Прорыватель (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 13

Вообще мне такая идея очень понравилась, чем в белорусских лесах бирюком жить, а тут свои, оно так легче. Поэтому подхватив вещи, я направился в сторону Москвы, приняв окончательное решение и мысленно строя планы как всё это осуществить. Строить эти планы мне не помешал начавшийся мелкий дождик, а чуть позже, когда свернул к леску, по шуму листьев понял, что там деревья и укрывшись под ёлкой, просто подняв нижние лапы, сделал шалашик, и натаскав сухостой, развёл мелкий костерок. Воды не было, фляга пуста, то что имелось в крынках давно выпил, родника или речки рядом не нашёл. Но вода с неба вполне неплохой заменитель, неподалёку я обнаружил широкие листья лопухов, повесил их там, предварительно помыв дождевой водой, чтобы вода с них стекала в котелок, чайник и тарелку, а так быстрее наберётся, а сам забравшись в шалашик вскрыл три банки с консервами и стал жадно есть. Это да, я жуть какой голодный был. Всё что можно было съесть, я съел пока прятался под брезентом. Ладно пироги или яйца, с ними проблем нет, но я даже консервы поел, девять банок, постарался их тихо вскрыть, и всё съел. Но это не всё, молоко в крынках, я там размачивал сухари и ел их. Это всё, ничего из того что не нужно готовить, больше не осталось, ну кроме НЗ из консервов и сала, а сейчас я хотел похлёбку сварить, для чего воду и набирал, а эти три банки это так, для разогрева аппетита и погашения острых приступов голода. Кстати, выбравшись из-под ёлки, я вырыл одним и трофейных ножей яму, где и закопал яичную скорлупу и консервные банки, то есть тот мусор что мог бы остаться на платформе, но я забрал с собой чтобы не оставлять следов.

Вскоре дождь перешёл в ливень, с грохотанием грома и вспышками молний, так что мои ёмкости стали быстрее наполнятся. Я слил из остальных всё в котелок и поставил его на кипячение, а там под листья где стекало больше воды, помыв, ещё и крынки из-под молока поставил. Флягу наполнил, пусть запасная вода будет. А потом сварив похлёбку на сале с крупой и картошкой, осталось копчённое, и один кусок солёного, и поел. Жирное получилось, но макая в похлёбку сухари, я их не все съел, где-то половина осталась, и вот так поужинал, вкусно очень вышло. И чайком всё с мёдом потом лакирнул. Ну а после чая завернувшись в одеяло и обе куртки, трофейную я тоже считаю, уснул. Спать тоже нужно, а всё то время что я провёл на платформе, не сомкнул глаза, больше суток не спал, поэтому и вырубило меня так легко. А еды я мало взял, рассчитывал на неделю, не меньше, но похоже тут и четырех дней не будет, ещё пару дней и подъем оставшиеся припасы. Надо в Москву идти, закупаться. Да и вообще пока в Москве устроится. До того как лечь спать я успел всё обдумать и уже окончательно решил, обустраиваюсь в Москве, получаю документы, возможно приобретаю жильё, тут всё зависит найду ли я те пачки денег в том дупле, ну и по повестке прозываюсь в армию.

Проснулся, когда уже рассвело, судя по часам было около девяти, значит часов пять проспал. Мне этого вполне хватило, так что разведя костерок, снаружи сыро, но дождя уже не было, и разогрев похлёбку, тут осталось, на завтрак как раз выхватило, с похлёбкой ещё шесть сухарей размоченных съел, а потом горячей водой из чайника помыл котелок, ну и чаю попил. Переодевшись в женскую одежду, сапоги на ноге только мужские были, другой обувь у меня всё равно нет, и забрав все вещи, одежда моя мужская в корзине была, заметно опустевший мешок за спиной, куртка с чужого плеча завершал образ беженки, так что выйдя на дорогу я направился по обочине в сторону Москвы, время от времени скидывая лепёшки земли с сапог. Всё же не везде по траве можно было пройти, не набрав земли на подошву. Чуть позже меня две телеги нагнали, деревенские в столицу ехали, вот возница передней, благообразный старик и предложил ехать с ним, так что устроившись на облучке, я молча слушал новости, которые происходили в их деревне. Старик, заметив, что я молчу, стал задавать наводящие вопросы, но услышав моё мычание, сразу понял, что я немой, то есть немая, и уточнив, получив мой кивок, продолжил общение. Мне кажется он даже обрадовался, ещё тот болтун, и так как получается я ему не соперник, тот отыгрывался во всю за моё молчание.

Иногда попадались дорожные столбики. Двигались мы долго, и я поглядывал на них, припоминая карту окрестностей столицы, чтобы определится где нахожусь и связать своё местоположение со схроном. Я хотел сначала его посетить, прежде чем в Москву двигаться. Мы остановились на обед, где из своей пищи на общий стол, а ехало четверо, трое на второй телеге, положил только сало, зато поел свежего хлеба, это хорошо. А деревенские не особо удивились моим таким аппетитом, беженка, голодала, что тут ещё скажешь, даже жалели, подкладывали лишний кусок, а я брал, совестно, но брал, есть хотелось. Да я помню про платок что закрывал всё лицо, оставляя только глаза. Ничего объяснять не пришлось почему я скрываю лицо, и беря еду отхожу от телеги, где это все разложено было, и ем спиной к ним, деревенские сами всё придумали и нашли аж семь версий, я кивнул на ту где у меня лицо обезображено. Я же не буду показывать свою, надо сказать сильно заросшую щетиной морду лица, синяки уже сошли, на разбитых губах только шрамы белели, но чую и они вскоре сойдут. Кстати, в дёснах проклюнулись зубы. Уже белели остриями, так что я потихоньку сам ел, откусывая, а не нарезая ножом как раньше. Дёсны чесались, так что такое жевание способствовало удалению этой проблемы. Теперь понятно, чего маленькие дети резиновые игрушки грызут, я бы тоже что такое погрыз, но к счастью был хлеб с салом, и остальное что не побрезговали дать деревенские. Наелся.

После обеда мы прокатились ещё с шесть километров, до Москвы едва пятнадцать осталось, как я заметил очередной дорожный знак с названием деревни. Ну наконец-то первое знакомое название населённого пункта. Так, если я не ошибусь, то нужно двигаться вдоль границ окраины Москвы километров десять, не меньше, и будет нужная роща. Что ж, идём. Потрогав старичка за плечо, я знаками показал, что всё, схожу, мол, мне надо в эту деревню. Тот кивнул и остановил телегу, что позволило мне слезть и забрав вещмешок с корзиной, поклонится ему в благодарность, и направится в сторону деревни, а те начали подниматься на холм где виднелись дома какого-то села, там маковка церкви виднелась, без купола. Видимо церковь под что-то другое использовали. Деревню пришлось проходить по её единственной улице, обхода я не приметил, некоторые из жителей выглядывали из-за заборов, но никто не выходил, видимо беженцев тут немало повидали. Покинув деревню, я направился дальше и уже ближе к вечеру, а шёл я не быстро, семенил чисто по-женски, оказался у нужной рощи, где мы у немцев самолёт перехватили. В деревню, где с участковым общался, я не заходил, она правее осталась со стороны столицы. Найти схрон удалось уже когда почти стемнело. К счастью хоть слегка отсырело, но всё было на месте, что не могло не радовать. Разворошив листья, достал свёрток, пачки были завёрнуты в портянки, и смотрел. Две пачки по пять рублей, то есть было там две тысячи рублей, по тысяче в пачке. Это легко определить, в каждой по двести банкнот. Ещё четыре пачки десяти рублёвыми купюрами, а это уже восемь тысяч. Ну и одна пачка с трёхрублёвыми купюрами. Это всё что у меня было в схроне, общая сумма десять тысяч шестьсот рублей. Ну и плюс то что осталось от того молодца с Киева. Тут ещё триста рублей было. Почти одиннадцать.

Я всё убрал в вещмешок, на самое дно, и найдя ельник, устроился под ёлкой, срезав нижние ветки, и стал готовить лагерь, развёл костерок, воды в ручейке набрал, и сварив похлёбку, поел, потом чаю попил, и собравшись, направился в сторону столицы. Пока ночь я хотел обойти возможные посты и пробраться в город чтобы там к рассвету оказаться. Кстати, я уже переоделся в своё, мужское, и шёл с открытым лицом, одежду женскую в корзину убрал. Она меня не раз выручала, вот и думаю, что в будущем ещё пригодится. Котелок остатками похлёбки я нёс в руке, держа за дужку, но под конец пути убрал его в корзину, уже пустой и помытой в водах речки, доел что было, ещё тёплое. А помыл хорошо, песочком речным отскоблил. И вот так по берегу реки не обнаружив никого, я и оказался на территории города, уже когда почти полностью рассвело. Первым делом я направился на рынок, спросил у прохожего где он, тот и показал ближайший колхозный, и там продал всю утварь, остатки продовольствия, и корзину. При мне осталась только женская одежда, одеяло и плащ, всё в вещмешке находилось за спиной. Про оружие я и не говорю. Все ножи кроме одного, тоже продал. Носить поклажу мне было не с руки, вот и избавился от ноши, если потребуется, потом снова приобрету. Тут бабушки, да и просто женщины что продавали разные мучные изделия тоже встречались. Купив с десяток пирожков и столько же варёных яиц, я тут же поел, запив всё горячим чаем, утолив так лёгкий пока голод. Да уж, что-то в последнее время у меня одни мысли только о еде, но причины уважительные, так что ничего не попишешь. Однако я стал замечать, что с каждым днём позывы голода все слабее и наедаюсь я быстрее. Похоже эта пробелам уходит в прошлое. А сейчас пока я прогулялся по рядам. Нашёл новенький помазок и опасную бритву, штука нужная, в Киеве я не приобрёл их, подзабыл, а тут нужна. Купил и кусок мыла. Однако рядом с рынком я приметил парикмахерскую, когда я мимо проходил, она ещё закрыта была, открывается в восемь утра и когда время наступило, я туда прогулялся. Волосы уже заметно отрасли, так что меня коротко постригли, по-армейски, и побрили, тут такая услуга была. Это хорошо.