Запах Вселенной (СИ) - Мраги Лина. Страница 16

― Серьёзно?! ―и Гай звучно расхохотался.

― Ангалины тебя очень уважают...

― Правда?!

― Да, папа. Только ты так не волнуйся!

К этому времени в Латрасе обитало уже около двадцати ангалинов. Городской глава очень переживал за безопасность, особенно после памятного нападения, и дал понять рептилоидам, что было бы неплохо, если бы их количество увеличилось. Единственное, за что переживал фаэдр Балмаар, так это за оплату. Письмо от эрданы Кари капитан Ают передал уже давно, и в нём говорилось, что он может действовать полностью по своему усмотрению, лишь бы только это шло на благо города и его жителей. Но как оказалось, ангалины тоже получили весточку от своего зеленоглазого собрата, и как фаэдр Балмаар понял, задавая вопросы, пополнение может прибыть авансом, так сказать.

Поэтому Гай Голос оказался вовсе не удивлён, когда вскоре во дворе Тухлого дома расположилось целых восемь ангалинов, отдыхающих от основной вахты. Гай уселся на ступеньки, Айра пристроилась рядом, а Лукас ― этот желтоглазый, гибкий красавец с тёмной полосой вдоль всего тела, кивнул своим собратьям и подмигнул Гаю.

Сначала тихий, но очень чистый звук низкого тона заполнил окружающее пространство, отдаваясь в теле лёгкой, приятной вибрацией. Потом он начал усиливаться и повышаться, поражая чистотой и пронзительностью, а когда добавился чёткий ритм, словно бой гулких, далёких барабанов и звонкие короткие переливы голосов рептилоидов, то эта странная песня без слов поразила Гая до глубины души.

Звуки, издаваемые ящерами, были удивительны. Они заменяли собой практически все известные Гаю музыкальные инструменты и в то же время до боли знакомы, ведь знаменитый певец и сам владел подобным диапазоном. И он не выдержал. За доли секунды уловив ритм, тембр и общую тему, Гай запел вместе с ангалинами. И только когда замолк, так как ему уже никак не хватало дыхания, увидел, как они улыбаются, качая ясноглазыми головами.

― Это... это... потрясающе... ―Гай еле переводил дух.

Лукас обернулся и прошипел:

― Мы прос-с-сто гораздо дольш-ш-ше мож-ж-жем не дыш-ш-шать под водой, поэтому и с-с-способны так рас-с-стягивать з-з-звуки...

Гай радостно закивал, понимая, что теперь не только его дочь, но и он сам, наконец-то удостоился нормального разговора.

― Спасибо! ―Гай Голос поклонился. ―Никто из людей не слышал ваших песен, и я безмерно счастлив, что вы оказали нам с Айрой такую честь. И у меня сразу есть предложение, может обсудим?!

Ангалины несколько раз переглянулись, и Лукас ответил, ехидно улыбаясь:

― Попробуем...

Глава 16

На подготовку к отъезду из Кифа ушло почти две недели. За это время я успела познакомиться с семьёй наследника, так как они постоянно приглашали нас то на обед, то на ужин. Вместе с Лударом и Кареллом выступить перед горожанами, жителями окрестных посёлков и заезжими караванщиками и подтвердить, что наследница дома Матвэй предпочитает видеть Кареллана эн Растана, а не Элгана или Инзара будущим терром. И население в целом нас поддержало, тем более что я зачитала части писем Совета и наследника Раски, где Хлоан выражал своё мнение о поддержке кого-либо из претендентов. Мои громкий голос был слышен всем, и слушали меня так же внимательно, как и когда-то в Латрасе.

Берк с Кареллом придумали план дальнейших действий и поначалу даже мне ничего толком не говорили, потому что наш каол, видите ли, так решил и все его послушались. Я наблюдала за Берком и просто поражалась. Сперва он настроил против себя моих друзей, а после памятного дележа моего золота умудрился к каждому подобрать нужный ключик.

Через несколько дней Дайк уже смотрел ему в рот, так как каол начал посвящать его в секреты своих преображений и открывать тайные знания самых древних лекарей. С Кареллом он поделился информацией о тайных рудниках Совета, рассказал о том, как старейшие под разными предлогами оттягивали его казнь, потому как всё-таки поверили в рассказ о пустынниках и многое другое касательно жизни при дворе. Ну а Максу Берк просто предложил спуститься по реке вниз этье на сорок-пятьдесят, если уж он так хочет найти речных змей и порадовать меня новыми сапогами до нашего отъезда. Лизнув в щёку на прощанье, ангалин умчался за шкурами, а заодно и на разведку, которую попросил провести Карелл, так как мой ангалинчик уже не мог усидеть на месте.

Как-то ранним утром, когда Макса уже дня три как не было, я притопала на конюшню. Часть наших трофейных единорогов я подарила Лудару, а остальных раскупили караванщики и горожане. А вот «мышастого» всё-таки оставила себе. Пока все дружно меня игнорировали, ссылаясь на занятость, а также на то, что всё сделают сами, мол, «на то мы и мужчины», как высказался атаман, а вот прекрасная богиня должна отдыхать, пока есть такая возможность, ведь впереди снова дальняя дорога, я решила наладить с молодым жеребчиком более доверительные отношения ― Тучке он, похоже, понравился.

Когда я вошла в приятно пахнущий сеном, свежей травой, кожаной упряжью и сладким лошадиным потом добротный, длинный сарай, то сразу заметила как моя кобыла, перевесив голову в соседнее стойло, нежно покусывает статного серого красавца за бок.

― Вижу, приглянулся он тебе, дорогая... ―войдя к кобыле, я похлопала её по шее. ―Значит, Рыжий тебе не нравится чисто по-женски... Вот только имя нашему новому другу никак не могу придумать...

А с кличкой, действительно, возникла проблема. Называть его Дымком, Ветром, Громом или другим подобным лошадиным именем не хотелось. Ну не подходили ему такие дурацкие клички! И все варианты, что парни предлагали мне также упорно не нравились. Хотелось назвать его как-то необычно, но в то же время звучно и красиво.

Когда я закончила чистить кобылу, настала очередь «мышастого». Я натаскала ему воды, подсыпала ваго и принялась прочёсывать жёсткой щёткой густой, длиннющий хвост. В этот момент пришёл Дайк и начал снимать со стены седло и остальную сбрую, потому как собирался в город, а Бумер, до этого спокойно лежащий у открытых ворот, вдруг грозно рыкнул на пробегающих неподалёку хозяйских мальчишек. Жеребец испуганно дёрнулся и из-под пышного хвоста вылетела такая «ароматная» трель, а сразу за ней вторая, но уже более высокого тона, что я отшатнулась, а Дайк, уронив седло, зашёлся в припадке:

― Вот он всем хорош! ―Нянь продолжал хохотать, ―но, похоже, слишком много ваго ему нельзя!

Через несколько минут, когда на конюшне появились Берк, Карелл и Грас мой жеребчик опять чего-то забеспокоился и трели из-под хвоста сразили нас не только густым запахом, но и потрясающей громкостью, и ритмичностью на разные лады. Ни дать ни взять композитор! Я уже не могла спокойно чистить его, от смеха сводило живот, ну а Берк довёл всех присутствующих до полного истерического состояния. После очередной трели «мышастого», каол принял горделивую позу, поставив ногу на перевёрнутое корыто, поднял руку и громко, на всю конюшню, продекламировал:

― Богиня, голосом гремя,

Врагов сражает мощным звуком!

А жеребец, под ней хрипя,

Ввергает в ужас громким пуком!

Рухнули все! Дайк, держась за живот, валялся на соломе, Карелл, склонившись в три погибели, уже даже не смеялся, а судорожно икал, ну а Грас просто ползал. Обняв жеребца и поглаживая сильную, бархатистую шею, я заливалась слезами от смеха, утираясь роскошной гривой. Вскоре мужики уехали, всё ещё хохоча и причитая, что так, наверно, не смеялись никогда, и без конца повторяя глупый стих, с ходу придуманный Берком. Ну а я, наконец, определилась с именем для жениха своей кобылки (тысячу раз прошу прощенья у великого музыкального гения!) и назвала его Моцарт.

С постоялого двора мы выехали задолго до рассвета, проведя в Кифе в общей сложности почти три недели. Берк придумал для нас «легенду» и с помощью Дайка сделал отличную маскировку. После некоторых пререканий и споров, я согласилась, что она не просто хороша, а великолепна. До Дикой тропы мы должны были добираться под видом крестьянской семьи из-под Раски, да только новый облик, мой, во всяком случае, был неудобным и непривычным и я довольно долго к нему привыкала. В первые дни от подобного маскарада то смех нападал, то дикое раздражение.