Несвобода (СИ) - Орлова Тальяна. Страница 30

— Нет. А ты?

— Я? — он недоуменно усмехнулся.

— Ну, я решила, что у нас утренний обмен любезностями. Хотела подыграть.

Он коротко выдохнул, потом прикрыл на секунду глаза и уже в следующий миг наклонился и поцеловал. Я ответила сразу — мне приятны его поцелуи, чего я не собиралась скрывать. Положила ладони ему на затылок, пропуская пряди между пальцев. Вадим подхватил меня и усадил на край стола, вынуждая раскрыть бедра и позволить ему прижаться. Поцелуй моментально перетек из нежного касания губ в страстные, напористые движения. Он как будто брал меня — не так, как вчера, а одним только языком. И отчего-то точно так же властно. Получал тихий стон, отстранялся и снова возвращался к моему рту. Это возбуждало — и довольно сильно. И я не стала себе отказывать: занырнула одной рукой под его футболку. Не намеком на продолжение, просто мне слишком сильно хотелось коснуться его кожи. И в ответ я тоже получила тихий стон. Не только меня пробирало.

Вадим опустился на шею, целуя все более напористо, а ладонью меня буквально вынуждал прогнуться в пояснице навстречу. Как будто мне нужно было это принуждение. Я не стягивала с него футболку, но мои пальцы не останавливались. Почему-то эти касания — к его груди, животу — распаляли особенно сильно. И я теперь уже сама ловила его губы, податливо открывала рот. Запах горелого бекона был все сильнее, но останавливаться не хотелось. Пусть горит. Пусть все горит, а не только мы двое. И да, именно таким поцелуем должны с утра приветствовать друг друга любовники!

Он дышал рвано, когда прошептал:

— Хочешь?..

Вопрос не требовал пояснений. Я застыла на секунду, но поняла, что именно сейчас предпочла бы продолжать только поцелуй и наши ласки, только на первый взгляд невинные. А еще лучше раздеть его, чтобы и губами касаться кожи, но не больше. Как это выразить понятным ответом?

— Хочу, чтобы ты снял футболку, но не хочу заниматься любовью.

Он сделал шаг назад, вынудив меня вытащить из-под одежды руки. Посмотрел с такой иронией, словно я попросила о взаимоисключающих вещах. Потом глянул на плиту, от которой уже шел дым, пошел туда и выключил. На обратном пути схватил одной рукой сзади за ворот и одним движением через голову стащил футболку. Бросил на стол. Сказал с улыбкой:

— Понятия не имею, чем это закончится, но готов поучаствовать.

Теперь он раздвинул мои колени резко и встал точно так же, как минуту назад. Я наклонилась и коснулась кончиком языка его соска, потом провела увереннее. Мне нравилось его тело, один его вид возбуждал. И особенно сводило с ума, когда под пальцами я почувствовала мурашки. Он не показывает мне, не выдает себя сбившимся дыханием, но ему чертовски приятно. Теперь хотелось спуститься еще ниже — провести языком между кубиками на животе, но было неудобно. Вадим, словно тоже об этом подумал, вдруг подхватил меня под бедра, заставляя обвить ногами, поднял и понес в гостиную. Я не возражала.

Там остановился возле дивана и отпустил. Я целовала его грудь, гладила руками плечи. Он вдруг перехватил мою руку и потянул вниз, прижимая к своей ширинке. Возбужден, но это не удивило. Вадим сам прижал теснее и немного провел, но меня не надо было заставлять. Мне понравилось ощущать, как от каждого моего движения, даже через плотную джинсовую ткань, он напрягается все сильнее. Я теперь гладила сама с тем же нажимом. И все же начала наклоняться к животу.

— Встань на колени, — несмотря на двусмысленную фразу, никакого давления в тоне не прозвучало.

Я не могла решиться, просто поцеловала чуть ниже, чем раньше. Он одну руку положил мне на затылок, немного давя, а второй расстегнул пуговицу на джинсах. Я понимала, что это означает — чего он хочет, но готова точно не была. Посмотрела вверх, поймала его потемневший взгляд. Он говорил очень мягко, почти неслышно:

— Встань на колени, Арина. Это просто любопытство — впервые исследовать чужое тело, когда даже своего собственного толком не знаешь. Не делай ничего, что не хочешь. Но я вполне смогу перетерпеть близость твоего рта там.

Я поцеловала в живот, а потом отстранилась и стянула вниз джинсы. Немного отодвинулась — рассматривая обнаженный член. Провела рукой совсем рядом, видя как от этого начали вздуваться венки. Потом осторожно коснулась кончиками пальцев у головки и прошлась, едва трогая, до самого основания. Головка блестела от смазки, и мне совсем не хотелось касаться ее губами. Зато руки становились увереннее — я обхватила ствол ладонью, провела туда и обратно, как он сам вчера делал.

— Не так резко, Арин, — голос сдавленный, будто ему больно.

Я провела снова, теперь немного натягивая кожу на головку. Показалась еще одна едва заметная капля. Член налился полностью, стал очень твердым. И я, забыв о последних сомнениях, водила рукой туда и обратно, но притом не нажимала слишком сильно. Наклонилась и поцеловала в бедро. Хоть и слегка коснулась, но почувствовала, как все его мышцы сжались. Я знала, чего он хочет, и потому заставила себя провести языком по коже ствола, но не дошла до головки.

А может, стоит попробовать взять ее в рот? Ведь я не обязана доводить дело до конца. И если совсем станет противно — отстранюсь. Он сам так сказал. Я, не в силах решиться, снова посмотрела вверх. Как же он тяжело дышит, рот приоткрыт. Но даже сейчас способен улыбаться!

— Не надо тогда, — вдруг решил за нас обоих. — Закончи рукой, а потом я то же самое сделаю для тебя. Хоть спермы ты не боишься?

Возможно, мне очень захотелось сделать ему приятно. Или это было продолжением любопытства. И потому я отпустила член, поднялась и, почти совсем не смущаясь, прошептала:

— Нет. Хочу, чтобы ты взял меня. Надеюсь, второй раз будет не так больно.

Я даже договорить не успела, как меня подхватили и вихрем перенесли на диван, почти бросив. Он сразу же прижал меня, всем весом, погружая язык в мой рот. Я расслабилась, отдаваясь на волю сильных рук. Вадим снова приподнял меня, рывками снимая одежду, потом снял с меня штаны и снова придавил собой.

Второй раз сильно отличается от первого. Неприятные ощущения я испытала только, когда он вводил член, но почти сразу привыкла. И возбуждение теперь не отступило.

— Нет-нет, — он шептал в самое ухо. — Обвей меня ногами, не опускай.

Я сделала, как просил, но ощущения внутри стали совсем другими, сильнее. Толчки становились более яростными, а от изменения угла наклона казалось, что он проникает с каждым разом все глубже. И на каждом его движении я не могла сдержать стона.

— Вадим, медленнее, — выдохнула я.

Он услышал, почти сразу сменил ритм. Теперь двигался более плавно, но внутри у меня сжималось все так же сладко. Хотя теперь я этим напряжением успевала наслаждаться.

— О, смотрю, кто-то уже вовлекся в тему, — даже в шепоте слышна улыбка.

Я кое-как заставила себя открыть глаза и тут же выгнулась от следующего медленного движения, пронзающего все тело. Да, черт возьми, мне нравилось. И даже его полу-насмешка нравилась — он явно наслаждался тем, что наслаждаюсь я. И шепот был бархатным, не давящим:

— Не напрягайся, но если тебе чего-то хочется — говори прямо. Оргазм у женщины в голове, в первую очередь. И он будет только тогда, когда сама себе разрешишь.

Я не поняла, что имеется в виду, но для споров не было желания. Он подхватил меня под колени, поднимая бедра еще выше и приподнялся сам. И как будто теперь входил еще сильнее, касался других точек внутри. Теперь мои стоны тоже стали другими — почти вскрики. Это была не боль, но что-то очень рядом. Удовольствие на самом краю боли — слишком сильно, чтобы контролировать.

— Ага, значит, здесь, — почему-то удовлетворенно заметил он.

И начал снова ускорять движения. Я сжималась, даже пыталась вывернуться и снова терялась, прошитая очередным спазмом. Задыхалась. Пыталась что-то сказать — попросить, чтобы дал привыкнуть, подстроиться. И не могла ничего выдать, кроме очередного — каждый раз более громкого — стона. Теперь он буквально вдалбливался в меня в немыслимом ритме. Я изогнулась, каждый нерв натянулся струной и потом в другую сторону — как в пропасть упала. Внутри выкручивало оргазмом — совсем не таким, какой я испытала в первый раз. А Вадим все продолжал и продолжал двигаться, пока не дошел до пика сам.