Хозяин - Лисина Александра. Страница 25

— Почему ты меня не дождался? — шепнула Белка, когда молчание стало невыносимым.

— Это было бы печальное зрелище, — сделал еще один шаг Сар’ра.

— Почему открылся только сейчас? Почему молчал?!

— Это был мой выбор, малыш.

— Сар’ра…

— Все хорошо, — мягко улыбнулся он, находясь на расстоянии вытянутой руки от Гончей. — Я так решил, и тебе не нужно себя винить. Это моя кара за любопытство, я принял ее и нес столько, сколько смог. Я радовался от того, что могу просто быть рядом, а теперь вернулся, чтобы сказать все как есть, потому что я… Знаешь, Бел…

Белка чуть вздрогнула, когда холодные пальцы бережно коснулись ее щеки и тихонько погладили. Он был так осторожен, что едва дотронулся, но она все равно не смогла сдержать дрожь, а затем медленно, все еще неуверенно качнулась навстречу.

Гончие стыдливо отвели глаза. Элиар досадливо поморщился, а Танарис и вовсе отвернулся, продолжая следить за развернувшейся драмой только краешком глаза. Так, из любопытства. Старый воевода понимающе и как-то невесело улыбнулся, а эти двое никого не замечали. Стояли друг напротив друга и медленно сближались.

— Как твое имя, отшельник? — неслышно прошептала Белка слова старой эльфийской песни, которую они любили когда-то напевать вместе. Здесь же, под сенью старого ясеня, когда луна только-только всходила на небо и красиво высвечивала вырезанную на коре руну.

— Сар’ра, малыш, и больше никто. — Он наклонился и взял ее лицо обеими руками, обняв, как нежный и трепетный цветок.

— Где ты живешь?

— Там же, где ты.

— Где твое сердце?

— Оно рядом с твоим.

— Где душа твоя, Сар’ра? — беззвучно выдохнула она, уже ощущая на губах легкое дыхание склонившегося полуэльфа.

— Ушла за тобой.

— А твой меч?

«Он всегда у твоих ног», — печально закончил про себя Таррэн старую песню и опустил глаза. Все было ясно без слов: Сар’ра и так сказал больше, чем мог.

Полуэльф снова улыбнулся, дразняще обнажив белые зубы, и вдруг покачал головой.

— Я оставил его тебе.

— Нет, — прошептала Белка и печально улыбнулась. Ее правая ступня зарылась в густую траву, словно что-то нащупывая, но глаза по-прежнему не отрывались от непонимающего лица полуэльфа. Даже тогда, когда пальцы подцепили что-то длинное, спрятанное до поры до времени под рыхлым слоем почвы, и с силой подбросили вверх, разделяя Гончую и стремительно отпрянувшего альбиноса блестящей полосой холодного металла. — Мне жаль, но ты ошибся… отшельник.

Все остальное случилось так быстро, что никто не успел даже вздрогнуть. В темноте коротко блеснула отточенная сталь и легонько чиркнула забывшегося вожака по горлу. Белка в тот же момент отскочила назад, сжимая в руке эльфийский меч дивной работы, а Сар’ра, жутковато захрипев, пошатнулся. Миг спустя его голова с гулким стуком упала и, прокатившись по траве несколько метров, замерла, таращась в темноту алыми глазами. А лишенное опоры туловище медленно завалилось на бок.

И снова на поляне воцарилась неприятная тишина.

Гончие оцепенели, с нескрываемым ужасом разглядывая убитого бывшего вожака. Как же это?! За что?! Сар’ра же вырастил, выучил, заботился как никто! Он любил ее всем сердцем, хоть и понимал, что в этом виновата проклятая магия! Это он ее закрыл от «Серой чумы»! Пожертвовал собой, а затем ушел, чтобы не причинять ей беспокойства! И вот чудом вернулся, открылся, сумев это сделать с потрясающей выдержкой и настоящим благородством, а она…

Белка с тихим стуком задвинула эльфийский меч в нашедшиеся здесь же, у нее под ногами, ножны. Легко подбросила на ладони и, быстро обернувшись, небрежно кинула.

— Элиар, держи. Сар’ре уже не понадобится, а тебе пригодится. Пес знает, с чем еще придется столкнуться у Лабиринта, так что бери и носи. Там ваша магия, светлая, должна тебя признать.

Эльф машинально поймал меч и оторопело воззрился на невозмутимую Гончую, которая снова стала холодной, равнодушной и не больно-то озаботилась тем, что только что убила влюбленного в нее мужчину лишь за то, что он посмел ее коснуться. И теперь смотрела так, словно ничего страшного не случилось!

Спокойная, бесстрастная, будто не замечающая, как передернуло остальных от этой нечеловеческой жестокости. Голос ровный. Глаза сухие. Ни малейшего волнения, ни капли сомнения, ни толики жалости. Будто и не она сейчас смотрела на альбиноса, не она шептала слова полузабытой песни, не на ее ресницах дрожали слезы. Неужели снова игра? Всего лишь искусная ложь? Очередная маска?

Неподвижная голова полуэльфа молчаливым укором смотрела на вздрогнувших от леденящего ужаса мужчин. И от ее неподвижного взгляда души окаменели у всех без исключения. Таррэна же словно в холодную воду окунули.

— Что? — недобро сузила глаза Белка, подметив побледневшее лицо светлого. — Не нравится подарок?

Элиар медленно покачал головой и отступил на шаг: у него словно пелена с глаз упала, а всякие неподобающие мысли, если когда и были, стыдливо убежали в никуда. Эта стремительная расправа сказала ему гораздо больше, чем все остальное. Наглядно продемонстрировала, что бывает с теми, кто рискует нарушить ее добровольное одиночество. А брошенный меч до боли походил на преходящий трофей, который, как какое-то ничтожество, перешел из рук прежнего фаворита в его разом взмокшие ладони.

— Ясно, — спокойно отвернулась Белка. Затем подобрала свои клинки и привычно пристроила на спине. Делано не замечая неподвижного лица дядьки, на глазах у которого только что убила его лучшего друга, подошла к отрубленной голове и, уперев руки в бока, насмешливо спросила:

— Ну? Теперь что-нибудь скажешь?

Голова угрюмо промолчала.

— Ладно, — пожала плечами Белка и, не побрезговав, приподняла трофей за длинные белые волосы, после чего поднесла к лицу и с любопытством уставилась. — А сейчас?

Таррэна передернуло, но Гончая словно не заметила, так и продолжала изучать мертвого поклонника с интересом опытного некроманта.

— Молчишь? А недавно прямо соловьем заливался…

— Хватит! — хрипло велел очнувшийся от ступора воевода. — Бел, прекрати немедленно!

— Почему? Я хочу знать, что ему понадобилось.

— Кому, сумасшедшая?! — не сдержался Урантар, сжав громадные кулаки. — Как ты могла?!

Белка нахмурилась и повернулась к убитому горем опекуну, мельком оглядела красноречивые лица своих Гончих, едва скрывающих отвращение чужаков… а потом досадливо поджала губы и едва не плюнула в мертвое лицо Сар’ры.

— Сволочь белобрысая! А ну отвечай, пока цел! Или думаешь, я пересмешника от человека не отличу?!

Люди и нелюди непонимающе воззрились на мертвеца, а у Таррэна снова екнуло сердце, словно предупреждая о чем-то, потом быстро-быстро заколотилось от неожиданной мысли, но в этот миг мертвая голова дрогнула и с усилием моргнула. В потухших глазах снова разгорелся недобрый алый огонек, немые губы вяло шевельнулись, а из несуществующего горла вырвался долгий хрип, как из простуженного дупла.

— Дура! — проскрипела мертвая голова, неестественно громко щелкнув удлинившимися зубами. — Ну чего тебе стоило поверить?!

— Я никому не верю, — холодно парировала Белка, предусмотрительно держа внезапно ожившую гадость на вытянутой руке. — Ни одному человеку не выжить в Проклятом лесу больше суток. Даже Сар’ра не смог бы. Неужели ты думал, что он откроет тебе всю свою память до конца?! Где ты его нашел, кровосос?

— Не твое дело!

— Говори, а то спалю к Торковой матери!

Красные глаза зло прищурились и буквально впились в неподвижное лицо Гончей: Белка не шутила. Раз уже решилась башку ему снести, то и спалить может. И тогда от него не останется даже воспоминаний: огонь для таких, как он, был смертелен.

— Ну?!

— Здесь и нашел, — свирепо выдохнул пересмешник, косясь на повторно побледневшие физиономии Гончих. — Под деревом, когда он уже издыхал! И я укусил его с радостью, а потом взял его тело!

Белка сверкнула глазами.

— Это ненадолго.