Чужие руки (СИ) - Верт Александр. Страница 9

Лежа в высоких травах луга, средь душистых цветов, он улыбался лучам солнца, сливаясь с миром, что его окружал. Он больше не был писателем или поэтом, художником или искателем истины. Он был человеком - частью мира, способной творить, жить и чувствовать»

Рита выдохнула, понимая, что то не просто записка, не отрывок из какой-то книги, это нечто написанное самим Иваном. Строгим, суровым Иваном, что стучал гипсом по столу, хмурился, грубо ругал девочек с мокрыми зонтами в переполненной маршрутке. Этот самый Иван Северин, которого она уже неплохо знала, оказался романтиком, и Рита ушла в мир его короткий историй. Она читала про девушку в трамвае, про людей, которые о чем-то говорили, а потом буквально проглотила историю человека, игравшего со Смертью в шахматы, чтобы вернуться к жизни.

– Что ты делаешь? – спросил внезапно Иван.

Он появился в палате неожиданно, прислонившись плечом к стене, замер, стоя на одной ноге.

– Это все ты писал? – спросила Рита, не веря, что этот суровый небритый тип может вообще писать истории.

– Я, только хватит читать эту чушь, ладно?

Он допрыгнул до кровати на одной ноге и сел. Коляска больше не могла подъехать к койке, но это не волновало ни Ивана, ни Риту.

Девушка закрыла блокнот и молча положила его в коробку, на ноутбук, а потом все же решилась спросить о том, что еще писал Иван и что он читал. Мужчина ответил, а через минуту они уже смело говорили обо всем: о книгах, фильмах, творчестве, идеях.

– Да мне родня дырку в черепе проела, что нельзя быть и врачом и писателем, – признался в итоге Иван.

– Что за глупости?! А как же Чехов, Булгаков, Азимов?!

Иван только пожал плечами. Он не считал себе ни Чеховым, ни тем более Азимовым, мол «куда мне до них», но высказывать об этом не стал, не желая напрашиваться на комплементы, правда, потом все же спросил, действительно ли ей понравился и смущенно улыбаясь, выслушал все, что она думала о его творчестве.

Чуть позже Рита даже покормила его сама.

Мужчина отнекивался, ворчал, но девушка заявила, что нет ничего такого, в том, что его кормят обедом собственные руки.

Ей было легко с этим человеком. Она с трудом верила, что был старше ее на четырнадцать лет.

Потом, лежа на разных кроватях, они долго обсуждали любимые книги, оказалось, Иван знал немало о разных пьесах и тоже был уверен, что Рите не стоит быть ни Джульеттой, ни тем более цветочницей Генри Хигенса, но кем ей быть, не сказал, только обещал подумать. Успокоившись, словно это все меняло, Рита все же уснула, обнимая больничную подушку, словно все так и должно было быть.

9

Иван не сразу понял, что она не просто обнимает подушку, а тихо посапывает, словно котенок. Почему-то никем, кроме котенка, он назвать ее не мог - настолько она была милой.

Мужчина долго смотрел на маленькую милую девушку и начинал жалеть, что ему не двадцать или хотя бы не двадцать пять.

«Завтра она уйдет, и все закончится» – решил для себя Иван, отворачиваясь к стене, чтобы упереться в нее лбом.

Он был уверен, что не может ошибаться, а значит, все действительно закончится, и очень скоро они расстанутся навсегда.

Он так и лежал до темноты, надеясь уснуть. Его ждала бессонная ночь, а он думал о каких-то глупостях. Ему даже захотелось все отменить, но не из-за безумства собственной идеи, а потому что Маргарита тогда окончательно исчезнет из его жизни.

Эта идея его откровенно разозлила, и он, негодуя, вылез из палаты, стараясь как можно тише допрыгать на одной ноге до самой двери.

План был прост, чтобы не думать глупостей, нужно было занять себя делом. Потому, когда Риту пришел будить Костя, Ивана уже не было. Он давно был в своей родной второй хирургии, говорил с пациентом, осматривал снимки, беседовал со Славой, дежурившим этой ночью. В рабочей обстановке он быстро стал серьезным и уверенным в себе.

Девушка же, проснувшись, с трудом поняла, что происходит.

– Просыпайтесь, Иван, – шутливо сказал ей травматолог. – Пора мыться.

– Что? – почти испуганно спросила Рита. – Какое еще мыться?

Костя рассмеялся.

– Такое! К операции готовиться пора! Или ты хочешь, чтобы все прошло без тебя?

– Хочу, – внезапно для самой себя призналась девушка, но с кровати все же встала и поплелась туда, куда ее отвели.

В больнице было тихо. Пациенты спали. Одинокие лампы горели на постах разных отделений. Врачи пили кучно кофе в ординаторских, согласно собственным дружеским предпочтениям, время от времени проверяя на всякий случай телефон.

Девушка всего этого не видела и не знала, она тихо прошла за мужчиной на улицу, потом по хорошо освещенному коридору до светлой комнаты с умывальниками.

– Так вот ты какая?! – воскликнул высокий юноша, стоявший возле умывальника. – Рад познакомиться, наслышан о Вас, не думал, что ученица нашего Ивана Сергеича может быть такой юной. Слава, – представился он, протягивая девушке руку, – Ваш ассистент.

– Рита, – жалобно ответила девушка, но руку все равно пожала, машинально, но уверенно.

– Хватит кокетничать, руки заново мой, – рявкнул на него Костя, словно был здесь начальник.

Сконфуженный юноша спешно отвернулся к умывальнику.

– Идем, я выдам тебе костюм, вроде, должен подойти.

Он провел ее мимо умывальников к маленькой комнатке, где на длинных столах стояли цилиндрические металлические емкости, с какими-то бирками.

– Это костюм Ани, но вы вроде почти одинаковые. Держи.

Костя выдал ей пакет с синим костюмом, проинструктировал, куда сложить свои вещи, а потом вышел. Рита с ужасом и замиранием сердца переоделась и застыла перед дверью.

Она уже поняла, что Иван не рассказал правду, представив ее коллегам, как свою ученицу, но от этого ей было лишь страшнее. Она смотрела на дверную ручку и понимала, что вся эта ответственность просто ей не по плечам. У нее дрожали ноги, кружилась голова. Ей хотелось убежать или хотя бы плакать. Именно в этот момент кто-то постучал в дверь.

– Рит, у тебя все хорошо? – спросил уже почти родной голос Ивана.

Девушка выдохнула, молча открыла дверь и посмотрела на мужчину, по-прежнему сидевшего в кресле. Вот только на нем был такой же синий костюм, волосы прятались под шапкой. Она заставила девушку улыбнуться, ибо на ее темном фоне были белые обглоданные скелетики маленьких рыбок. Понимая, что у Ивана не только с эмоциями, но и с чувством юмора все хорошо, она призналась:

– Я не справлюсь.

– Ты справишься, – уверенно заявил Иван. – Ты ведь актриса, так сыграй роль уверенного в себе врача, молодого, но уверенного. Я буду говорить все, что нужно будет делать. Слава тебе поможет, да и Костя тоже. Твои руки сделают все сами. Я сам не верю, что говорю это, но от судьбы ведь не уйти.

Девушка кивнула.

– Рит, давай станем одним целым на одну ночь, чтобы спасти этого человека?

Она улыбнулась. Так ее еще никогда не просили, к тому же, ей действительно казалось, что они одно целое.

– Тебе тоже страшно? – спросила она тихо.

– Страшно. Каждый раз немного страшно, а сегодня особенно, но все просто обязано получиться.

– Всегда?

– Имеет значение только сегодня.

Они смотрели друг другу в глаза, словно создавали какой-то особый смысл для слова «сегодня».

– Давать наркоз? – спросил женский голос.

Иван прикрыл глаза и вопросительно посмотрел на девушку. Та кивнула. В ней страх смешался с уверенностью. Она знала, что она может, но легкая дрожь у сердца все равно оставалась.

– Давай, – скомандовал Иван, не сводя с нее глаз.

Врач ожидал от нее слез, истерик, отговорок, а девушка снова перевоплотилась прямо у него на глазах. Он и сам верил, что перед ним молодой врач, которому просто не доставало опыта.

Оставалось только улыбнуться и кивнуть в сторону умывальника.

– Кость, покажи ей, как правильно мыть руки.

– Конечно, только тебя сначала подготовлю.

Травматолог, откровенно посмеиваясь помог врачу пересесть с кресла на высокий металлический стол на колесах.