Мы - Николай Кровавый! (СИ) - Николаев Владимир. Страница 62

     Итак, дядюшка скрепя сердце признал, что возросшая огневая мощь пехоты умаляет кавалерию как ударную силу. Таранить ей боевые порядки противника прямыми атаками уже не получится. Поэтому тяжелую кавалерию стоит отменить, переформировав её полки в драгунские. Правда, прежние названия за полками стоит оставить, сделав их почётными наименованиями. Но вот с прочими кавалерийскими частями по его мнению спешить не стоит. Во-первых, никто кроме кавалерии неспособен провести глубокую разведку. Даже у Богдана Хмельницкого казаки и крымские татары вели разведку на глубину 90 вёрст. Вспомнил дядя и о действиях на коммуникациях противника и о диверсионных рейдах. С этой работой хорошо справятся казаки и гусары.

     - Значит рейдовые и диверсионные действия? Согласен! Что ещё?

     По его мнению, в условиях маневренной войны никто не сможет быстрее драгунов оказаться в том месте, где противник сделал неожиданный и сильный выпад своими войсками.

     - Понятно! Проще говоря, подвижный резерв. Вроде бы всё.

     Оказалось, что не всё. Я забыл о том, что у вероятного противника тоже хватает кавалерии, которая сможет выполнять те же задачи, что и наша. Бороться с подвижными соединениями, лучше всего могут точно такие же подвижные соединения. А значит, кавалерийские сшибки, бои и даже целые сражения неизбежны. А с этой работой лучше всего справятся уланы.

     - Значит, ничего не менять?

     Оказывается, менять стоит, но не слишком много. По словам дяди, сейчас русская кавалерия хорошо подготовлена для выполнения перечисленных задач. Необходимую для этого переподготовку офицерских кадров давно уже проводят в Офицерской кавалерийской школе. Все престарелые командиры, все толстопузые и находящиеся в плохой физической форме офицеры уже уволены со службы. Остались одни орлы! Они крепкие, бодрые, выносливые, ловкие и быстро соображают. И даже офицеры генерального штаба, проходящие службу в кавалерийских частях, соответствуют тем жестким требованиям, что существуют в этом виде оружия.

     Вообще то, это было правдой. Российскую кавалерию этого времени смело можно было сравнивать с советскими ВДВ. И неизвестно, кто из этих ребят круче. А вообще, хорошо уже то, что сами кавалеристы согласились с тем, что в современных условиях атаковать пехоту в конном строю - дурное решение. Что это весьма быстро поймут все воюющие стороны и следовательно, пехота может смело плюнуть на мнимую опасность. Правда, кое-что кавалеристы взяли на заметку и подали предложение об оснащении кавалерийских полков батареями легких орудий и пулеметными батареями! Совсем чудесно!

     Когда их соображения были доведены до господ профессоров, те с большими сомнениями и колебаниями предложили уменьшить плотность пехотных боевых порядков всего в полтора раза, хотя по их же расчетам выходило, что можно смело увеличивать дистанцию менжду стрелками в пехотной цепи аж в два с половиной раза! Но это уже прогресс. Ещё бы от слишком глубокого эшелонирования отказались.

     Покончив с делами кавалерийскими, мы вернулись к делам пехотным. Предстояло научиться рвать оборону противника. А с этим пока что было не всё слава богу.

     Учения с прорывом обороны противника тоже начинались с организации стрельб. На этот раз артиллерийских. Причем, как и в прошлый раз, начали с "заготовки баранины" - так уже окрестили в гвардейской артиллерии стрельбу по позициям, где сидящую в укрытиях и окопах пехоту заменили овцами. Преподаватели и слушатели Артиллерийской академии оценивали потери рогатого "противника" в живой силе. По условиям учений, разрешалось применять только полевую артиллерию. Результаты стрельб тщательно фиксировались и анализировались. Создавались таблицы, по которым также будут определять возможный уровень потерь в разных ситуациях боя. Правда я сам, да и преподаватели со слушателями наверное, понимали простую вещь: изменятся методы вооруженной борьбы - всё придется считать заново. Может быть кто это и считал напрасным трудом, но только не я. Мне главное было другое: занятые длительное время замерами, натурными наблюдениями, вычислениями, будущие штабные офицеры неизбежно приобретут полезную привычку: просчитывать цену того или иного решения строевых командиров. Правда, преподаватели уже начинали ворчать, что проводимые ими на полигоне опыты, уменьшают общее время занятий со слушателями в аудиториях. В принципе, они правы, поэтому я легко согласился на увеличение срока обучения в академиях. Более того, в этом году начнутся занятия в Москве, на открытых недавно Общевойсковых академических курсах. Статус у них конечно ниже, чем у той же АГШ, но дело это всё-равно нужное.

     Покончив с "заготовкой баранины", артиллеристы приступили к отработке иных задач: разрушение укреплений "противника", борьбой с подходящими резервами и контрбатарейной борьбой. Последние два пункта программы требовали умения стрелять с закрытых позиций. Ничего нового в этом для артиллеристов не было. Стрельба с закрытых позиций применялась уже в Крымской войне , когда из-за гористого рельефа местности и порохового задымления стало невозможно прямое наблюдение целей. Тогда это были простые голосовые команды от наблюдателей к артиллеристам - "взять левее", "недолёт" и т. п. Впоследствии развитие этого метода стрельбы строилось на активном привлечении математики для совершенствования методик наблюдения и расчётов. Новым было только привлечение к разведке целей и корректировки огня Первого воздухоплавательного отряда под командованием капитана Кованько Александра Матвеевича. Ну и кроме того впервые для передачи команд корректировщика использовался телефон.

     Не скажу, что всё это мгновенно улучшило результаты стрельб. Пользоваться новинками нужно привыкнуть. Да и совершенство средств наблюдения и связи тоже оставляло желать лучшего. И всё-таки положительный результат был. Например, было определено потребное количество артиллерийских стволов, необходимое для полного подавления обороны противника на участке прорыва. Полученный путем вычислений по таблицам возможных потерь результат, никого не порадовал. Получалось, что на участке прорыва шириной в пять вёрст, требовалось задействовать не менее шести с половиной сотен стволов артиллерии и при этом она должна работать несколько суток.

     - Совсем как на Бородинском поле! Только времени больше! - с досадою говорили артиллеристы.

     - Да господа, - вмешался в их споры я, - похоже, что вы увлеклись совсем не тем и отклонились от выполнения поставленной задачи.

     Получив в ответ недоуменные взгляды, я объяснил более подробно. Многодневная артподготовка - это способ выдать свой замысел. Противник легко поймет, где мы собираемся рвать оборону. И подтянет заранее туда резервы. Если учесть, что мы не имеем возможности поражать цели на всей тактической глубине, то в разгар штурма, к противнику быстро подойдут свежие силы. А ведь задача ставилась точно такая же, какую ставил А.В. Суворов перед штурмом Измаила: не дать врагу вести ответный огонь по штурмующим.

     - В идеале можно не увлекаться полным разрушением укреплений и заграждений - с этим прекрасно справятся и сапёры. Не обязательно полностью уничтожать живую силу противника - это невозможно сделать силами одной артиллерии. Главное - не дать противнику вести полноценный огневой бой. Если не дать врагу высунуться из укрытий, то сблизившаяся с противником пехота сумеет самостоятельно его добить или пленить, - объяснял я "богам войны".

     И "боги" шевелили мозгами. И кое-что у них выходило.