Больные ублюдки (ЛП) - Коул Тилли. Страница 4

Я провела рукой по наклейкам в виде сердечек, которые в молодости прилепила на проигрыватель моя мама, и повернулась к Хитэну.

— Хочешь послушать, Кролик?

Он кивнул. Я перемотала плёнку, пока не нашла свою самую любимую песню, и нажала на кнопку воспроизведения. Заиграла музыка.

— Эта песня называется «Дорогая Джесси». Её поёт леди по имени Мадонна. Это была самая-самая разлюбимая мамина песня.

Как только зазвучала музыка, я началась покачиваться. Не успев присесть, я вскочила на ноги и, держа в руках куклу Алису, начала танцевать и петь. Я кружилась, откинув назад голову и громко распевая слова песни. Почувствовав, что не могу больше крутиться, я взглянула на Хитэна. Он смотрел на меня со странным выражением лица.

Я качнула плечом и заглянула ему прямо в глаза. Танцуя и подпевая, я двигалась к нему навстречу, устраивая целое представление. Я постоянно устраивала представления для папы с дядями. Почти каждый вечер. Они всегда просили меня станцевать для них в моем платье из «Алисы в Стране Чудес» — это было мое любимое платье. Я обожала танцевать для людей. Это всегда вызывало у них улыбку.

Когда песня закончилась, я, тяжело дыша, упала рядом с ним.

— Кролик, тебе понравилось? — спросила я, прижав к груди Алису.

Его серебряные глаза пробежали вниз по моему платью, затем скользнули обратно к лицу.

— Да, — хрипло произнёс он. — Мне очень понравилось.

— Очень?

Он кивнул.

— Я так рада! — я отхлебнула ещё чая, и Хитэн сделал то же самое. Я налила нам еще по одной чашке. Когда весь чай был выпит, я полезла в мешок за последним своим сокровищем.

И положила перед Хитэном книгу. «Приключения Алисы в Стране Чудес».

Хитэн поднял её и провел пальцами по старой обложке.

— Твоя любимая книга, — он раскрыл обложку и начал просматривать страницы.

Я затаила дыхание.

— Ты умеешь читать, Кролик?

Руки Хитэна замерли, и он посмотрел на меня.

— Да. А ты не умеешь?

Я покачала головой.

— Я на домашнем обучении. Мой папа очень занятой человек, и у него почти не остается времени, чтобы меня учить. Большую часть времени я играю здесь, во дворе дома, — я теребила волосы Алисы. Снова взглянув на Хитэна, я увидела, что он все еще на меня смотрит. — Можешь… не мог бы ты почитать мне книгу, Кролик?

Казалось, Хитэн собирался отказаться, но потом он опустил плечи и кивнул. Улыбнувшись, я подвинулась и положила голову ему на ногу. Я услышала, как Хитэн странно задышал, но ничего не сказала. Я подняла глаза, и увидела, что он смотрит на меня сверху вниз.

Он был очень красивым.

— Моя мама читала мне её каждую ночь, когда была жива. С тех пор мне никто не читал… до сегодняшнего дня.

Хитэн сглотнул, а затем начал с первой страницы. Он читал, и я улыбалась. И он хорошо читал.

«Он, наверное, очень умный, — подумала я. — Молчаливый и умный».

Пока Хитэн читал, я его разглядывала. Я слушала его голос, его сильный техасский акцент… совсем как у меня, когда я не разговаривала с английским акцентом.

— Кролик, а почему ты стал не нужен своей маме?

Хитэн перестал читать и посмотрел на меня. Мне показалось, что его серебряные глаза потемнели.

— Я никому не нужен, — сказал он.

— А твоему папе? Мистеру Джеймсу?

Хитэн помотал головой.

— Ему я тоже не нужен. Но мне больше некуда идти. Он сказал мне, пока я здесь, держаться от него подальше. Так я и делаю.

Я почувствовала, как на сердце стало невыносимо тяжело от грусти.

— Тогда ты нужен мне, — тихо произнесла я, и глаза Хитэна распахнулись так широко, что стали похожи на две яркие, сияющие в полуночном небе Луны. Я взяла в руку его ладонь и легонько сжала. — Я буду твоим другом, а ты будешь моим. Куколка и Кролик. Друзья поместья Эрншоу... твоим самым первым другом в целом свете.

Я перекатилась к стоящему рядом со мной проигрывателю и нажала на кнопку воспроизведения. Когда заиграла мамина кассета, я снова положила голову на ногу Хитэну и широко ему улыбнулась. Хитэн отложил книгу, а затем, очень медленно, коснулся пальцами моего лица и провел ими по волосам. Он поправил мой ободок. Я подумала, он мне улыбнется, но он не улыбнулся.

Он оглянулся на книгу. Когда он снова начал мне читать, я закрыла глаза. И все время, пока он читал, я представляла себе, что слышу, как в кармане его жилета тикают часы.

Я знала, что мне бы очень понравился этот звук.

Тик-так.

Хитэн Джеймс.

Мой новый друг.

Тик-так.

2 глава 

Хитэн

Два года спустя…

Они все ждали, что я что-то почувствую. Они все таращились на меня, пока мы стояли у могилы. Моего папу опускали в землю, и я отстранённо наблюдал, как его гроб помещали в могилу. Священник что-то говорил, но я не слушал. Я был слишком занят своими размышлениями над тем, что происходит с его телом, пока оно медленно увядает в этом деревянном ящике. Мне хотелось узнать, как выглядит его кровь на пятый день после смерти. Она вязкая и красная? Застывшая, как желе? Изменился ли ее цвет? Стала ли его кожа сухой, потрескавшейся, серой? От него воняло? Начал ли он гнить, отслоились ли его губы, обнажив ряды пожелтевших зубов?

Ко мне в ладонь скользнула чья-то рука. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Куколка. Она единственная осмеливалась ко мне прикасаться. Она единственная со мной разговаривала. Именно так, как мне нравилось.

Я поднял глаза и обнаружил, что на меня с противоположной стороны могилы пристально смотрит Эдди Смит в этой его дурацкой шляпе. Он видел, как Куколка прислонилась головой к моей руке и крепко прижала ее к себе. Встретившись с ним взглядом, я ухмыльнулся, и мои глаза вспыхнули. Она моя. Когда-то она была с ним, но как только появился я, он перестал для нее существовать. Теперь в ее жизни остался только я. Я сказал Куколке, что если она хочет быть моим другом, ей придется избавиться от Эдди. Я не делюсь. Особенно с такими святошами вроде него. Она выбрала меня. В мгновение ока. У нее даже не возникло такого вопроса, кого выбрать, меня или Эдди. Она принадлежала мне… и она это знала.

Конечно же, Эдди это бесило. Я видел это по его лицу каждый раз, когда он таращился на нее, как на любимую игрушку, которую у него отобрали. Каждый раз, когда он смотрел, как его бывшая подруга обхватывает мою руку, он источал ненависть.

Он и должен был меня ненавидеть.

Я никогда ее не верну.

Я забрал ее…навсегда.

В последние два года Эдди приходил в поместье все реже и реже. Когда-то он был здесь завсегдатаем, но с тех пор, как тут появился я, его присутствие больше не требовалось. Я видел, как почти каждый день он наблюдал за нами через забор, но я позаботился о том, чтобы она дала понять Эдди, что ему здесь не рады.

Куколке он стал больше не нужен.

Я был всем, что ей когда-либо понадобится.

Я об этом позабочусь.

— Кролик? — голос Куколки отвлёк меня от Эдди и его на смерть перепуганного лица. Взглянув в ее печальные голубые глаза, я увидел, что она показывает на стоящего рядом с ней отца. Мистер Эрншоу протягивал мне ведро с землёй.

— Возьми горсть земли, сынок. Брось её в могилу, на гроб папы.

Я сделал так, как он просил. Но при этом, ни на секунду не выпускал из ладони руку Куколки. Она шмыгнула носом, и когда я снова посмотрел на нее, то увидел, что она плачет. Большим пальцем я стёр с ее щеки слезу, а затем слизнул слезу языком.

У неё был вкус соли.

Ее вкус.

Приятный вкус.

Священник сказал что-то ещё, а затем все пошли обратно к главному дому. Я увидел, как, впереди небольшой кучки людей, состоящей в основном из работников поместья, идёт мистер Эрншоу с «дядями», его деловыми партнерами. Мистер Эрншоу и его деловые партнеры практически никогда не покидали поместье. Мы находились здесь совершенно одни в сельской местности Далласа. Но со мной была Куколка. Так что меня это не заботило.