Нильфешни из Хаоса (СИ) - Субботина Айя. Страница 14

— Полезнее кому? - Он рванулся вперед, чувствуя, как от желания разорвать ее на куски ноют клыки.

— Крэйл, не надо. - Ниваль поймал его за локоть, вернул на место.

— Никто из вас так и не понял, что бежать уже некуда, - все-таки не смолчал шанатар.

Женщина оставила его слова без внимания, вышла. Гаст за ней, напоследок напомнив Дамиану, что распоряжение Совета так и осталось лежать у него на столе. Вероятно, он все еще надеялся, это Лорда-демона можно переубедить с помощью одной бумажки с большой печатью.

Но Гаст задержался.

— Если у вас есть какой-то дополнительный план, то самое время его разыграть, - сказал он с улыбкой обреченного. - Потому что времени у вас нет. Лига полностью вышла из-под контроля, дознаватели больше не сдерживают себя. Понятия не имею, как они провернули этот фокус.

Дамиан зло оскалился.

— Я предупреждал, - только и сказал он.

— Мы все крепки задним умом, - пожимая плечами, согласился Хранитель. - Так или иначе, а завтра вечером они все тут опечатают. Возможно, кого-то вывезут силой, в чем я лично сомневаюсь. И... удачи, что бы вы ни задумали.

Он вышел, и дверь за ним захлопнулась, поднимая в воздух сотни так и не озвученных мыслей. Магистр еще раз пробежал взглядом по письму, отшвырнул и процедил пару ругательств сквозь стиснутые зубы. Конечно, все были на взводе.

— Мар ушла в Хаос, - сказал Крэйл. - И я не позволю запечатать это место, пока она не вернется.

— И я,- поддержал Нотт.

Ну конечно, ведь ему тоже есть кого терять.

— Никто из нас с места не сдвинется, пока она не вернется, - со свойственной ему меланхолией, согласился Ниваль. - Нам некуда идти. У меня больше никого и нет, кроме вас всех и Дра'Мора.

Дамиан кивнул, все еще косясь на пергамент, будто пытался прочесть что-то между строк. А когда заговорил, что в его голосе не было и капли сомнения, лишь твердая уверенность в том, что они поступают правильно.

— Значит, мы сделаем то, что должны сделать - выгоним их пинками под зад.

Глава восьмая

— Тринадцатая... Тринадцатая...

Голос колотился в сознании сотней крошечных иголок, проникал так глубоко, что казалось: он идут откуда-то изнутри нее самой. Как будто в недрах сознания вдруг пробудилась крошечная свободолюбивая сущность и отчаянно требовала выпустить ее на волю.

Марори с трудом разлепила веки, моргнула, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-нибудь. Казалось, она проваливается в бездну, падает в бесконечность, откуда уже раздаются приглушенные голоса и шепот. Что это?

— Тринадцатая... - Снова позвал все тот же голос. - Уже почти все закончилось, но тебе нужно проснуться.

Марори застонала, когда тень нависшего лица вызвала приступ тошноты. Она не видела черт, но узнала голос.

— Я помогу.

— Нет.

Марори кое-как стряхнула холодную ладонь, которая обхватила ее руку и потянула было вверх.

— Ты такая же своенравная, как и он, - пожурил голос, но противиться ее желанию не стал. - Все и всегда хочешь делать сама, даже если точно знаешь, что обречена на провал.

Марори свесила ноги со стальной столешницы, попыталась встать - и грузно упала на колени, при этом больно стукнувшись лбом об какой-то угол. В сознании вспыхнула тихая боль, по лицу потекла кровь, а в воздухе появился крепкий запах соли. Что бы это значило?

— Не трогай меня.

Марори снова попыталась избавиться от цепких рук. Но на этот раз собеседница не была такой покладистой: подхватила под подмышки, поставила на ноги и поймала за подбородок. Странно, но это помогало Марори не шататься из стороны в сторону не упасть, поддавшись слабости.

— Я слишком долго плела эту паутину, дорога, чтобы теперь меня остановило одно твое «не трогай». - Злости в голосе не было вовсе, лишь спокойная уверенность в собственной правоте. - Ты еще слишком слабая, но так и должно быть. То, чем ты должна стать, требует полной отдачи. Перерождение очень болезненный процесс.

— Снова перерождение? - Марори облизала сухие потрескавшиеся губы, поелозила языком во рту. Сухо и липко, десна словно окаменели.

— На этот раз - последнее и окончательное. Ты, дорогая, слишком уникальный экземпляр, чтобы с тобой все было легкой просто.

Наконец Марори смогла получше рассмотреть место, в котором находилась. Так и есть, стальная столешница не зря навеяла мысли о лаборатории. Просторное светлое помещение, удивительно чистое на фоне той ржавой разрухи, через которую они пробирались в цеховом комплексе. Наверняка здесь все стерильно. На стенах - ящики с прозрачными дверцами, под завязку заставленные какими-то пузырьками и приборами, назначения которых Марори не знала даже приблизительно. Капельница, какая-то электронная система с целой кучей датчиков, кнопок и разноцветных индикаторов - настоящий пульт управления... чем?И за этим пультом сидела «болванка».

Словно почувствовав к себе внимание, лысая обернулась, посмотрела на Марори безносым лицом, где были одни лишь глаза и не прорезавшееся подобие рта. «Болванка» на миг прищурилась, а потом снова вернулась к своему занятию. На бездушную тварь она никак не походила, но и назвать ее разумной язык не поворачивался.

— Мои маленькие помощницы, - заговорщицким шепотом сообщила женщина, подвела Марори ближе. - Я хотела сделать их более... сговорчивыми, но это чуть было не погубило всю идею. Видишь ли, чем умнее создание, тем сложнее его контролировать.

Она заставила Марори посмотреть ей в лицо: в красивое лицо с глазами цвета расплавленной ртути, с волосами белыми, как снег. В то самое лицо, которое она уже видела в пробужденных образах прошлого там,в пещере и в колодце.

«Значит, не показалось».

По спине пополз холодок.

— Крээли... - Слова замерзли на губах вместе с сотней непроизнесенных вопросов. Остался только один, который решал все. - Ты - Крээли? Та самая?

— Разве это имеет значение?

Женщина безразлично пожала плечами, подтолкнула Марори к двери, которая услужливо отъехала в сторону перед ними. В лицо ударил прохладный, пропитанный запахом медикаментов и формальдегида воздух, как будто они оказались в обители замороженных мертвецов.

— Ты не можешь быть ей, - не собиралась молчать Марори. Нужно говорить, нужно заставлять голову работать на всю катушку, потому что каждую секунду в ее теле что-то меняется. И эта незримая трансформация отрезает от нее прошлой ломик за ломтиком.

— Она. Я. - Женщина сделала неопределенный жест рукой, повела Марори по узкому, плохо освещенному коридору, наспех обитому листами металла. Судя по тому, что на некоторых еще сохранились следы краски, это добро тоже нашли на какой-то свалке. - Все так относительно, если речь идет о сущностях, чье существование невозможно исчислить годами или столетиями. Ты, как и многие, совершаешь одну и туже ошибку, меряя вечность рамками смертных.

— Почему нельзя просто ответить? - Загадки и громкие, полные пафоса, фразы начинали надоедать. И злить. А злость лишь подстегивала ее невидимое, но необратимое перерождение.

«Откуда я это знаю?»

«Потому что это знаю я, - недовольно фыркнула где-то внутри нее Тринадцатая. - Потому что теперь мы обе влипли так сильно, что надеяться остается лишь на чудо. Ты все испортила, сопливая сентиментальная идиотка!»

— Потому что ты и так сама все знаешь. Ты же видела.

Коридор оборвался около еще одной двери. Эту охраняли неупокоенные: огромные, выше и крепче любого смертного. Они даже головы в их сторону не повернули, но Марори внутренним чутьем ощущала, что каждый готов перегрызть ей глотку, если она хотя бы помыслит о побеге.

За дверью нетерпимо воняло паленой плотью. Так сильно, что Марори все-таки не смогла справиться с тошной, согнулась пополам и вывернула из желудка то немногое, что там оставалось. Вот только лучше не стало, потому что, когда глаза перестали слезиться, она с ужасом поняла, что весь пол под ногами завален почерневшими обугленными костями. Или, вернее, их остатками.