Игра Люцифера - Биркенфельд Брэдли. Страница 13

Каллегари поднял уже обе брови, но я не уступал.

— Видите ли, я считаю себя человеком, который умеет решать проблемы. Поэтому, если даже вы считаете возможным взять меня на работу, дать мне хорошую зарплату и предоставить швейцарское разрешение на работу, но я при этом не знаю, какие проблемы стоят перед компанией, то вам не стоит меня нанимать.

Казалось, что эти слова позабавили его. Понятно, что он не поделился со мной никакой информацией о возможных проблемах, однако я этого и не ожидал. Мы обменялись визитными карточками, и на этом все кончилось.

Хотя не совсем. За годы работы в Бостоне я понял, что быть толковым и талантливым — это хорошо, но еще лучше иметь друзей. А в мире бизнеса вы заводите друзей не во время обедов с парочкой мартини. Вы должны сделать для людей что-то весомое. И я обслуживал своих клиентов так, как будто каждое из их заданий было для меня вопросом жизни и смерти. Мою рабочую этику можно было описать словами: «Не жди. Сделай прямо сейчас», — и именно так я подружился с Джо Джельсомино, который работал на Credit Suisse First Boston и занимал должность главы отдела валютных операций в Нью-Йорке. Я провел для Джо множество сделок, и он искренне мне нравился, поэтому я позвонил ему сразу же после собеседования.

— Брэд! Как дела, приятель?

— Привет, Джо. Мне нужно от тебя небольшое одолжение. Я прохожу собеседование в швейцарском отделении Credit Suisse в Женеве и хотел бы узнать, можешь ли ты замолвить за меня словечко.

— Разумеется! А с кем надо поговорить? Дай имя.

— Доктор Рето Каллегари.

— О, это серьезный человек! Хорошо, я все сделаю.

Через несколько минут Джо отправил доктору Каллегари электронное письмо из Нью-Йорка. Могу догадываться, что оно было крайне вежливым и уважительным, но суть его состояла в следующем: «Брэдли Биркенфельд — это лучший из молодых банкиров, с которым мне довелось работать в State Street».

Через неделю, незадолго до последних экзаменов, я получил от Credit Suisse предложение: начальная зарплата 150 тысяч швейцарских франков в год [17]плюс разрешение на работу и четырехнедельный отпуск. Черт возьми! Это было в четыре раза больше моей зарплаты в State Street, и к тому же я должен был работать непосредственно на доктора Каллегари в Женеве. Я подумал, что он таким образом хочет за мной приглядывать, но не имел ничего против, поскольку не собирался его подводить.

Печальная часть этой истории состояла в том, что нам пришлось расстаться с Шарлоттой. У нее была прекрасная работа в Nestlé, и она не собиралась переезжать. Я, со своей стороны, не был готов каждый день ездить в Женеву на поезде и автобусе. Я был сильно расстроен, но мой приятель Луиджи вытащил меня на обед и расставил все точки над «i»:

— Брэдли, друг мой, ты вообще понимаешь, в каких кругах ты будешь вращаться уже совсем скоро? Ты представляешь, с какими женщинами ты сможешь встречаться? Все будет здорово, просто подожди немного.

Эти слова показались мне несколько бессердечными, однако я довольно скоро понял, что он был прав. Раны затянулись, когда Credit Suisse нашел мне великолепную квартиру в центре Женевы — второй этаж, паркетные полы, мраморный камин, французские двери, ведущие к двум балконам. Идеальное место для холостого парня, и всего за 1200 швейцарских франков в месяц! Мое беспокойное сердце тут же излечилось.

Начав работать в Credit Suisse, я быстро обнаружил, что мне, как хорошо оплачиваемому американскому «гостевому работнику», по сути, нечего было делать. Европейцы и, в частности, банкиры, имеют довольно интересную рабочую этику: она заключается в том, чтобы появляться на работе в нормальное время, хорошо одеваться и всецело принимать корпоративную культуру, наслаждаться вкусным обедом, растягивавшимся на пару часов, уходить с работы в часы, когда начинались первые коктейльные вечеринки, далее смотри пункт первый. Доктор Каллегари хотел, чтобы я стал экспертом в области частного банковского обслуживания. Это означало, что я должен был обслуживать зажиточных клиентов, тусоваться вместе с ними и предлагать им различные творческие способы, с помощью которых те могли бы заработать еще больше денег — инвестируя в биржевые товары, нумизматику, произведения искусства, ценные бумаги, другие валюты и т. д. Кроме того, предполагалось, что в это же время я напишу свою дипломную работу для получения MBA: «И если вы не возражаете, Брэдли, напишите в ней побольше хороших слов о работе этой компании», — да, сэр, конечно!

По сути, мне платили за то, что я учился основам. Помимо прочего, я изучал историю и механизмы работы «творческого» швейцарского частного банковского обслуживания. И если вы читаете эту историю, то наверняка не знаете, что я имею в виду. Если вы знаток международного банковского дела, листайте дальше. А если нет, предупреждаю, что это не самая радужная история.

Швейцарские номерные счета… Вы наверняка наслышаны об этом. Про них ходит немало легенд.

На протяжении почти целого столетия секретные банковские счета в Швейцарии служили сокровищницей для богатых и всесильных людей этого мира. Именно здесь прятали золото, алмазы, кучи наличных и облигаций на предъявителей, без имен. Попасть сюда могли лишь избранные, которым завидовали толпы остальных. Швейцарию любили нефтяные короли, а авторы шпионских романов с восхищением описывали ее в своих книгах. Диктаторы из стран третьего мира пользовались Швейцарией, чтобы лишать свои страны природных ресурсов и отправлять награбленное в Женеву на частных самолетах. Политики очищали свои предвыборные кассы и делали короткую остановку в Цюрихе, чтобы пополнить свои «пенсионные накопления» — на несколько десятилетий вперед. Магнат-судостроитель мог продать здесь 100- футовую яхту за наличные, доехать до депозитария в Базеле и не особо задумываться об уплате налогов.

Все это было так же безопасно, как исповедь папе римскому. Кто станет их выдавать? Уж точно не швейцарцы.

Впрочем, Швейцария не всегда была тихой гаванью для мошенников. Традиции швейцарского банковского обслуживания зародились с отказа Людовика XIV от Нантского эдикта в 1685 году, что привело к объявлению протестантизма во Франции вне закона. За этим последовали казни и пытки множества протестантов и постепенная миграция сотен тысяч людей в другие страны, включая Швейцарию. Там было основано множество частных банков, предлагавших инвестиционные услуги для зажиточных новоприбывших протестантских мигрантов. Это было не секретным предприятием, а возможностью управления капиталом для влиятельных людей. Позднее Швейцария сыграла свою роль и в появлении Международного Комитета Красного Креста, и в подписании Женевской конвенции, определяющей правила поведения во время войны, и в возникновении Лиги Наций, которая потом развилась (или, с моей личной точки зрения, деградировала) в ООН. В любом случае в этих многолетних традициях не было ничего плохого. Это были достижения, которыми швейцарцы могли бы гордиться.

Затем, в 1934 году, в конституцию страны (статья 47) был добавлен Закон о банках, заложивший основы швейцарской банковской тайны. С этого момента ни один швейцарский банкир не мог раскрывать детали клиентского счета или личность клиента, не рискуя при этом подвергнуться уголовному преследованию и попасть на всю жизнь за решетку. Случайно или нет, но это произошло в тот самый момент, когда нацисты взяли в свои руки всю власть в Германии. Фашисты по всей Европе были в восторге от возможности разместить похищенные ими активы у банкиров с каменными лицами, которым теперь было запрещено законом разглашать имя источника. Евреи, которые уже подвергались преследованиям и чуяли неладное, устремились в Женеву и Цюрих в надежде на то, что их сбережения смогут пережить там грядущий катаклизм. И действительно, сбережения выжили, в отличие от многих владельцев счетов, и в сейфах швейцарских банков, к немалому удовлетворению банкиров, исчезли миллиарды.