Дорога в дюны (СИ) - Спэн Алекс. Страница 19

  Кира тихонько плакала. Про себя. Чтобы две других девушки, что были в сознании, ее не слышали. Обеим на вид по двадцать лет. Светленькие. Симпатичные. Скоро им всем предстоит тяжелое испытание и она, как самая старшая здесь, не хотела их еще больше пугать. Злиться на мужа она больше не могла, ведь именно на ее глазах неудачливого супруга забили до смерти люди Хана.

   Муж решил открыть собственную лавку. Залогом своего успеха он считал договоренность с другом детства. Тот покинул провинциальный Факот много лет назад и обосновался в столице. Дела друга шли в гору и, вскоре, он стал владельцем трех трактиров. Появились связи с крупными и уважаемыми поставщиками Феордана. В один из своих приездов на малую родину друг подкинул мужу идею открыть рыбную лавку. С рыбой в Факоте действительно была напряженка. Ближайшая река находилась за сотни лаг от города. А та речушка, что протекала поблизости, могла похвастаться лишь земными аналогами ершей.

  Нет, в Факоте конечно же были две-три лавки торговавшие речной рыбой, но вот океанская рыба была экзотикой и любой из торгашей мечтал заключить соглашение с поставщиком океанских морепродуктов. Впрочем, об этом мечтали и многие лавки в столице.

  И вот друг детства по имени Син благодаря удачному стечению обстоятельств оказывает услугу одному из таких поставщиков и предлагает в знак старой дружбы с мужем наладить эксклюзивный канал сбыта в Факот. Первую партию Син обещал закупить из собственных средств, а на полученную прибыль муж закупает вторую партию и колесо торговли начинает наращивать обороты, постепенно обогащая скромную семейную чету. Была правда в этом бизнес-плане одна загвоздка - нужно было купить патент на торговлю и заплатить за аренду помещения минимум на полгода вперед - строительство лавки с нуля муж, понятно, бы не потянул. Если на первую статью расходов супруги еще наскребали денег, то на аренду нужна была ссуда. Но кто даст ссуду обычному подмастерью посудной лавки еще ничего не соображающему в торговле? Ему даже обеспечить ссуду не чем - живет с женой в арендованной халупе.

  Хана вопросы обеспечения не волновали. Вернее не так - волновали, но он давно заприметил миловидное личико жены просителя и в случае чего готов был переложить свои финансовые риски на нее, точнее - на ее тело. И до тех пор, пока в ее глазах не загорится тот самый огонек, от которого любой клиент понимает, что перед ним прожженная шлюха, измениться лицо - рот станет более широким, а взгляд лукавым, но по сути - пустым - до тех самых пор, эта женщина будет ему приносить неплохие деньги. Но даже если дело у просителя выгорит, то он все равно найдет способ объездить эту кобылку, потому что ее муж взял его деньги, а значит, теперь все чем владеет этот простак принадлежит ему, даже если он еще этого не понял. Так рассуждал Хан, суживая деньги мужу Киры.

  По закону подлости накануне сделки один из трактиров Сина сгорел. Более того, сам хозяин получил серьезные ожоги и был не в состоянии не то, что вести хозяйственную деятельность, но даже говорить. Столичные лекари лишь разводили руками и про себя прикидывали, сколько еще этот бедолага протянет, прежде чем отойдет в небесные чертоги.

  Муж Киры сразу все понял. Как только до него долетели первые вести о плачевном состоянии друга, он приказал жене собирать самое необходимое. "Уйдем сегодня ночью. Сначала в Лиман. Но там задерживаться тоже опасно, только в Форлане у нас есть шанс спрятаться" - сказал он ей тогда.

  Но удача решила вконец отвернуться от супругов. Один из соглядатаев Хана проходя мимо их дома, скорее по профессиональной привычке, чем из любопытства, глянул в окна скромного жилища. Пара как раз пребывала в полной растерянности: жена плакала, а муж стоял посреди дома, спиной к окну и прикидывал, что они могут позволить себе взять в дорогу.

  Окажись на месте "шестерки" кто-нибудь другой, они сбежали бы той ночью: "мало ли причин у женщины плакать?", но именно этот представитель низшего звена местного криминалитета имел хороший нюх на неприятности и в данный момент он очень ясно почувствовал запах горя и страха, что невидимыми волнами растекались по округе из этого дома.

  Информация была передана вверх по цепочке, и под вечер в дом к Кире и ее мужу заявился юнец с горделивым взглядом и противной улыбочкой. Сопровождали его три амбала.

  "Куда то собрались?" - с наигранным удивлением спросил он, зайдя в дом в окружении своей свиты.

  Муж молча кинулся к печке за кочергой. Однако, ловко запущенная одним из амбалов, дубинка с сухим хрустом сломала ему локоть правой руки.

  Дальше последовал короткий допрос без применения пыток. Мужу достаточно было увидеть обнаженные груди Киры, массируемые ручищами одного из амбалов, а также руку юнца там, где рельеф женского тела имеет право исследовать лишь законный супруг.

  Он рассказал им все. Клялся, что будет работать на них до конца жизни, только бы они отпустили его жену. Плакал, ползал на коленях, облизывал сапоги самодовольно лыбящегося юнца, который намекнул, что в этом случае может простить его, хотя Кира уже видела по глазам мерзавца, что прощение им не грозит.

  В конце концов, юнец присел и доверительно зашептал стоящему на коленях мужу: "Знаешь, я мог бы отдать тебе твою жену, потом, когда она пропустит через себя пару тысяч мужиков в моем борделе и за нее будут готовы платить лишь опустившиеся бродяги... Мог бы. Но ты хотел схватить кочергу. Что ты хотел с ней делать? Ты хотел убить ей меня?". Муж отрицательно закивал головой, в его остекленевших глазах читалась обреченность. Голос юнца сорвался на крик: "Ты хотел убить меня! Убить меня - сына Хана!" Амбал передал кочергу юноше. Тот нанес первый удар. Муж тихо начал повторять как заклинание: "Только не трогайте мою жену".

  В этот момент Кира увидела через окно двух стражников, патрулирующих улицу, и что есть мочи закричала: "Спаааасиитеее!!!"

  Стража отреагировала быстро. В дверь забарабанили. Один из амбалов открыл дверь. Стражники зашли и недоуменно заозирались.

  - Что здесь происходит? - спросил тот, кто был повыше, с вытянутым лицом и светлыми волосами.

  - Да вот. Решаем вопрос финансовой задолженности - весело улыбаясь ответил юнец.

  - А, это вы? - узнал сына Хана стражник. Пару секунд он оценивал ситуацию. Потом резюмировал - В общем. Решайте свои вопросы так, чтобы криков больше не было. И девку прикройте. Я уж молчу про то, чтобы ничего такого с ней не было, по крайней мере не в ее доме и вообще... Ну вы меня поняли.

  - Как не понять. Я ее домой к себе отведу, там с ней и дообсудим долг ее мужа - также весело улыбаясь, ответил юноша.

  - Приберитесь здесь, чтобы ничего такого не осталось. Ладно. Мы пошли.

  Юноша, продолжая улыбаться, кивнул. Со стороны было не понятно, то ли он ерничает, то ли всерьез воспринимает стражника.

  - И еще - уже у самой двери "вспомнил" стражник - За такие дела обычной таксой в эту делиму не отделаетесь. Я свое начальство поставлю в известность.

  Хлопнула дверь.

  "Вот видишь - сплошные от тебя убытки" - зло прошипел юнец лежащему на полу мужу. Потом, вспомнив про кочергу в руке стал методично бить свою жертву. Кире зажали рот рукой. "Только не трогайте мою жену, только не трогайте мою жену" - все тише повторял муж, пока не замолк совсем.

  Кира тогда очень хотела потерять сознание или умереть, но тело не хотело дарить ей такую возможность.

  Это было четыре дня назад. Сейчас она сидит в небольшом сарайчике во дворе Хана с еще тремя девушками. Одну из них забрали вчера под вечер и вернули избитую и окровавленную сегодня с утра. Она только успела прошептать подругам по несчастью: "Молчите. Они любят, когда кричишь. Молчите" - и впала в забытье.

  Сарайчик в котором они сидят, строили явно тяп-ляп. Сквозь просветы между жердинами видно весь двор. Вон, двое людей Хана дежурят у внутренней двери черного хода в этот двор. Вон еще один бродит рядом с сараюшкой - их сторожит. Неподалеку брехают собаки. Печной дым стелется по земле. Вечереет. Где-то стучит дятел. Чем, не сельская идиллия? Да всем. Не считая трех запуганных до полусмерти женщин, которые готовы сами на себя наложить руки при первой же возможности.