Берегитесь дедушки (СИ) - Манукян Галина. Страница 8

— Хорошо. Тогда нам сюда.

Пожалуй, если бы на улицах было много прохожих, они бы недоумевающе оглядывались на элегантного мужчину, несущего здоровенную женскую кошелку, и весело болтающую кругленькую женщину, которые никак не могли быть парой. Однако на промерзшие улицы в поздний час никто не высовывал нос. А этим двоим отчего-то совершенно просто и хорошо шагалось по проложенным меж сугробов в человеческий рост узким тропинкам,

местами присыпанным песком, словно белая пенка латте корицей.

— А я в пионерском лагере тоже играл в театре, — сообщил Игорь в ответ на рассказ Наташи про самодеятельную труппу в драматическом кружке, где она пропадала в старших классах после школы. — Играл Гамлета и пытался подражать Высоцкому… Знаете, у меня была такая смешная шпага из картона, которая все время заворачивалась и больше напоминала обвисшую колбасу…

— Постойте! — вспыхнули глаза Наташи. — Гамлет… с колбасой… То-то мне так кажется ваше лицо знакомым! Может, помните, Игорь? Я же играла Гертруду, мать Гамлета. У меня еще было роскошное красное платье, мы его позаимствовали у заведующей столовой… Помните?

Игорь покачал головой, растерянно улыбаясь.

И Наташа уже хотела было напомнить, как они с Гамлетом после оглушительного провала убежали в лес у речки, а потом поцеловались. Робко, неумело, краснея. А потом на дискотеке танцевали все медленные танцы вместе. Хоть и мальчишки дразнились, а рыжая проныра Анька с двумя хвостами на голове распускала сплетни. А потом Гамлет дрался с Сашкой Черным из первого отряда. За нее. Ведь да, Гамлета звали Игорь. И уже тогда он был высоким и красивым. Самым-самым в отряде. Боже, как она могла его забыть? А он, как же он забыл? Но тут Игорь спросил:

— А в каком это было лагере? Мой Гамлет был в лагере в Леселидзе, в «Елочке».

— Не может быть, — не поверила Наташа, — точно не на Азовском море, в «Нептуне»?

— Никогда не был на Азовском море, — признался Игорь, не понимая, что убивает одним словом уже развернувшуюся в голове Наташи пионерско-советскую мыльную оперу, которой по красочности, драматизму и торжеству любви позавидовали бы создатели мексиканских сериалов.

Она промолчала, а Игорь повесил ее сумку на плечо и произнес:

— А все же наше детство было куда лучше, правда? Пусть у нас не было всего нынешнего изобилия, но, если честно, мне даже жаль современных детей, прилипших к гаджетам, что они не играют в казаков-разбойников…

— И в резиночки, — улыбнулась Наташа.

— В морской бой в тетрадке в клеточку, — подхватил Игорь.

— В вышибалу с мячом.

— И в снежки… А единственный гаджет у нас был «Ну, погоди!», где волк яйца собирал.

— А тетрис?

— О, это уже позже, — потянул Игорь. — Тогда как раз вышла «Кин-Дза-Дза». И почему-то сначала ее никто не понял. Как сейчас помню, народ из кинотеатра выходил толпами посреди сеанса, а я до конца досидел, но мне тоже не понравилось. Это сейчас я считаю ее шедевром…

— Да, «Кин-Дза-Дза» — невероятный фильм, а Леонов и Яковлев гении. Но все равно, тетрис у меня уже раньше был, — заявила Наташа.

— Да вы из крутых! — хмыкнул Игорь.

— Угу. Папа из командировки, из Киева привез. И шикарный Киевский торт, и невероятную копченую колбасу. А еще кучу бубльгумов и карандаши с импортными ластиками. Я вмиг стала самой популярной девчонкой в классе. Эх, будто вчера было… А помните, как Брежнев умер? Прихожу в школу, а у нас учительница по пению рыдает в коридоре: «Всё! Теперь ядерная война будет…»

— Ага, у нас что-то подобное было, — усмехнулся Игорь. — И заставляли всех в классе смотреть по телевизору похороны. А потом генсеки стали умирать одни за одним. И опять приходилось это смотреть и смотреть в школе со всеми…. Нет, с этой точки зрения сейчас явно лучший апдейт.

— Должно же что-то меняться к лучшему? — смеялась Наташа. — Меня вчера ученица спрашивает: «А, правда, раньше телевизоры большие были, как ящики?» «Да, — говорю, — к тому же черно-белые». Бедный ребенок вытаращился на меня так, что пришлось в смартфоне картинку искать, показывать. Не поверила сначала, представляете?

И тут Наташа с сожалением заметила впереди свой дом, нависший старой громадиной над перекрестком. Как они быстро дошли… Еще бы болтать и болтать.

Вдруг Игорь снова поскользнулся и начал падать, смешно размахивая руками, Наташа подхватила его под локоть, но сама потеряла равновесие. Вместо того, чтобы поддержать своего спутника, Наташа утянула его в сторону, и они, как два бобслеиста, с олимпийской скоростью угодили головами в сугроб. Тот смягчил удар, который совсем не почувствовался, зато снег набился за шиворот и в нос. Две темные фигуры в белом морозном облаке покряхтели, перевернулись на спину и расхохотались в один голос.

Наташа приподняла голову:

— Если честно, давно хотелось поваляться в снегу. Но просто не с кем. Не будешь же, как алкоголик, сама валяться в сугробе. Не поймут…

— И верно. Знаете, сын меня считает стариком, — признался Игорь, нависая над Наташей, — а мне еще иногда на санках покататься хочется… Но где? На Альпийском лыжном курорте среди крутых лыжников и лихих сноубордистов? Или по дороге с офиса?

— Сын? — растерялась Наташа, словно забыла, что у человека уже целая жизнь за плечами, и в ней вполне было место и сыну, и жене. И, возможно, не одной… В сказке, уже придуманной Наташей, никакого сына не было.

— Да, живет с матерью сейчас в Москве. Ему поступать надо. Тот еще оболтус.

Наташа начала подниматься из сугроба, а из калитки высунулась дедова голова, а затем и весь дед с лопатой наперевес:

— Наташа?! Эй, ты там, тип без шапки, а ну отстань от моей внучки! Не то я тебе…

Он угрожающе быстро приближался.

— Деда, все нормально! — поспешила ответить Наташа. — Мы просто поскользнулись.

— Точно? — дед остановился, козырек его меховой фуражки хищно застыл подобно клюву стерха, выслеживающего добычу.

— Точно-точно, дедушка. Это Игорь. Тот, которого ты вчера лопатой… — звонко выкрикнула Наташа, выбираясь из снежной насыпи. Закашлявшись, Игорь поторопился подняться и подал спутнице руку. Наташа оперлась на его большую теплую ладонь и снова обратилась к деду: — Иди, отдыхай, я сейчас приду.

Козырек фуражки взлетел вверх — дед выпрямился, а потом как-то сник и, что-то бурча о простуде, скрылся во дворе.

— Хорошо, что у него только лопата, а не ружье, — заметил мачо, протягивая упавшую с Наташиных волос шапку.

Женщина хмыкнула:

— Ружье тоже есть. Дробовик. Висит на ковре в мастерской.

Игорь прекратил отряхивать снег. Новость его не порадовала.

— Не волнуйтесь, — достала сумку из сугроба Наташа, — дробовик только солью заряжен — на случай, если снова алкоголики повадятся.

— Не завидую им. Опасный у вас предок.

— Нешуточный.

В возникшей морозной паузе они сделали еще несколько шагов к дому.

— Что ж благодарю за приятную беседу, — начал Игорь. — Действительно приятную. Но мне пора. Еще надо продумать речь по презентации…

— И вам спасибо, что проводили. И удачи с выступлением завтра!

Задумавшись и вмиг растеряв всю свою веселость, Калганов помялся и собрался уходить. Словно прочитав его мысли о продуваемых окнах гостиничного номера и о том, как отчитаться о падении продаж, чтобы не выглядеть полным лузером, Наташа попросила:

— Подождете минутку? А потом я вас отпущу.

— Да, конечно, — удивился Игорь.

Наташа ринулась на крыльцо мимо ковыряющего по ту сторону ворот снег деда. Не снимая сапог, побежала в свою комнату и высыпала содержимое фарфоровой вазочки в первый попавшийся пакет. Через минуту, как обещала, она снова стояла перед Калгановым, немного запыхавшись и чувствуя, как стучит в ушах погустевшая с возрастом кровь. Отчего-то Наташе ужасно не хотелось, чтобы Игорь был мрачен, и она по наитию проговорила:

— Знаете, чем бы вас не нагружали на работе, просто помните, что плохое пройдет, и все сложится хорошо. Даже если не мгновенно. Ведь так всегда, у нас, у русских, случается. Помните, даже на открытии Сочинской олимпиады пятое кольцо не сразу раскрылось? А потом это стало нашей всеобщей фишкой. Так что желаю вам любую неудачу превращать в победу! — при этих словах глава Калганова заблестели, а Наташа продолжила: — Знаете, когда я болела в детстве или у меня были проблемы, папа всегда приносил мне с работы пакетик и говорил: «Это тебе от Зайца. Волшебное». И неважно, что там лежало — бутерброд с сыром, яблоки или пара конфет, мне становилось любопытно, откуда некий Заяц узнал про то, что я грущу, я все съедала и веселела. Оно и правда было волшебным. — Наташа протянула пакет Игорю: — А это от Зайца вам. Резерв назавтра.