Тайны Васильков, или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина. Страница 11

— А, — Ваня неопределенно махнул рукой. — Загорает. Колесо менять надо.

— Что ж вы его одного-то бросили? — укоризненно спросила я.

— Кого?

— Да трактор ваш.

— С этим колесом часа на два возни, а мне что-то так жрать захотелось, извините, кушать… В общем, решил перерыв устроить.

— Ну, тогда не буду вас задерживать. А то еще, чего доброго, в голодный обморок упадете. Возись потом с вами.

— Ни за что на свете! — пылко возразил Ваня. — Голодные обмороки не в моем стиле, — добавил он более спокойно.

Через пять минут светской беседы мы перешли на «ты», я сообщила свое имя и узнала номер его телефона. Я бы не стала его запоминать, но он сам запомнился: почти все цифры одинаковые.

— Ну ладно, я пойду, — сказала я. — Дел куча.

— Корову подоить, кур пощупать, — усмехнулся Ваня.

— Ага. А потом у меня дружеская встреча. Да и твой трактор, наверное, по тебе соскучился.

— А может, это… — Ваня замялся.

— Что — это?

— Сходим куда-нибудь? Не сегодня, так завтра.

— На сеновал? — невинным голосом спросила я.

Ваня опустил глаза и, кажется, даже немного покраснел. А говорят, молодежь нынче испорченная. Приехали бы к нам в Васильки, посмотрели на это чудо природы — застенчивого двухметрового тракториста с серьгой в ухе…

— Я хотел сказать: прогуляться.

— Обязательно сходим. Только не сегодня. Может быть, на следующей неделе, если

дождя не будет.

Я помахала Ване рукой и пошла в сторону бабыгрушиного дома, чувствуя спиной неотрывный пристальный взгляд.

Когда я сообщила Белке, что мы идем в гости знакомить Алинку с двумя кавалерами, ее, Белку с моим другом детства и его семьей, а меня с его женой, она не выразила восторга.

— Гости, особенно в деревне, — это всегда обжираловка. А еще, не дай бог, самогон пить заставят.

— Никто никого не будет ни к чему принуждать, — заверила я Белку. — Колька Сопля и его семья — вполне приличные люди…

Белка усмехнулась.

— Ты же, вроде, с его семьей еще не знакома.

— Да, но судя по тому, как выглядит сам Колька…

— А как он выглядит?

— Ну, не знаю… — я задумалась. — В общем, Соплей я бы его в глаза называть не стала. Кажется, его хронический насморк закончился, и вообще… сама увидишь.

— Вообще-то, я собиралась начать здесь новую жизнь, — заявила Белка.

— Ну, ну, — хмыкнула я. — Бегать по утрам, делать зарядку, правильно питаться, естественно, не пить и не курить… И еще, наконец, по-настоящему возьмешься за английский. Надо провести лето с пользой.

— Ага, — удивленно и растерянно кивнула Белка. — Я даже учебники с собой взяла. Знаешь, в институте все как-то некогда было… То одно, то другое… И похудеть немного не мешало бы. А еще я хотела закаляться. Обливаться ледяной водой из колодца. А как ты догадалась?

— Очень просто. Мне тоже такие мысли в голову приходили, когда я сюда собиралась. Но я-то учебники не взяла.

— И что же тебя остановило?

— Мой любимый брат.

— Да? — заинтересованно спросила Белка.

— Он сказал: «Чего их туда-сюда без толку возить. Пусть дома полежат, им здесь лучше». Я как-то сразу ему поверила.

— Да… — протянула Белка.

— Он меня хорошо знает.

— А я все-таки попробую, — уже не так бодро, как вначале, сказала Белка.

— Пробуй, конечно, — поддержала я. — Ты — совсем другое дело. Вдруг у тебя железная воля и стальные нервы.

— Вдруг… — согласилась Белка.

— А я буду предаваться лени, как совершенно безвольное существо.

Белка с завистью вздохнула и пошла переодеваться.

— Обязательно надо, за встречу, за знакомство, — сказала баба Вера, Колькина родная бабушка по материнской линии, и водрузила на стол пузатую стеклянную бутылку с неизвестной жидкостью очень красивого малинового цвета.

— Что это? — хором спросили мы с Белкой.

— Настоечка, — объяснила баба Вера. — Черносмородиновая.

— Интересно, сколько в ней градусов? — с подозрением спросила Белка.

— Да ты не бойся, — баба Вера всплеснула руками. — Она слабенькая. Наши мужики у меня берут самогон запивать.

Коля подмигнул нам всем обоими глазами, баба Вера достала маленькие граненые стаканчики, и началасьсь процедура разлития напитка. Был произнесен предсказуемый тост «за встречу» и мы выпили.

— Интересный вкус, — сказала Белка.

— Сладенькая, — сказала я.

— Я же говорю: канпот, — подтвердила баба Вера. — Я туда еще бруснику добавляю, ежевику и горсть сушеной малины.

Следующий тост был за бабу Веру, на что она смутилась, выпила, и пошла загонять корову.

— Хочу вам сказать, — заговорщицким шепотом произнесла Света, Колина жена, как только баба Вера вышла, — этот экзотический компот оказывает на людей очень странное действие. Я-то его уже пробовала, поэтому больше двух рюмок пить не собираюсь.

И она протянула руку к третьему по счету граненому стаканчику.

— Очень возможно, что баба Вера добавляет в свою настоечку мухоморы или еще какое галлюциногены, — предположил Колька. — Я как-то привез бутылочку домой, угостил опытных в этом деле друзей. Им страшно понравилось.

Мы с Белкой переглянулись и взяли в руки стаканы, которые Коля наполнял очень проворно. Настойка была, действительно, очень вкусная. Она пахла лесными ягодами, душистыми травами и еще чем-то очень летним и радостным.

Потом пришла баба Вера. Потом детей уложили спать на матрасах, расстеленных на полу. Потом мы вышли в сад, прихватив с собой уже ополовиненную бутылку и стаканы. Потом у меня в памяти пробел.

Помню только, что мы, почему-то шепотом, пели песни группы «Рамштайн», хотя никто из нас, насколько я знаю, немецким не владеет. Еще помню, что мы танцевали. Польку-бабочку. Парами и под соответствующую музыку. Но откуда взялась музыка, ума не приложу.

Потом мы проводили меня. Потом Белку. Потом снова меня, но Белка почему-то все еще была с нами…

Чем все это кончилось, не знаю.

Первый раз в жизни проснулась в кедах. Но под чистыми простынями. Выпила три ковша воды, приняла холодный душ. Вроде нормально. Решила проведать Белку.

— Мама заболела, — сказала мне Алинка, встретившая меня у калитки.

— Плохо, — сказала я.

— Мама говорит, ничего страшного. Просто надо немного полежать. Просила меня не петь, — обиженно добавила Алинка.

— А тебе очень хочется? — спросила я.

— Очень, — кивнула я.

— Ну тогда ты иди в сад, в самый дальний уголок. Туда, где крыжовник растет, знаешь? — Алинка кивнула, — и там пой.

— А кто меня будет слушать?

— Там живут бабочки, жучки и божьи коровки. И еще птички иногда прилетают. Они очень любят, когда им поют песни.

— Тогда я спою им песню про кораблики, — радостно выкрикнула Алинка и побежала в сад.

Белка лежала на диване с мокрым полотенцем на голове. Бледная и раскаивающаяся.

— Что, плохо? — спросила я.

— Плохо, — сказала Белка.

— Ничего, пройдет.

Белка посмотрела на меня с нескрываемым упреком.

— Эта ваша настоечка… — начала она.

— Чья это — ваша? — возмутилась я. — Лично я не имею к ней никакого отношения.

— Ты меня туда привела, — сказала Белка прокурорским голосом.

— Я не виновата, — жалобно произнесла я. — Меня саму коварно заманили. Но от бабы Веры я такого не ожидала.

— Больше никогда, — сказала Белка.

— Абсолютно с тобой согласна. Никогда. Только чай и лимонад.

— Еще кефир и рассол, — подхватила Белка. — У тебя хоть голова не болит.

— Утром тоже болела. Немного. Но это мелочи. Главное — как-то неловко вспоминать, что мы водили хоровод вокруг яблони…

— Что? — Белка вытаращила на меня глаза. — Разве такое было?

— Было.

— О-о, — застонала Белка.

Я погладила ее по голове.

— Завтра же начну новую жизнь, — сказала Белка и обхватила голову руками. — Нет, лучше сегодня. Вот прямо сейчас пойду и обольюсь водой из колодца. Поможешь?

— С удовольствием, — ответила я, и мы пошли к колодцу.