У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга. Страница 9

Роман вновь по-кошачьи сощурился, потянулся, разминая шею, и вкрадчиво проурчал:

— Я полагаю, не ошибся, ваш зверь — каракал?

— Да, — уныло кивнула я.

В детстве гордилась своим зверем, ведь мама тоже, как и я, была каракалом. Ее считали яркой, красивой кошкой с гибким, грациозным телом. Папа посмеивался: более ручного, верного и желанного ему зверя в жизни не найти. Да только постоянные насмешки брата над моими большими черными ушами с кисточками, лопухами, да выволочки, когда несчастным ушам доставалось в первую очередь, заставили сомневаться в собственной привлекательности.

— Уверен, ваша кошка так же хороша, как вы сейчас, — улыбнулся столичный кот — неожиданно и по-доброму. — На смотрины велено собрать девиц из более двадцати родов и кланов. От многих прибудет не по одной…

— Если найдут таковых, — не смолчал Вит. — Невинных девок-то нынче днем с огнем не сыщешь, дюже ранние да быстрые. Только плат снять дозволь, дык словно голодный душник в погоню за удовольствиями кидаются.

— Ну одну красавицу-девицу вы легко отыскали, хоть и не девчонка она уже, — не обидно хохотнул Роман.

— Можно сказать, с превеликим трудом сохранили, — съязвил Маран. — Одна на весь Волчий клык и осталась.

Я зло посмотрела на него и тоже в долгу не осталась:

— Меня сомнения одолевают, что вряд ли все семьи столько усилий приложили, чтобы сохранить невинными других желающих занять место рядом с князем.

— Значит соперниц у вас будет мало, — поверенный Валиана вроде мне говорил, а смотрел прямо на Марана.

Доверенный брата все сильнее мрачнел. А вот у меня наоборот крепла надежда на светлое будущее.

Но продолжить занятный разговор не вышло. Сначала донесся странный шорох, который выбился из общего лесного шума, — слух у моего каракала чуткий и чувствительный к любым звукам, почище волчьего будет. Больше того, лучше, чем у многих именитых охотников. Я сразу навострила уши, прислушалась к чужеродным звукам, слегка повернув голову. Следом за мной насторожились остальные. Медленно встали, хмурясь и доставая оружие. У меня в груди екнуло от дурного предчувствия. А дальше началось…

Маран стремительно перелетел через костер и, повалив меня наземь, накрыл своим телом. Ох и тяжелым, аж дух выбил! Следом начался жуткий свист — так стрелы поют на стрельбище за городом. Романа, миг назад сидевшего рядом со мной, снесло с бревна стрелой, вонзившейся ему в плечо и толкнувшей вперед, прямо в огонь. Остро завоняло паленым.

Вит не по-стариковски резво оттолкнул ногами раненного Романа от костра, затем, схватив за воротник, пригибаясь, потащил за ближайшее дерево. Еще бы, не приведи Луна, погибнет он на нашей земле — князь решит, что не подчиняемся ему, убиваем верных слуг. И что тогда будет — не знаю!

Раздался злобный волчий вой — это наша стража, охранявшая подступы к обозу, столкнулась с первыми врагами.

Ох, Луна, как же все быстро происходит, страшно, куда бежать, что делать?!

— Под телегу, быстро! — рыкнул Маран, скатываясь с меня, и пнул под зад в нужном направлении.

Путаясь в сарафане, как здоровенная гусеница, я сначала ползком, а потом, задрав подол, на четвереньках поспешила к своей кибитке. Мужские дела точно не для меня, а уж битвы и подавно. Я знахарка, а не наемник. Могу только морду расцарапать. Или страшную рожицу скорчить. Хотя тут таких рож и без моей хватает.

Подвывая от страха, вопреки приказу Марана (тоже мне, нашел место надежное!), юркнула в кибитку под полог и быстренько огляделась, где бы спрятаться. Но, кроме кипы шкур, ничего подходящего не нашла. Рядом кто-то резко вскрикнул от боли — и я рыбкой нырнула под шкуры, зарылась поглубже и замерла. Даже почувствовала себя в безопасности и выдохнула с облегчением.

Радовалась недолго — раздался противный треск рвущейся ткани. Кто-то снаружи рубанул. Закрыла рот ладонью, чтобы не разораться и затаила дыхание. Дикий страх накрыл с головой, ведь я ни разу в жизни, кроме как по глупости с Фенькой, не рисковала своей жизнью. Даже в драки не попадала. А здесь стрелы смертельно поют.

       Еще удар чем-то железным — и распорка, державшая полог, рухнула, приложив меня по спине. Я вскрикнула. Внутрь вломился кто-то тяжелый — кибитка просела под весом «гостя». Чуть приподняв уголок нижней шкуры, я убедилась: разбойник — пятнистая гиена — в один прыжок оказался у сундуков с явным намерением проверить содержимое. А у меня никакого оружия нет!

Первой — умной — мыслью было не подавать признаков жизни: добро нажить потом можно, а собственной шкурой рисковать не стоит. Но тут в проделанную в пологе дыру попытался залезть один из моих охранников. Не успела я порадоваться спасителю, как грабитель, метнувшись вперед, саданул того в лоб рукоятью длиннющего кинжала. Но самому, видимо, в ответ тоже досталось чем-то — он отшатнулся назад и наступил мне на хвост. Я взвизгнула так, что у самой в ушах зазвенело. А покусившийся на мои сундуки грабитель, гиена подлая, упал на меня, то ли от неожиданности, то ли просто споткнулся.

Я опять «мрявкнула» под тяжелой тушей, выбившей дыхание. Пока ползавший по мне грабитель возился, выпутываясь из шкур, я тоже пыталась выпростаться. Под руку попалась ручка ночного горшка, который мне специально здесь поставили, чтобы не мешала отлучками в кусты по надобностям. Да так и не воспользовалась.

То, что потом творилось в кибитке или ловушке, которую сама себе устроила, я вспоминала на другой день урывками. Как будто со стороны смотрела и не верила, что это со мной было.

Воздуха не хватает, мех лезет в рот, ребра вот-вот треснут под тяжестью разбойничей туши, ничего не видно, но я упорно тянусь за горшком…

«Сверху» творится непонятно что… Шум, гам, вой, визг, свист…

Грабитель почти встал с меня, позволив судорожно вздохнуть… Яростный клич — и кто-то новенький кинулся на него. Только не это!..

Вух-х-х! На меня свалились оба, опять выдавив из груди весь воздух, и давай драть друг друга когтями, лупить кулаками, рычать. Того и гляди размажут меня под шкурами, потому что половина ударов достается мне. А между ударами я ругаю себя последними словами. Хватило же дури выбрать себе укрытие. Скоро последний дух выбьют вместе с пылью…

— Бе-е-е… — выбили, выдавили из меня странный звук, когда нижний вояка рывком оттолкнул от себя верхнего и, судя по глухому удару, выкинул его наружу.

Незнакомец привстал, дав мне возможность разок вдохнуть воздуха, пыльного… На этот раз мне хватило ума постараться выползти из-под шкур. Наполовину удалось. Свобода-а-а!...

— Апчхи!.. — В следующее мгновение я взмыла вверх.

Столкнулась взглядом с разбойником гиеной — детиной раза в два больше себя, упершегося в полуобороте волосатой звериной головой в полог и сцапавшего меня за шкирку будто котенка.

Полугиена оскалился, показав жуткие клыки, и злобно рыкнул мне в лицо. Моя рука сама собой взлетела вверх, чтобы защититься, а попутно, совершенно непредсказуемо огрела грабителя по морде горшком.

— Ы-ы-ы, — взвыл он, скосив глаза к переносице.

— Ой, простите, пожалуйста… — просипела я в ужасе, разглядывая неожиданно взявшееся откуда-то оружие.

Надо же, оказывается, пока по мне свои-чужие ходуном ходили, не выпускала из руки горшок.

А рука с горшком, словно они сами по себе жили, проявляя чудеса сообразительности, — били оглушенную полугиену по лбу снова и снова…снова и снова.

Только подумала, что посудина на редкость полезная попалась, толстый глиняный горшок лопнул, оказавшись все-таки хрупким оружием, а я опять свалилась на пол под немалым весом. На этот раз быстро вывернулась из-под наконец-то потерявшего сознание грабителя.

Ну и крепкий же у него лоб, зараза, уф-ф-ф, даже вспотела. Неужели спаслась? Но, опустив взгляд на побежденного грабителя, заныла, испугавшись, что убила — вон морда гиенья вся в крови. А что сделают со мной его подельники? Дрожащей рукой коснулась жилки на мощной шее — бьется. Живой! Мой стон облегчения не слышал, наверное, только глухой.