Выбор по Тьюрингу - Мински Марвин. Страница 53

– Хочу.

– Спрятаны поблизости – три процента. Вывезены наземным транспортом – двадцать один процент. Вывезены по воздуху – семьдесят шесть.

Бен удивленно раскрыл рот:

– Но ведь… Отключите программу. – Он повернулся к остальным, тоже стоявшим в изумлении. – Мы самым тщательным образом рассматривали эту версию – они просто никак не могли вывезти это отсюда по воздуху.

– Дик Трейси другого мнения.

– Значит, он знает что-то такое, чего не знаем мы. – Он снова повернулся к компьютеру. – Возобнови работу. На чем основана оценка варианта с транспортировкой по воздуху?

Некоторое время компьютер молчал, потом заговорил:

– Резюме обоснований не имею. Вывод основан на сопоставлении двенадцати тысяч промежуточных блоков в подсистеме анализа взаимосвязей программы поиска.

– Это обычный недостаток программ такого типа, – пояснила Шелли. – Почти невозможно узнать, как они приходят к тому или иному заключению, потому что они учитывают миллионы незначительных корреляций между обрывками данных. Почти невозможно сравнить это с тем, что мы называем логическим мышлением.

– Но это и неважно, ведь ответ все равно неправильный, – с раздражением сказал Беникоф. – Не забудьте, ведь расследованием занимался я. Аэропорт компании полностью автоматизирован. Основное движение – вертолеты, хотя здесь приземляются служебные и грузовые самолеты с вертикальным взлетом.

– А как работает автоматизированный аэропорт? – спросил Брайан. – Это не опасно?

– Менее опасно, чем под управлением людей, могу тебя заверить. Еще в 80-х годах выяснилось, что человеческие ошибки вызывают больше аварий, чем человеческое вмешательство их предотвращает. Перед вылетом каждый самолет обязан представить план полета. Данные поступают прямо в компьютерную сеть, так что каждый аэропорт знает, кто куда вылетает или прилетает и кто пролетает поблизости. Когда самолет оказывается в поле зрения радара, он опознается по сигналу транспондера и получает разрешение на посадку или какие-нибудь другие указания. А здесь, в «Мегалоуб», все полеты, разумеется, контролируются и регистрируются службой безопасности.

– Но служба безопасности весь тот решающий час бездействовала.

– Это неважно. Все зафиксировано еще и аэропортом Боррего, и региональной радарной станцией Федерального авиационного управления. Все три комплекта записей совпадают, а техническая экспертиза показала, что подчистки в любом из них исключены. Мы имеем подлинную информацию о движении всех самолетов в ту ночь.

– А были за этот час какие-нибудь прилеты или вылеты из аэропорта?

– Ни одного. Последний вылет был по меньшей мере часом раньше – вертолет в Ла-Хойю.

– А какую территорию охватывает радар? – спросил Брайан.

– Большую. Это стандартная установка с радиусом действия около двухсот сорока километров. Восточнее Боррего он достает до самого Солтон-Си и до гор на другом его берегу. Минимум на семьдесят-восемьдесят километров. В других направлениях меньше – из-за холмов и гор, которые окружают долину.

– Дик Трейси, возобнови работу, – сказала Шелли. – Сколько полетов было зафиксировано радаром «Мегалоуб» на протяжении тех суток?

– Восемнадцать в аэропорту «Мегалоуб». Двадцать семь в аэропорту Боррего-Спрингс. Сто тридцать один транзитный пролет.

– Боррего-Спрингс всего в тринадцати километрах отсюда, – сказала Шелли, – но у них за это время и вообще за ту ночь не было ни одной посадки и ни одного вылета. Все три комплекта данных о транзитных пролетах идентичны, если не считать несущественных мелких расхождений – они касались полетов, проходивших по самому краю поля зрения радара, которые не вылетали из долины и не садились здесь.

– А в этой пустыне, похоже, оживленное воздушное движение, – заметил Брайан. – Сто семьдесят шесть самолетов за сутки. Почему?

– О служебных полетах «Мегалоуб» мы знаем, – ответил Бен. – В Боррего-Спрингс есть несколько коммерческих рейсов, остальное – частные самолеты. Транзитные полеты – тоже, плюс несколько военных. В общем, нам по-прежнему ничего не известно. Дик Трейси говорит, что материалы вывезены по воздуху. Но никаких вылетов из долины не было. Как же их могли вывезти? Ответьте на этот вопрос, и вы получите решение всей проблемы.

Бен сформулировал вопрос точно: как их могли вывезти? Получался парадокс – похищенное должны были вывезти по воздуху, но никаких вылетов не было.

Брайан слышал этот вопрос. И его вживленный компьютер – тоже.

– Из долины – на грузовике. С территории – по воздуху, – произнес вдруг Брайан.

– Что вы имели в виду? – удивилась Шелли.

– Не знаю, – сознался он. – Это не я сказал, а мой компьютер. – Он постарался удержаться от улыбки при виде их удивленных физиономий. – Ладно, об этом поговорим как-нибудь в другой раз. А пока давайте над этим подумаем. Далеко ли мог уехать грузовик?

– Мы еще в самом начале расследования занимались этим на компьютерной модели, – сказал Бен. – Максимальное число людей, которые могли грузить оборудование, не путаясь друг у друга под ногами, – восемь. Переменные здесь такие: время, чтобы доехать от ворот к лаборатории, время погрузки, обратный путь до ворот. Вне территории, от ее ворот, самая вероятная цифра – сорок километров при скорости девяносто километров в час. Все дороги были перекрыты, как только поступило сообщение об ограблении, намного дальше этой сорокакилометровой зоны. Вся территория просматривалась радаром – и с вертолетов, и с наземных установок, а когда рассвело, началось прочесывание. Грузовик не мог никуда деться.

– Но он все-таки куда-то делся, – возразила Шелли. – А не могли этот грузовик вместе с грузом каким-нибудь способом вывезти по воздуху? Пустите меня к компьютеру, Бен. Я хочу, чтобы эта программа проверила все полеты, зарегистрированные в тот день в радиусе ста пятидесяти и трехсот километров.

– А не могли преступники стереть данные об этом полете? Чтобы не было никаких следов?

– Не могли. Все записи радаров и информация с экрана каждого диспетчера полетов хранятся на протяжении года в архивах Федеральной авиационной службы. Хороший хакер [11] много чего может сделать, но система управления полетами просто слишком сложна и слишком избыточна. Каждый полет так или иначе регистрируется в сотнях, может быть, даже тысячах разных мест.

Шелли вся погрузилась в работу с компьютером, не поднимая головы и не обращая на них внимания.

– Шелли ничего не знает о вживленном компьютере, – сказал Бен. – Это ты о нем говорил?

– Да. Я еще не успел вам рассказать, но мы с доктором Снэрсбрук кое-чего добились – я могу получать доступ к нему чисто мысленно.

– Но это… Просто невероятно!

– Мы тоже так думаем. Я велел ему проделать кое-какие вычисления, вот с чего все началось. Во сне – можете себе представить? И я могу считывать данные из его памяти. Это очень интересно и немного страшно. Мне надо будет еще привыкнуть. У меня теперь на плечах не просто голова, и я не уверен, что мне это по душе.

– Но, во всяком случае, ты жив и здоров, – мрачно произнес Бен. – Я видел, что натворила та пуля…

– Не говорите мне об этом! Может быть, как-нибудь потом. Вообще я хотел бы на некоторое время обо всем забыть и заниматься только искусственным интеллектом. А вы с Шелли работайте с Диком Трейси. Мне не нравится прятаться, и мне не по себе, когда надо мной постоянно висит угроза. Я начинаю чувствовать себя, как Салман Рушди [12] – помните, что с ним в конце концов случилось? Я хотел – как бы это сказать? – заново построить свою жизнь. Стать таким же нормальным, как и все вы. А теперь я начинаю чувствовать себя каким-то выродком.

– Нет, Брайан, никогда так не думай. Ты молодец, только тебе слишком досталось. Все, кто с тобой работает, восхищены твоим мужеством. Мы на твоей стороне.

К этому мало что можно было добавить. Бен извинился и ушел. Брайан вызвал на экран свою вчерашнюю работу – он пытался переписать свои заметки в более полном и читабельном виде, – но обнаружил, что ничего не понимает. Он был подавлен и чувствовал усталость. В ушах у него зазвучал голос доктора Снэрсбрук с ее обычным советом: «Да, понимаю, приляг и отдохни». Он сказал Шелли, что вернется позже, и отправился к себе.