Горький квест. Том 3 - Маринина Александра Борисовна. Страница 13

Тимур помрачнел. Да, он грубо нарушил правила. Когда Артем сказал, что хочет уехать, Тимур здорово перепугался, помчался в свою квартиру и позвонил Юре на мобильный. Юра его, конечно, отчитал, но зато дал полезный совет.

– Ты вроде говорил, что сведения с телефонного узла только ты получаешь, – упавшим голосом заметил Тимур в ответ на выволочку куратора.

– Да, только я, и докладываю Ричарду и Назару тоже я. До сегодняшнего дня они верили мне на слово, но где гарантия, что так будет и дальше? А вдруг Назар захочет сам отчеты посмотреть? Ричард-то вряд ли заинтересуется, у него свои задачи, он по уши загружен, а Назар – хитрый карась, его поступки прогнозировать невозможно. Так что ты уж меня не подставляй. Тебе, может, и не страшно вылететь из проекта, у тебя предки богатенькие, с голоду не помрешь, а мне оказаться уволенным никак нельзя.

На самом деле Тимур совсем не хотел, чтобы его поймали на нарушении и отчислили. И родительские деньги были совершенно ни при чем. Он страшно испугался, услышав, что Артем собрался уезжать. Этого нельзя допустить, ведь было то письмо, а потом и разговоры по телефону… Поэтому он рискнул и позвонил Юре в надежде на дельный совет. Именно Юра вспомнил, что на отборе старик Гримо читал Сереге книгу вслух, и именно он придумал попытаться возобновить эту практику и привлечь Ирину. «На Ирину он поведется, – уверенно сказал Юра по телефону, – зуб даю». И не ошибся.

Первое комсомольское собрание, как и обсуждение первой из упомянутых в «Записках» пьесы, прошло скомканно и в целом неудачно, но я был к этому готов. Полина, Виссарион и Ирина блестяще сыграли свои роли, но молодые участники совершенно растерялись и не понимали, как себя вести и что говорить. Слишком уж необычной оказалась для них ситуация. Полина, оценив плачевный результат эксперимента, предложила показать ребятам отрывок из какого-нибудь старого фильма, где есть нужный эпизод. Гримо подхватил идею с воодушевлением и тут же вспомнил фильм под названием «Разные судьбы».

– Там, конечно, дело происходит в пятидесятые, а не в семидесятые годы, и комсомольцы еще во что-то верили и были более искренними, не такими циничными, как в нужный нам период, но общая стратегия и атмосфера достаточно показательны, – сказал он.

Фильм этот в нашей разбросанной по квартирам коллекции был, и предложение Полины показалось мне разумным. Участников отпустили на пятнадцать минут и велели после перерыва вернуться в общую квартиру. Три комнаты этой квартиры Юра оборудовал под нужды квеста. В самой большой, как и во время отборочного тура, находился длинный стол, за которым умещались все, кому надлежало присутствовать при коллективных обсуждениях. В комнате поменьше стояли четыре стола-парты из тех, какими когда-то меблировали студенческие аудитории, и простые стулья. За тремя столами должны были сидеть шестеро «комсомольцев», за четвертым, лицом к ним, – Гримо и Полина, представляющие сотрудников вышестоящих органов. Ирина, «секретарь комсомольской организации института, предприятия или учреждения», сидела на отдельно стоящем стуле около подоконника, выполняющего функцию стола: пятая парта в комнату просто не поместилась. У самой двери с трудом втиснули еще два полукресла для меня и Галии. Для Вилена места уже не оставалось, но он сказал, что может и постоять или поставить дополнительный стул в проеме двери. Если кто-то из сотрудников, помимо названных, захочет поприсутствовать, ему придется наблюдать ход собрания из прихожей, стоя или сидя за спиной у нашего психолога.

Третья комната, дальняя, точно такая же, как «зал для руководства» в квартире-столовой, предназначалась для выполнения функции кинотеатра. На стену повесили огромную панель, на этажерку сложили диски с фильмами, которые были в советском прокате в семидесятые годы, а наш старательный офис-менеджер Юра раздобыл в местном клубе кресла, демонтированные из кинозала много лет назад и сваленные в подсобку за ненадобностью.

Эпизод из фильма произвел на участников сильное впечатление.

– Да не может быть, чтобы так было! – возмущенно кричал хипстер Тимур. – Это не может быть всерьез!

– Жуть какая, – говорила Марина, округлив глаза. – Это получается, какие-то посторонние люди будут мне указывать, кого любить?

– Но она же все наврала, – сказал Сергей озадаченно. – Она же клеветала на мужа. Почему ей поверили? Почему ей, а не ему?

– Ничего себе давление они там организовывали, – качала головой Евдокия. – Все эти комсомольцы похожи на зомби с промытыми мозгами, которых хорошо научили, когда и по какому поводу нужно впадать в истерию.

Наташа подавленно молчала, а Артем записывал в тетрадь, лежащую на коленях, какие-то соображения. От предложения посмотреть фильм целиком все дружно отказались: эпоха отражена другая, более ранняя, а «беспонтово таращиться в такой отстой», как выразился Тимур, никто не захотел.

Для сегодняшнего, второго по счету, собрания мы с Галией и Виленом выбрали доклад по материалам очередного съезда партии и персональное дело студентки, собравшейся замуж за иностранца. Суть дела подсказала Ирина, вспомнившая и рассказавшая историю, услышанную от какой-то подруги матери. Комсоргом группы назначили Наташу, а студенткой-невестой – Евдокию. Делать доклад поручили Сергею. Разумеется, сам доклад составили заранее, а Сергей должен был встать между столами участников и столом начальников и зачитать его. Собственно говоря, этот текст и докладом-то назвать было нельзя, Галия посоветовала просто склеить между собой отдельные абзацы из Отчетного доклада ЦК КПСС, чтобы получилось говорильни минут на двадцать – двадцать пять.

Сергей начал зачитывать довольно бодро, но уже к исходу первой страницы доклада заметно скис, интонации пропали, и теперь слышался только монотонный бубнеж. Я смотрел на участников и старался не улыбаться. Как же им было скучно! Маялся даже Артем, который приехал сюда с твердой установкой получить как можно больше информации, и информацию эту он старался извлекать из всего, что только было доступно, в том числе и из собственного опыта. Через три-четыре минуты после начала собрания ребята начали ерзать и перешептываться. Галия тут же подняла над головой синюю карточку. Карточки эти мы придумали, чтобы иметь возможность делать замечания, не прерывая выступающих. Синяя означала недопустимое поведение, которое следовало немедленно прекратить, красная – недопустимые речи, которые полагалось «переговорить».

На первом собрании слушался доклад по книге Брежнева «Возрождение», он длился около 40 минут, и участники по мере возможности вынесли из этой мутной скуки определенный опыт. Сегодня Артем, кроме тетради, с которой он не расставался, принес книгу, но пока еще не пытался читать, терпел, и книга лежала у него на коленях. Наташа, выполняя функцию комсорга, должна была сидеть за самым ближним к начальству столом, поэтому никаких вольностей позволить себе не могла. Место рядом с ней пустовало, его потом займет Сергей. За вторым столом уселись Евдокия и Артем. Артем, как я уже сказал, запасся книгой, но некоторое время еще пытался что-то записывать, а его соседка с отстраненным видом смотрела в окно и о чем-то думала. Тимур с Мариной ерзали, переглядывались, пытались шепотом разговаривать, но Галия при помощи синей карточки пресекла их жалкую попытку развлечься. Во второй раз карточка была продемонстрирована, когда Тимур раскрыл принесенную с собой папку и начал показывать Марине новые фотографии. Проделывал он это под столом, но все равно в небольшом помещении все было отлично видно, а коль видно нам с Галией, то и начальству, которое сидело куда ближе к нарушителям.

Терпение у Артема закончилось, и он раскрыл книгу, по-прежнему держа ее на коленях. Синяя карточка.

Тимур поднял руку. Наверное, решил быть самым хитрым и отпроситься в туалет. Снова синяя карточка.

Докладчика никто не слушал. На лицах ребят была написана такая изнуряющая мука, что мне в какой-то момент стало их жалко. Начальству было легче: Полина что-то писала в тетради, и я вспомнил, как она говорила, что в молодости сочиняла стихи, чтобы убить время на мероприятиях, которые нужно было высидеть; Гримо читал распечатанные «Записки молодого учителя», не выпуская из пальцев ручку и периодически делая пометки на полях, то есть изображал картину «руководитель работает с документами»; Ирина, пристроившись возле подоконника и разложив на нем бумаги, тоже демонстрировала деловитость и погруженность в работу, но я-то знал, что среди этой кучи бумаг ловко спрятана вложенная на всякий случай в материалы съезда тоненькая брошюрка с аффирмациями, рекомендованными для постоянного повторения тем, кто хочет сбросить лишний вес. Наш секретарь комсомольской организации только делала вид, что читает деловые документы, на самом деле она смотрела в брошюру и мысленно твердила свои волшебные заклинания, которые должны, по уверениям знатоков, помочь ей перестать хотеть мучное и сладкое.