Собирая тьму (ЛП) - Аннетт Мари. Страница 41

Тошнота подступила к горлу Пайпер. Она хотела отрицать восприятие Моны деймонов, как не способных вести себя правильно, но не могла. Она сама ощутила желание убить добычу. Ее мать была права. Мона не понимала просто, что ее слова применимы и к ее дочери.

Она встала.

— Пайпер… — на лице Моны тут же появилось сожаление.

— Мне… нужно немного воздуха, — хрипло сказала она. — Я вернусь.

Не глядя на мать, она прошла к двери, поймала на себе взгляд Эша по пути. Она вышла и тихо закрыла дверь, а потом побежала по коридору. Она взбежала по лестнице и вырвалась за дверь. Она выглянула в окно, бросилась по лестнице выше. Она выбежала за дверь крыши, и там оказалась украшенная площадь с гнилыми растениями в горшках, столиками с зонтами и креслами с подушками. Старинные фонари обрамляли площадь, отбрасывая желтый свет на заброшенное место.

Она пробежала к краю. Пайпер сжала металлический поручень обеими руками и смотрела на мерцающую реку, все расплывалось перед глазами, ветер трепал ее волосы. Слезы текли по ее щекам. Она медленно опустилась, сжимая поручень, и прижалась к прутьям лбом.

Когда Натания рассказала ей, как выжить с магией, она сказала Пайпер отдать человечность деймону в себе. Пайпер не понимала, что она серьезно. Она не понимала, сколько пожертвовала крови деймона. И как кровь деймона управляла ею.

Мона была права. Пайпер стала хищником, как другие деймоны. Она могла убивать, не думая о совести. Она была себе отвратительно. Она хотела стать хранителем мира, но как теперь? Хранитель мира, что может наброситься на подопечных, как только в ней разозлят хищника? Это кошмар.

Она зажмурилась, подавляя всхлипы в груди. Кем она была? Какой была? Она не знала, но ненавидела это. Ненавидела то, кем стала, шагнув в Пустоту. Она ненавидела монстра в себе, которым не управляла. Сахар она почти могла подавить, хотя бы отделялась от его безумия. Это безумие не было ее частью.

Сжимая поручень, она глубоко дышала, а через пару минут смогла встать. Если она задержится, за ней кто-нибудь придет, и она не хотела объяснять, что не так.

Она обернулась, заметила другого человека краем глаза и вздрогнула, а потом поняла, что это ее отражение. Несколько панелей стекла обрамляли диваны, закрывая от ветра, но не мешая обзору. Во тьме стекло стало идеальным зеркалом, отражало ее бледное лицо.

Пайпер робко подошла. Она редко смотрела в зеркала, было странно смотреть на себя, чтобы изучить. Она пригладила волосы, подумала о черно-красных прядях, что раньше любила. Эш давно сжег краску, чтобы она стала менее узнаваемой.

Она пальцем коснулась кожи под глазом, недавно исцеленной Сейей. Она подумала о подводке, которую любила наносить. У нее не было косметики. Все пропало в Консульстве.

Ее топ из драконьей чешуи и щитки на руках сияли голубым в свете фонарей. Они были необычными, она такое не видела. А ее облик деймона был необычным или гадким? Ее губы задрожали от эмоций, она закрыла глаза и сосредоточилась. Она умела принимать облик человека, но обратный процесс занял минуту догадок, а потом волна тепла хлынула на нее, покалывая. Она открыла глаза и увидела себя как наполовину деймона.

Три чешуйки-капли в виде изящного треугольника на лбу сразу бросились в глаза. А потом короткий дайроккан за ушами, задевающий плечи. Она коснулась и поежилась, ощутив прикосновение в голове. Казалось, соединили шелк и чешуйки, нежные и гибкие.

Она скользила взглядом по своему отражению, по твердой перламутровой чешуе на плечах, по чешуе на локтях и под щитками. Между топом и джинсами большие пластины чешуи обвивали ее бедра. Она повернулась и посмотрела на спину. Чешуя была на позвоночнике, у джинсов начинались четыре длинных дайроккана. Они покачивались вокруг ее ног, длинная пара почти доставала до лодыжек.

Повернувшись к стеклу, она стиснула зубы и разглядывала странное существо. Конечно, она пугала деймонов этим обликом. Она не выглядела как рюдзин или другие деймоны, чтобы понять, к каким она относится, ведь она была чеймоном.

Она смотрела на свое отражение и хотела ненавидеть его. Она хотела думать, что оно уродливое, но не могла себя убедить. Ее чешуя мило мерцала оттенками синего и зеленого в свете фонарей. Ее дайроккан не был щупальцами, и они выглядели изящно.

Она не могла ненавидеть внешность в этом облике. Но ненавидела, что за ней скрывалась кровожадная кровь деймона в ее венах.

ГЛАВА 21

Она смотрела на свое отражение, дверь крыши звякнула, кто-то открывал ее.

Паника пронзила Пайпер, она бросилась к столу. Скрывшись за стульями, она представила, как ее заметил бы гость отеля. Дверь открылась, и Эш вышел на крышу. Он посмотрел на ее укрытие. Она выглянула над стульями.

— О, — она шумно выдохнула. — Это ты.

Он вскинул брови. Она встала, и он подошел к ней. Эш окинул ее взглядом с вопросом. Щеки Пайпер пылали, она махнула на стекло с отражением.

— Я еще себя такой не видела… — пробормотала она. Пайпер закрыла глаза, собралась изменить облик. С покалыванием она стала человеком.

— Не стоило так делать, — прошептал Эш

Она открыла глаза.

— Деймоном я тебе нравлюсь больше?

Он вскинул брови от ее тона. Она не хотела звучать так агрессивно. Он склонил голову. Он протянул руку и быстро снял резинку с ее волос. Ее волосы упали на плечи.

— Мне нравятся твои волосы и так, и заплетенные, — сказал он. — Это не значит, что что-то из этого лучше.

Она фыркнула, провела пальцами по волосам, приглаживая их, ведь на них точно был след от резинки.

— Ясно. Вернешь резинку?

Он спрятал ее в карман. Пайпер хмуро посмотрела на Эша и вздохнула. Его взгляд скользнул по крыше и украшениям. Она смотрела на него, сердце с болью сжималось. Свет отбрасывал тени на его лицо, подчеркивая черты: угол скул, линию челюсти. Он оставил оружие и бронированный жилет в номере, ничто не мешало ей видеть мышцы его рук и то, как его темная футболка без рукавов облегает его грудь.

Она тряхнула головой и сосредоточилась, он посмотрел на нее.

— Ты убежала, — сказал он и сделал паузу. — Я слышал слова твоей матери.

Пайпер опустила взгляд на плитку под ногами.

— Думаешь, она не права?

— Ее оценка довольно точна, но если наша мораль работает не так, как у людей, это не значит, что наш путь не верен. Просто он другой.

Она посмотрела на него, ощущая ненависть к себе.

— Я хотела напасть на Лира, пока была затемненной. Я чуть не убила Совет гаян. Я даже не узнала маму. Как можно говорить, что это не ужасно?

— Ты еще не управляешь инстинктами…

— Я вообще не могу управлять ими, — ее голос дрожал. — Я даже думать не могу. Я так боюсь, что этот… монстр во мне только и ждет момента, чтобы убить людей.

Его глаза потемнели.

— Я пронзил тебя мечом. Мы сейчас плохо управляем собой, но это не значит, что это невозможно.

— Тогда как? Как этим управлять? Я не борюсь, когда это происходит. Я… становлюсь деймоном, и ничего человеческого не остается.

Он выдохнул.

— Если бы я знал, я бы сказал.

Она сжала губы, подавляя слезы. Эш коснулся ее руки. Она неуверенно посмотрела на него с болью внутри. Пайпер робко шагнула ближе, и он обнял ее, притягивая к себе. Она прижалась к его груди, зажмурилась, ее сердце забилось быстрее, ее окутало тепло.

— Твоя мать думает, что мы не следуем морали, — его голос гудел в его груди. Пайпер поежилась, звук проникал дрожью в ее кости. — Она не понимает, что у нас есть своя мораль. Но в мире жизни и смерти, как наш, выживание приходится выбирать первым.

Она хотела выжить, но стоил ли это невинных жизней? А если она решит использовать Сахар? Она успешно использовала Камень затемненной, но, как указала Натания, ее инстинкты деймона тогда еще толком не пробудились. Безумие Сахара и жажда крови деймона? Она не хотела представлять, что за монстр получится.