Сердце мира (СИ) - Рауд Алекс. Страница 24

   Когда Таш подошел к кухне, Заб уже был там, мялся возле стенки. Коридоры в дальнем крыле, где располагалась столовая для слуг, не отличались шириной, но, несмотря на толкотню, рядом с татуированным рабом оставалось много свободного места. Перед тем как присоединиться к товарищу, Таш огляделся.

   Никто, кроме Хала, не торопился набиваться в друзья к новичкам. Им выдавали поручения, разговаривали, когда это было необходимо, но не более того. Ослабшая вчера натянутость вернулась, и пока что Таш не понимал, кто или что тому виной.

   - Не знаешь, что случилось? - тихо спросил он Заба.

   Тот развел руками. В светло-серых глазах отразилась растерянность.

   - Пропало что-то, говорят.

   - Послушайте меня! - над исходящим от прислуги слабым гулом возвысился голос управляющего. - Все здесь? Кого-кого нет? А, эти. Ничего страшного. Заходите в столовую, но не садитесь. Господин хочет с вами побеседовать.

   Гул сменился взволнованными перешептываниями. "Чтобы господин - и сам пришел?" - ловил Таш обрывки приглушенных фраз. "Дурное что-то случилось. Вот помню последний раз..." "Сплюнь, - советовала Нади, служанка госпожи, товарке помоложе. - Сглазишь. А вдруг радость?" "Да по лицам не скажешь", - взвешенно отвечала та.

   Выражения лиц и у эс-Мирда, и у Оттарта в самом деле не предвещали ничего хорошего. Таш, склонив голову, прошел мимо, но кожей ощутил, каким недобрым взглядом проводил его господин.

   Едва ли не первым, что эс-Мирд сделал, когда миновала буря, - отправил гонца на Пурпурную арену. Когда раб калечил раба, который принадлежал другому человеку, расплачивался за это хозяин. Это и было одной из причин, почему эс-Мирд вчера так взбесился. Кому охота унижаться из-за чужих проступков?

   Когда прислуга встала за длинный стол, эс-Мирд прошелся вдоль него. Аромат теплых лепешек, выпеченных из клубней хлебных цветков, дразнил и заставлял дрожать ноздри, но при господине никто не смел начать есть.

   - Этой ночью или сегодня утром у меня пропал золотой перстень с гербом семьи эс-Мирд, - негромко, вынуждая прислушаться к себе, проговорил он. - Исчез оттуда, где его не мог взять случайный человек. За последние годы в моем доме такое не происходило еще ни разу, поэтому мне не хочется обвинять кого-то из вас в краже. Я предположил, что перстень мог пропасть по чьему-нибудь недомыслию или неаккуратности, и этот кто-то стесняется признаться в своей ошибке. Если вы знаете, кто это мог быть, или видели кого-то возле моего кабинета, лучше скажите это сейчас. Наказания не последует. Позже я могу оказаться в не столь добром расположении духа.

   Над столом повисла гробовая тишина. Обмершие слуги переглядывались друг с другом. Обвинение было серьезным. За кражу такого ценного предмета могли и высечь, и повесить. Но главное - за это могли пострадать и невинные. Из двадцати трех человек, которые собрались в столовой, рабов было всего шестеро. Вряд ли эс-Мирд будет их подозревать - магия ошейников не позволяла ни лгать, ни воровать у собственных хозяев. Но что ждет остальных?

   - П-простите, госп-подин, - проблеял белый, как молоко, мальчишка с противоположной стороны стола. Таш не помнил его имени, но помнил, что он присматривает за хозяйскими ездовыми гармами. - А вы не м-могли его уронить?

   - Мог, - скупо подтвердил эс-Мирд. - Я проверил все места, где это могло произойти. Перстня там нет.

   Больше никто говорить не захотел. Господин еще раз прошагал мимо слуг, внимательно посмотрев каждому в глаза. Он задержался рядом с Ташем и Забом, но все же прошел мимо.

   - Последний раз спрашиваю. Кто-нибудь видел мой перстень вечером, ночью или утром?

   Нестройный хор голосов ответил, что нет. Эс-Мирд недовольно поджал губы, но позволил всем сесть и приступить к обеду.

   Когда господин покинул столовую, Таш вздохнул свободно. Однако он оказался едва ли не единственным, кто так сделал. Эс-Мирды не возбраняли слугам разговаривать за едой в предназначенной для них столовой, и обычно над столом висело пчелиное жужжание праздной болтовни. Сегодня люди если и обменивались фразами, то шепотом. Почти как вчера, во время бури.

   Обсуждали в основном то, что случится с вором. Легкую судьбу ему никто не прочил.

   Выскребая деревянной ложкой миску с кашей, Таш заметил, как иногда другие слуги косятся на них с Забом. Подозревать рабов было глупо, но никто не мешал обвинять их в том, над чем никто не властен.

   - Эти двое приносят неудачу, - шепнул кто-то на дальнем конце стола.

   - Только татуированный, - поправил второй голос. - Он связан с хранителями. Все знают, что те служат самому Урду...

   Таш резко повернул голову. Говоривших тотчас толкнули локтем, чтобы они замолчали, и шерд успел увидеть лишь шевеление. Но кто из нескольких вдруг завозившихся человек это ляпнул, было непонятно.

   В сердце снова заныла тоска по житью у Илартана. Как там все было просто! Если бы не проклятый барон-мужеложец...

   "Нет", - через силу сказал себе Таш. И без барона их дружба с хозяином давно сгнила, как залежалая слива. Не было бы эс-Мерта с его предложением, нашлось бы что-нибудь другое. Теперь дом Таша здесь. И хочется или нет, а ему придется завоевывать доверие этих людей.

   После обеда он взялся за работу с двойным усердием. Управляющий только и успевал, что находить новые задания, благо тех было предостаточно и без негаданного потопа. Таш таскал мешки, переставлял бочонки с вином, подменил Заба, которого вызвала к себе Лаана по писарским делам, и полчаса побывал в подчинении поварихи. Когда солнце начало клониться к закату, он был выжат, как виноград под прессом.

   В доме продолжалась возня с поисками перстня, но Таш не обращал на нее внимания. Выполнив все поручения и получив разрешение идти отдыхать, он облился ледяной водой из колодца, встряхнулся и направился в комнату переменить одежду.

   В общей спальне никого не было. Из лежавшего в изголовье сундучка Таш достал свежую рубашку, пошитую для него два дня назад, надел ее и затянул пояс. До ужина оставалось еще с полчаса - достаточно времени, чтобы отдохнуть. Почти не колеблясь, Таш с удовольствием растянулся на постели.

   В конце концов, Оттарт его отпустил.

   Грубая небеленая ткань покалывала кожу. Таш перевернулся на бок и выдохнул. Через узкие окна тек слабый свет умирающего дня, создавая сумрак, в котором было так сладко дремать. Хорошо...

   Глаза сразу начали слипаться. Таш еще раз повернулся, устраиваясь поудобнее. Под лопатками что-то мешало, как будто под тонкий тюфяк, для которого пожалели набивки, попал камешек. В этом не было бы ничего удивительного - за день слуги натаскали в комнату со двора, наверное, ведра три грязи, которая отваливалась с ног. Поморщившись, Таш встал и передвинул набитый соломой мешок, чтобы убрать раздражавший камень и спокойно подремать.

   Под матрасом, тускло блестя в пыли, валялся золотой перстень-печатка.

   Таш вытаращился на него, соображая, как здесь очутилась вещь эс-Мирда. Чтобы убедиться, что это не морок, он даже поднял ее с пола. Вблизи сомнений не осталось - это было то самое кольцо, которое господин носил на мизинце. Просто так оно под тюфяк бы не закатилось. Тогда что - кто-то его подкинул? Но зачем? Чтобы очернить новичка?

   В коридоре раздались шаги. Размышлять времени не было. Пара мгновений - и его увидят с хозяйской вещью в руке. А потом попробуй объясни, как она здесь оказалась... Даже если ему поверят, он опять привлечет к себе внимание, и опять проблемами, а не чем-то хорошим. Таш быстро сунул ее за пазуху, развалился на постели и опустил веки.

   - Таш! - окликнул Оттарт. - Проснись.

   Сердце стучало, как после дикой пляски, но Таш постарался встать с таким видом, словно все это время дремал.

   - Раз уж ты здесь, помоги осмотреть вещи.

   - Зачем? - изобразил недоумение Таш.

   - Хотим проверить, не спрятал ли кто-то из слуг перстень господина эс-Мирда.