Большое кино - Гаррисон Зоя. Страница 66

— Каким образом?

— Мне нужно время. Уверен, что это осуществимо.

— А я не уверен. Я пытался приструнить газеты, но разве они угомонятся?

— Мне бы не хотелось, чтобы меня приговаривали еще до суда.

— Мне бы тоже этого не хотелось. Арчи, но Гринхауз выступает перед сенатским комитетом уже в понедельник. Сенатор не причинит нам беспокойства, но… — Раш понизил голос и зачастил:

— Этот сукин сын и без вопросов признается, что «Ренсом энтерпрайзиз» заплатила ему триста тысяч наличными, чтобы он смотрел сквозь пальцы на нашу последнюю операцию с акциями. Наличными! — Можно было подумать, что Раш слышит это слово впервые.

— Какой толк от казино, если нельзя пользоваться наличностью?

— Надеюсь, ты пьян, иначе не говорил бы таких вещей.

Конечно, в душе я полностью с тобой согласен, — проговорил Раш, не выпуская изо рта трубку.

— Мы попали в передрягу, и нам необходимо организовать новый прилив денег для поднятия курса. Пойми, я уже лишился десяти миллионов долларов!

— Ты перешел в разряд нуждающихся? — Раш вытряхнул трубку.

— Если бы можно было перевести деньги из… — начал было Арчер.

— И думать забудь!

— Нет, ты послушай! Еще разок — и все. Ты звонишь в банк…

— Господи! — не вытерпел Раш. — Переводы отмытых денег с Багам на счет фиктивной компании для поддержания курса акций — это именно то, что расследует комиссия!

— Значит, мы больше не сможем выкинуть этот фокус?

— А я-то числил себя пройдохой! Нет, дружок, считай, что деньги кончились.

— Если курс упадет… — снова заговорил Рейсом, и голос его на этот раз звучал абсолютно трезво.

— Чтобы осуществить твой замысел, на счету денег нет.

Верена почувствовала тепло от пламени зажигалки.

— Тогда, может быть, пожертвовать «Последним шансом»?

Ее ногти вонзились в ладони.

— Не трогай «Последний шанс». Страховки все равно не хватит, к тому же фильм может навербовать тебе новых сторонников.

— Лотерея, Раш, ты сам отлично знаешь. Ты представляешь, сколько это принесет нам денег вместе с наличностью от казино «Трипе»?

— Представляю лучше тебя. Этих денег недостаточно.

— Почему?

— Давай я объясню тебе суть завтра.

— Нет, сейчас.

— Может, поедем в офис? Поднимем бухгалтерию, чтобы ты мог…

— Прости, Раш, я не хотел тебя обидеть. Просто мы должны найти способ выпутаться из проклятых затруднений, не жертвуя компанией. Может быть, Аллах наказывает нас за то каким способом мы когда-то ею завладели…

— Что-то я не улавливаю юмора. Арчи. — Раш покачался на каблуках.

— Наверное, ты прав — в этом нет ничего смешного. Но ведь мы кое-чего добились. В молодости я просто хотел заработать денег, чтобы не возвращаться на Звар. Потом мы обрели самостоятельность, и я понял, что мы способны на большее. Если собрать денег и заполучить передышку, мы сумеем укрепить «Рейсом энтерпрайзиз». Я уверен, что у меня хватит на это сил.

— Ладно, завтра с утра устроим совещание с «Вейсс энд Хан». Посвятим их в свои проблемы и попросим юридического совета. — Раш заткнул большие пальцы рук за пояс и сжал зубами трубку. Можно было подумать, что он улыбается, но Верена, следившая за ним сквозь завесу волос, не была в этом уверена.

— Бог с ними, с советчиками. Я хочу услышать твое мнение.

— Что ж, дружище, получай. Существует способ поднять цену акций и спасти «Рейсом энтерпрайзиз», но только путем самопожертвования, и ты должен прямо сейчас сообщить мне о своем решении.

— Самопожертвование?

— Нам обоим придется продать почти все свои акции. Главным образом тебе, потому что у тебя их гораздо больше, чем у меня. Их купит канадский консорциум, дав наполовину или, может, на три четверти пункта больше номинальной стоимости. Я должен предупредить консорциум сегодня же, чтобы они могли начать скупку с открытием торгов.

Арчер молчал. Верена чувствовала, как тяжелеет его рука.

— Я могу сделать это тихо, без огласки. Слово за тобой. — Раш продолжал раскачиваться.

— Я все понял с первого раза, мне не обязательно повторять дважды!

— Чего ты кипятишься?

— А как, по-твоему, должен реагировать человек, которому предлагается спасти компанию ценой продажи своей доли? Думаешь, мне легко на это решиться?

— Не знаю, Арчи. Но мне известно одно: сейчас или никогда. Аллах не предоставит тебе второго шанса.

А теперь передай мне мою дочь. Она страшно тяжелая, а тебя и без нее пригибает к земле.

— Кэсси, — сказал он вслух. Нет, он ничего не забыл.

Она не просила ни о чем, кроме любви. Ей постоянно требовалось одобрение, и он с искренним удовольствием удовлетворял эту ее потребность, любя ее все сильнее.

Каких только планов они не строили! Нарожать кучу детей, чтобы похоронить одиночество, которое испытали в детстве; купить старый загородный дом и расширять его по мере увеличения потомства: комната для игр, спальня и ванная для близнецов, тайник на чердаке для дочери, которой захочется уединяться от братьев…

С момента их знакомства ему хотелось повезти ее в Париж.

Она носила бы длинное белое платье, и они катались бы по Булонскому лесу в открытом автомобиле, поедая гранаты. Кто знает, может быть, он повез бы ее и на Звар. Но ни до Звара, ни даже до Парижа они так и не добрались.

Он вздрогнул, поняв, что огоньки на деревьях вокруг погасли.

Зал опустел. Раш и Аманда, уходившие последними, проявили такт и не стали его беспокоить. Проводив глазами нетвердо державшуюся на ногах Верену, ковылявшую следом за родителями к такси, он взял из ведерка бутылку шампанского «Маммс» и поднес ее к глазам, 1957 год… Дата говорила ему лишь о том, что Кэсси не было в живых уже семь лет.

Он поплелся с бутылкой к скамейке, на которой сидел раньше с Либерти, словно на ней было удобнее предаваться воспоминаниям.

Сначала они перекупили дело Хэма Беркли, потом несколько фабрик пластмассы. Они с Рашем договорились не заводить серьезных отношений с женщинами, пока не добьются успеха в бизнесе. Откуда ему было знать, что на приеме по случаю первого приобретения Хэм познакомит его со своей потрясающей воспитанницей? Он пришел от этого знакомства в восторг, Раш, наоборот, испугался. Правда, к дню свадьбы он смягчился, даже Кэсси заметила перемену и стала лучше к нему относиться. Под конец приема Раш подошел к Арчеру, потряс ему руку и назвал счастливчиком.

С мужчинами, пытавшимися с ней заигрывать, Кэсси обходилась очень забавно: отвергала их, умудряясь не задевать их чувства, но давая понять, что любит только мужа. До знакомства с Кэсси ему не была чужда ревность, но благодаря ей он забыл о ревности. Сталкиваясь с ней на улице, мужчины сначала отводили глаза, а потом вожделенно смотрели ей вслед. Как они ему завидовали! Встречаясь с ним, она бежала ему навстречу, кидалась в объятия, обдавая его своим теплом, превращая в факел. С ней он чувствовал себя всесильным, хотя ее красота вызывала у него страх.

Им было нелегко уединяться: казалось, окружающих влечет к ним как магнитом. Раш говорил, что от них исходит золотое свечение. Может быть, Рашу казалось, что эти лучи не дотягиваются до него, и именно потому он наговорил ему тогда в больнице столько гадостей? Сегодня, разговаривая с Либерти, Арчер Репсом вспомнил все: боль, ложь… Неужели и тогда Раш не был с ним искренен? Он отбросил эту мысль и вернулся к воспоминаниям об их счастье вдвоем, о вечерах, когда он крал ее у остальных.

Крепко обнявшись, они танцевали под звуки старых песен. И так день за днем.

Она напевала под музыку, касаясь губами его уха, и через некоторое время он лишался терпения. Он тащил ее вон из клуба с такой поспешностью, что это вызывало шепоток среди присутствующих. В такси он до нее не дотрагивался: они сидели в противоположных углах, как дети, старающиеся произвести хорошее впечатление на взрослых. Но таксист, как и все прочие, знал, что больше всего ему хочется оказаться с ней в постели.