Предел риска (СИ) - Кофф Натализа. Страница 37

Бросив взгляд на часы, Ажур понял, что вот-вот в палату войдет профессор. Верный своему слову, врач приходил каждые полчаса. Медсестры — еще чаще, меняли капельницы, измеряли пульс, давление, занимались еще Бог знает чем под зорким и угрюмым взглядом Степана. И если медперсоналу Ажуров не задавал никаких вопросов, то профессор подвергался тщательному допросу.

И как только врач появился на пороге палаты, Ажуров отложил телефон и вздохнул.

— Вы сказали, что она уже должна прийти в себя, — с упреком проговорил Степан. Возможно, если бы пожилой светила медицины был бы моложе лет на двадцать, он бы и испугался грозной внешности Ажурова. Но профессор Вирм оказался закаленным общением вот с такими нервными родственниками пациентов.

— Степан Семенович, — доктор проверил пульс на запястье Ядвиги, просмотрел записи, сделанные медсестрами в его отсутствие, — У вашей жены сложные травмы и значительная потеря крови. Давайте позволим молодому и крепкому организму отдохнуть и восстановиться. Нужно время. Для паники причин нет.

Степан кивнул. Ответ профессора не изменился с прошлого раза. Но, нужно отдать ему должное, мужик был терпелив. Профессор Вирм, удовлетворенно кивнув после осмотра, вышел из палаты. А Степан вновь остался наедине с Ядвигой.

Прошло двенадцать часов после операции. Степан понимал, что Ядвига может и дольше оставаться без сознания, однако с каждой минутой он нервничал все больше.

Фотографии, просмотренные по сотому кругу, закончились. Степан уже собрался вынимать все карточки из телефона и поместить их в новый аппарат. Но так и застыл с рукой, занесенной над запечатанным в коробку телефоном.

Ядвига медленно моргала, словно привыкая к дневному свету, пробивающемуся через приоткрытые жалюзи.

— Здравствуй, родная, — выдохнул Ажуров.

Его голос был неслышен. Вместо слов вырвалось что-то невнятное, неразборчивое. Но Ягушка смотрела на него.

— А вы кто? — хрипло шепнула Ядвига, и тут Ажуров понял, что мир ускользает от него.

Хотелось крикнуть: «Не может быть! Это ведь я! Разве ты не помнишь?!». Но Степан только сжал руки в кулаки, до хруста, забывая, что в ладони все еще был телефон Ягушки.

Ядвига из-под полуопущенных ресниц наблюдала за мужчиной, сидящим в метре от нее. Красивый, статный, широкоплечий. Черный свитер тонкой вязки подчеркивал разворот плеч и крепкие руки спортсмена.

— Я… Ты… Не помнишь меня? — наконец, выдохнул Степан, проводя ладонями по волосам и потерянно глядя в милое, но очень бледное девичье лицо.

— Не-а, — выдохнула Ядвига, прикусывая треснувшую губу.

Степан не знал, как себя вести. Нужно бы сгонять за доктором, но ноги точно вросли в пол, как и все тело. Куски разломанного телефона валялись под ногами. Чудовищное чувство безысходности отступило, сменяясь растерянностью. Как так? Почему она его не помнит?

Он и сам не заметил, как оказался очень близко к постели, практически касаясь неподвижно лежащей на покрывале бледной ладони.

— Я Степан Ажуров, — сипло прошептал Ажур, сглотнув. — Твой муж.

— Вот уж не ври, Кружавчик, — едва различимо фыркнула Ядвига, уже не скрывая легкой улыбки на слабых губах. — Не помню, чтобы кто-то регистрировал наш брак.

Степан вскинулся. Помимо воли, его рот скривился в подобии улыбки. А рука осторожно коснулась девичьей ладони.

— Чуть инфаркт не схлопотал, — прошептал Ажуров. — Допросишься. Отшлепаю.

— Врешь ты все, — делая паузы между словами, с трудом шептала Ядвига. — Ты обещал мне «куни», Кружавчик. Это я четко помню.

— Все, что захочешь, родная, — улыбка Ажурова с каждым мгновением становилась все более похоже на его прежнюю, ту самую, которую так полюбила Ядвига.

Степан, отвлекшись на секунду, сделал короткий звонок доктору. А потом, уперся своим лбом в расправленную ладонь Яги. Как же ему не хватало ее прикосновений! Словами не передать. Губы прижались к прохладным пальцам, согревая нежную кожу.

— Теперь вижу, что это и правда ты, — через силу улыбнулась Ядвига, прикрывая глаза. Чуть отросшая щетина приятно колола кожу ладони. И сейчас Ядвига не променяла бы это ощущение ни на что другое во всем мире.

Глава 15

Небольшую катастрофу местного масштаба с редким именем Емельяна охрана, оставленная Ажуровым у входа в палату, пропустила без разговоров. Девчонка упиралась, но тащила объемную сумку со всеми вещами, которые могут пригодиться Ядвиге. По ее, Емелиному, скромному мнению.

Девчонка полагала, что ее подруге просто жизненно необходимы тапки с мохнатыми рожами, огромная плюшевая гусеница с милыми глазками-пуговками, планшет, ноутбук, и два пакета свежих булочек. Ладно, откровенно признаться, булки девчонка тащила исключительно для себя. Ну, может быть, одну она отдаст отцу.

Так вот, войдя в палату, куда строго-настрого был запрещен вход всем, за исключением Степана, Емели и Бессоновых, девчонка пристроила сумки на небольшом диванчике.

— Привет, па! — тихо поздоровалась Ажурова.

— Здравствуй, — улыбнулся Степан, обнимая подошедшую к нему дочь. — Спасибо, что приехала так быстро.

— Глупости! — отмахнулась Емеля и протянула отцу небольшой сверток со свежей сдобой. — Как она?

Степан, приняв пакет, не спешил его раскрывать. Свободной рукой потер шею и затылок. Головная боль, как и прежде, подбиралась, с каждой минутой становясь все сильнее. Но она не заботила Ажура.

— Говорят, лучше, чем прогнозировали, — вздохнул Степан. — Но она все равно бледная, как стена. И говорит с трудом.

— Пап, Ягушка обязательно поправится! — с жаром заверила Емельяна отца. — Она сильная.

— Нужно было ее сразу в дом забрать, — тихо проговорил Степан, опуская голову. — Тогда бы ничего не случилось.

— Пап, ты не виноват, — упрямо проговорила Емеля. — Даже не смей так думать! Иначе я пожалуюсь на тебя Ядвиге. Она вмиг тебя утихомирит.

— Она может, — хмыкнул Ажуров, осторожно поднимаясь со своего места. — Ладно, дочь, я умчался. А ты занимайся.… Не знаю, персонал воспитай, что ли. В общем, сама решай. Главное — никого сюда не впускай.

— Так точно! — отсалютовала девчонка, занимая место отца. — Пап, ты осторожнее. Хорошо?

— Да что со мной будет! — фыркнул Степан, подмигнул дочери и, оставив прощальный поцелуй на виске спящей Ядвиги, широким шагом вышел из палаты.

***

Спускаясь по лестнице, ведущей из реанимационного отделения в приемный покой, Степан услышал, как в кармане вибрирует телефон. Собеседник вкратце изложил последние новости и назвал адрес, куда должен подъехать Ажуров.

На крыльце обычной районной больницы, которая, к счастью, была расположена буквально в соседнем микрорайоне, Ажурова поджидали его люди во главе с Беком. Коротко скомандовав «По машинам!», Степан двинулся в сторону своего джипа. Но застыл, увидев знакомую женскую фигуру.

Илона, благодаря адвокатам отца, вернувшая свою девичью фамилию «Манкина» буквально за минувшую ночь, с гордым видом выходила из такси, припаркованного у крыльца больницы.

Ажуров ничего не ощущал, кроме острой потребности подлететь к этой женщине и сомкнуть руки на ее горле. Он уже практически слышал, как под его пальцами крошатся ее кости, ломаются шейные позвонки с противным хрустом. Он почти видел, как черная, словно смола, кровь стекает на землю. Он уже занес руку, чтобы схватить эту гниду за тонкую шею. Но кто-то остановил его.

— Не надо, Степа, не здесь, — Бек перехватил друга, не пропуская к намеченной цели. — Мы все решим. Доверься Бесу.

Степан думал, что не сможет обуять внутри себя зверя, жаждущего крови. Поднял голову, точно просил терпения и сил. Взгляд зацепился за окно второго этажа.

Емеля, его дочь, стояла и смотрела на него, ждала его действий, его решения. Он не мог подвести дочь. И не мог на глазах дочери убить ее мать, какой бы сукой она не оказалась.

— Степа! Степушка! — Илона точно испытывала его выдержку, торопливо подошла ближе, картинно заламывая руки и изображая вселенскую скорбь на лице. — Я, как только узнала — сразу же примчалась! Боже, надо ведь было такому случиться! Горе-то какое!