Фея и лорд кошмаров (СИ) - Гринберг Александра. Страница 40

— Нас не познакомили, — проговорил Себастьян, задрав голову — крона уходила высоко в небо, скрывая его. — Я парень Мэйр.

Его окутало незримым, но вполне осязаемым маревом чужих эмоций — скептицизм, насмешка, откровенно фальшивое изумление.

— Потрясающе, — пробурчал он, сложив руки на груди, — даже грёбаное дерево надо мной ржет.

Непонятно только, над чем именно. Хотя причин достаточно. Начиная с совершенно дурного побега от проблемы по имени Френсис (и дурацких картиночек в его безмозглой голове) и заканчивая собственно болтовней с тупой деревяшкой.

По лицу вдруг хлестнуло веткой. Не до крови, но больно, заставив устыдиться. Дерево или нет, но оно разумное. И старше Себастьяна в бессчётное количество раз.

— Прошу прощения, — извинился он, не особо стараясь быть искренним. Глянул вниз — по земле стелился огромный корень, высотой доходящий почти до колена. Тёмный, кое-где покрытый ярко-зеленым мхом. — Я присяду, можно?

Неметон если и удивился подобной наглости, то комментировать своими образами-картинками не стал. Но снова будто бы хмыкнул. Убивать вроде не собирался, от любопытства или просто из интереса к назойливому человечку. Себастьян сел, вытянув ноги, а потом и вовсе перекинул одну через шершавое дерево и улегся на нем, подложив руки под голову.

На этот раз опалило изумлением и даже чуточку возмущением.

«И как ты до сих пор жив?» — безошибочно читалось в шуме кроны. Никакие слова не требовались, чтобы распознать это.

Как будто Себастьян знал.

— Спасибо, — проговорил он, прикрывая глаза.

Тишина — густая, словно вокруг не воздух, а толща воды, — накрыла, убирая остатки нервозности. Пожалуй, стоило прийти сюда раньше, когда сила сводила с ума, нашептывая на ухо всякие гадости и сбивая с мыслей. Или не стоило — кто знает, как повел бы себя Неметон, к которому вдруг притащился поехавший псих с бешеной магией.

Было… сонно. Тихий шелест листьев убаюкивал, и казалось, что здесь, под Неметоном, куда теплее, чем должно быть в осеннюю пору. Или так оно и есть — разбираться ещё и в этом Себастьян не собирался. Ему хватало над чем ломать голову.

Например, над стеной внутри своей головы. Себастьян уже по привычке нарисовал в воображении «крепость». Окна, двери, чёрный камень, вязь заклинаний Фалькона пополам с теми, что он сотворил в первый раз. Они всё ещё казались ужасно сложными, но за последние пару дней Себастьян немного разобрался в переплетениях нитей и символов; понял, откуда надо начинать, чтобы не шибануло отдачей, как в прошлый раз. Он мысленно примерился к одному из окон, маленькому, больше похожему на бойницу в старой крепости, и накинул слой поверх первого, выведенного еще Фалько. Одна из нитей натянулась, зазвенела в голове, но выдержала. Себастьян спешно исправил узор, непослушный и слишком сложный, отожравший изрядную долю резерва, но в итоге легший удачно. Кровь носом всё же пошла — это он почувствовал сразу, как только вернулся в реальный мир. Сел, нервно утираясь рукавом, и сделал несколько глубоких вдохов, впуская в легкие лесной воздух. Ну хоть в обморок не свалился, уже хорошо.

По лицу снова хлестнула ветка — на это раз больнее, оставляя ссадину.

— Эй, ты чего дерешься? — возмутился Себастьян, прижав ладонь к щеке.

Он дернулся было, порываясь встать, но вокруг лодыжки вдруг обвился толстый корень, едва не намертво удерживая на месте. Без угрозы, впрочем. Мол, лежи, придурок, пока дают.

— Ладно, ладно, — примирительно произнес он, возвращаясь в прежнее положение. — Спасибо. Ещё раз.

Верить ему не спешили — на лодыжку давило с добрую минуту, прежде чем Неметон утихомирился и отпустил. Но в расслабленно-сонное состояние погружать себя и все вокруг не спешил, напротив — шумел кроной, хоть и не слишком громко. Причину Себастьян понял не сразу — только когда ощутил отголосок чужих мыслей. Привычно беспорядочных, туманных и знакомых. Кто ещё в лесу может так много думать о сладостях и бешеной лесной нечисти? Он открыл глаза и поднял голову, чтобы увидеть поднимающуюся к нему Мэйр в сопровождении трехрогой лошади. Если таковой вообще можно назвать стройное создание с черной словно ночь гривой, едва не стелющейся по земле. Безумно красивое и столь же опасное даже по ощущениям.

— О, всё ещё жив, — констатировала Мэйр, зловеще сверкая глазами из-под капюшона. — Не то чтобы я сомневалась, конечно.

И, пройдя мимо, плюхнулась в ямку между двух мощных корней тысячелетнего дуба. Ни тебе суеты, ни возмущений, ни укоризненных взглядов. Что уж скрывать, Себастьян смиренно (и малодушно) ждал обычной реакции на свои выкрутасы. А получил…

Ничего не получил. Как будто он пустое место.

Разумеется, мириться с таким положением дел он не собирался. Однако его планы задобрить вредную фею были нарушены.

Узрев прямо перед собой крупную рогатую морду, Себастьян дернулся и тут же зашипел, больно приложившись макушкой о ствол. Келпи жрать его лицо не спешил, просто обнюхал, невзначай мазнув по щеке бархатистым носом. Отшагнул чуть подальше, очень по-людски склонил голову набок. В полночно-синих глазах можно было с удивительной легкостью прочесть неприязнь и сомнение.

— Тен-Тен, фу, — послышалось сбоку недовольное бормотание, — ты не будешь его есть! Ну… брось, там и жрать-то нечего, жилы одни.

Волшебный конь поглядел на свою не менее волшебную подружку. И, видимо, поверил ей на слово. По крайней мере, съесть Себастьяна покуда не пытались.

— Тен-Тен? — вдосталь налюбовавшись конем, красующимся перед ним изо всех сил, полюбопытствовал он. В одной только позе читалось: «Я лучше тебя, смертный!», и с простеньким именем это никак не вязалось.

Мэйр молчала. Она всё ещё была сердита, недовольство исходило от неё волнами. И не только оно — Себастьян чувствовал, что она чем-то всерьез озадачена и даже ошарашена. Мысли она прятала старательно. Пусть и не настолько, чтобы Себастьян не мог бы их прочитать, будь у него полный резерв и чуть больше желания влезать в чужую голову…

— Таэн’нэйерис, «Чёрный Шторм» на имперском, — неохотно пояснила Мэйр.

— Красиво. Как и он сам.

Келпи снова фыркнул — кажется, он был польщен, — и вдруг обернулся темным маревом, слился с тенью. Всё произошло так быстро, что не гляди Себастьян внимательно — непременно бы удивился, куда это пропала здоровенная хищная зверюга. (Недалеко пропала, судя по подозрительному шуршанию в ближайших кустах.)

— Выпендрежник, — пожурила Мэйр, слабо улыбнувшись. — Если бы не некоторые очевидные различия, то я бы решила, что он твой брат-близнец, потерянный в младенчестве.

— Кто знает, где ещё гулял мой папаша…

— Вряд ли бы у него получилось натрахать коня. Тем более этого.

Выдав это ценное замечание, она снова замолкла. Вокруг неё стаей ярких светлячков роились крохотные огоньки. То, видно, была магия Неметона, и она радовалась явлению своей хранительницы. Изредка Мэйр протягивала руку и ловила огонек, сжимала в кулаке. Тот гас с тихим шипением, однако на смену загоралась дюжина новых.

Себастьяна за этим нехитрым развлечением старательно не замечали.

И Себастьян, столько лет без особого труда выносивший одиночество, вдруг понял о себе кое-что. Он, Бездна пожри, ненавидит, когда его не замечают! Да ещё и так картинно. Да ещё и его собственная фея! Видят боги и богини, лучше бы щетинилась стальными иголками и костерила на все лады.

Ссориться, впрочем, тоже не хотелось. Попросту сил не было. Поэтому он спросил то, что сейчас интересовало больше всего прочего:

— Что с твоей рукой?

— Не бери в голову. Всё в порядке.

Вот и поговорили.

Перед глазами, совсем как наяву, вдруг мелькнула картинка: Мэйр, окруженная зловредными красноволосыми детишками, кулаком ударяет в центр толстого пня, и тот разлетается в мелкую щепу. Довольно впечатляюще. И столь же кроваво — рука в видении казалась затянутой в красную перчатку. Теперь же о правдивости картинки свидетельствовали несколько длинных порезов да россыпь царапин на смуглой кисти.