Наемница (СИ) - Сальваторе Лия. Страница 44

Только оно и позволяло ей не сойти с ума и кое-как собрать расползающееся на куски сердце.

Родившаяся в груди корявая когтистая лапа одну за другой наносила истекающие кровью раны.

Стоило Лэа только подумать о Райте поверхностью сознания, как лапа сжималась, и у нее перехватывало дыхание.

Лейс все эти дни не отходил от нее ни на секунду.

Только его забота и не дала Лэа окончательно соскользнуть в пучину боли и страданий.

Она была уверена в том, что променяла бы Джера на Райта. И если Человек в Волчьей Маске оказался бы сейчас в ее каюте, она скользнула бы по нему взглядом, и продолжила лежать, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами.

Много раз она содрогалась от рыданий, свернувшись в клубочек на руках баюкающего ее Лейса. Много раз кусала до крови губы, пытаясь отвлечь себя от мысли, что Райта больше нет, хотя бы болью.

Мысли, что он жив, она больше не допускала. Ни одни человек не смог бы выжить в ледяных океанских водах, кишащих хищными тварями.

Райт снился ей ночью.

Перед глазами стоял днем.

И хоть его образ постоянно сопровождал Лэа, постепенно, с приближением Дархарии, он меркнул, уступая место холодным льдам.

Чем ближе корабль подступал к берегам Дархарии, тем явственнее чувствовалась понижающаяся температура.

Лэа мысленно поблагодарила Алэтану за теплую одежду.

Вначале тихо падавшие снежинки теперь летели сплошным непроницаемым покрывалом.

Лэа абсолютно не понимала, как мог Фаэррин отдавать приказы, а шустрые матросы исполнять их под завесами такой пелены.

Облаченная в белоснежные меха, Лэа полностью сливалась со снегом. Меч был временно закреплен на поясе, потому что громоздкая одежда не позволяла быстро выхватить его из-за спины.

Ей не было холодно.

Сейчас – она не испытывала никаких чувств.

Лэа сжимала в руке серебряную цепочку, на которой плавно покачивался голубой бриллиант – подарок Алэтаны.

По словам эльфьей королевы, он должен был указать ей путь.

Как он это сделает, Лэа не представляла себе, но решила положиться на мнение Алэ.

– Лейс, Кэррим! – нетерпеливо крикнула она.

Трап был спущен, и ей не терпелось утопить ноги в белоснежных сугробах.

– Мы здесь! – щеки Кэррима раскраснелись от мороза, а Лейс выдыхал воздух облачками пара.

Глядя на них, Лэа абсолютно ясно видела двух мальчишек, невольно выросших во взрослых мужчин – по крайней мере, Лейс – и понимала, что сама со стороны, в этих нелепых громоздких мехах, выглядит не многим лучше.

– Вы готовы?

Лейс порадовался зажегшемуся в глазах Лэа огоньку, который в последнюю неделю совсем было потух.

– Кончено, – ответил он за Кэррима. – Куда мы пойдем?

Лэа пожала плечами.

– На самом деле не имею ни малейшего представления. Но Алэ сказала, что камень – Лэа приподняла цепочку повыше – укажет путь.

– Это голубой бриллиант, который подарила ей Ариадна, очень давно. Она говорила о каких-то содержащихся внутри него магических силах, но ни Ее высочество, да осияет ее лунный свет, ни я, ни Елена, так и не смогли разбудить их. Возможно, она решила, что камень откликнется на силы хозяйки, – протараторил Кэррим.

– Тогда идем, – Лэа улыбнулась. – Вы приготовили снегоступы?

Вихрем кружились снежные хлопья, танцуя в воздухе причудливый танец и оседая на плечах колкими пушинками. Насколько видно было вдаль, настолько вперед простирался заснеженный горизонт, чуть искаженный там, где выделялись холмы и взгорья.

Вдаль, к горизонту, простиралась цепочка длинных следов, и если сощурить глаза, можно было разглядеть три небольшие точки, медленно двигающиеся по пушистому снежному покрову.

Это были два человека и один эльф чистых кровей.

Девушка была закутана в белоснежные меха, из-под которых поблескивали черные глаза и иссиня-черные волосы. На поясе у нее болтался внушительный меч, говоривший всем зевакам: не связывайтесь с ней! Она сжимала в руке цепочку, на которой покачивался голубой бриллиант.

Мужчина был с бронзовым оттенком кожи, что выдавало в нем жителя Соллоса. Рыжий ореол кудрей обрамлял немного насмешливое и скучающее лицо с ореховыми глазами. Он шел справа от девушки и был немного напряжен, как будто готовился защищать ее.

Едва поспевающий за ними эльф, раскрасневшийся от мороза, что-то оживленно говорил, но невнимательная Лэа слушала его в пол уха.

– Я бы очень надеялся встретить этих существ! Говорят, они разумны! А как же дархарки? Великолепнее них, по слухам, нет женщин! Они заворачиваются в свои ослепительные, невероятной длины волосы, чтобы спастись от холода, но я не могу понять, как абсолютно нагая женщина может, завернувшись в волосы, пусть и очень длинные, спастись от таких низких температур? А интересно, есть ли у них оружие? Я надеюсь, это не дубинки! Мне было бы интересно посмотреть, как они дерутся! Пусть я не профессионал, а любитель, но меня тоже интересует все новое! А знают ли они наш язык? Как с ними общаться? Нет, конечно, вряд ли они знают эльфий язык или какое-либо из людских наречий. У них свой, особый диалект. А много ли в наших языках похожих слов?.. – тараторил Кэррим.

Лэа страдальчески посмотрела на Лейса, тот ответил ей ободряющей улыбкой.

Ей порядком надоела болтовня Кэррима, но остановить его, как когда-то Райта, она не могла.

Они преодолевали равнину за равниной, перевал за перевалом, пока небольшие холмы вдали не превратились в высокие ледяные горы, с завывающим в них ветром, который тут же бросил в лицо путникам горсть снега.

Эти горы напомнили Лэа вершины Хаара, на которых она когда-то потеряла Ирди…

После гномьих подземелий безжалостное солнце стремилось выжечь Лэа глаза, из которых градом лились слезы. Она сощурила их до предела, так, что они превратились в узкие щелочки, но все равно едва что-то видела.

Под ногами осыпались горные породы. Лэа одной рукой держалась за скалистые уступы, определяя камень, из которого они состоят, на ощупь: темный базальт, гранит, составляющие его кварц и слюда, а также просто щебень и галька.

Если бы сейчас на нее напали, юная наемница вряд ли смогла бы достойно защитить себя…

Постоянно оскальзываясь, Лэа шла вперед. Она чувствовала: Ирди где-то рядом.

Кристалл звал ее.

Ветер гудел, разбиваясь о серые скалы, свистел, попадая в щели, и выл, оказываясь на открытой местности.

Она все сильнее чувствовала Зов. Нервы, натянутые как струны, гудели, готовые вот-вот сорваться.

Могла ли Ирди забыть ее?

Конечно, нет.

Она могла случайно убить ее, в порыве гнева?

Нет, это не так.

Тогда почему в душе Лэа поселился страх?

Она пыталась отыскать причину, обходя скалу за скалой, понять, что ее так тревожит, но не могла.

Страх все усиливался, чувство опасности не покидало.

Лэа приблизилась к темному зияющему провалу, из которого тянуло сыростью.

Зов стал сильнее.

Заходить туда ей не хотелось, но та часть кристалла, которую Лэа сжимала в руке, настойчиво пульсировала, разгораясь огнем.

Вдохнув поглубже, Лэа отогнала страх и шагнула внутрь, в вязкую темноту.

И тот час же оказалась в своей стихии. По-кошачьему светящиеся глаза различали все, до последнего камня на неровной земле, до последнего сталактита, свисающего со сводчатого потолка.

Здесь ветра не было, лишь господствовала влажная теплота. Под ногами чавкала грязь, которую вскоре сменил хруст.

Лэа опустила глаза и увидела кости мелких и не очень животных, толстым ковром покрывающих камень.

Она достала Свой Меч.

Меч, стоившей ей двух лет жизни, потерей всякого следа Джера и утратой дракона.

И сейчас этот меч принадлежал ей одной.

«Он твой…» – Сказал Гэррах, гномий король, прежде чем вложить серебряную рукоятку в подрагивающую от нетерпения и волнения руку Лэа.

Сталь рассмеялась и блеснула серебряными бликами.

Лэа нравилось ощущать тяжесть оружия в своей руке. Это делало ее сильнее.