Мы платим железом - Мазин Александр Владимирович. Страница 5

В общем, если сила – в правде, но наша правда – просто огонь!

Их не преследовали. Сразу. Но Гуннар всё равно сделал всё, чтобы уйти от погони. Они наматывали петли до самого рассвета, который встретили в прибрежных скалах. Здесь ветер с моря был достаточно сильным, чтобы сдувать снег с камней, которые неплохо защищали от ветра. И с контролем местности все хорошо. Достаточно было подняться наверх, чтобы увидеть дорогу. Если свеи двинутся дальше, наблюдатель их обязательно увидит.

Здесь хирдманов уже ждали двое проводников-кирьялов, которых Гуннар с собой брать не стал. Он и без них всё что надо запомнил.

Зато кирьялы выспались и караулили потом, пока викинги отдыхали.

А спали они долго. До полудня. День ожидался трудный. И ненастный.

«Если начнется снегопад, придется подойти ближе к дороге», – подумал Гуннар.

Он отхлебнул горячий взвар и сунул котелок сидящему рядом Вихорьку. Тот отпил и передал дальше, Сёльви.

– Когда снова нападем? – спросил он азартно. – Ночью?

– Ночью нельзя, – покачал головой Гуннар. – Теперь они будут настороже. Расставят секреты, подготовят нам ловушку.

– Ага, – согласился Оспак Парус. – Я бы точно так сделал. Они теперь знают, сколько нас…

– Откуда знают? – влез весянин Сорока. – Они ж только вас и видели!

– Следы, дурень! – Лосенок, один из братьев-лесовиков, пихнул Сороку в бок.

– Они знают, сколько нас и могли бы отправить погоню. Пары десятков было бы довольно. Но не отправили.

– А может… – начал Сорока.

– Рот закрой, молодой! – оборвал его Вихорёк. Он был на два года младше Сороки, но возраст не имел значения. Он хускарл, а Сорока… Его даже дренгом язык не повернется назвать.

– Поясни им, – велел Гуннар. Он видел, что остальные дренги тоже не поняли.

– С той скалы, – Вихорёк кивнул на камень, на котором сейчас пристроился караульщик Тулб, – видна вон та проплешина на берегу, где мы две петли намотали. Думаю, ты, Гуннар, нарочно нас по ней дважды провел, верно?

– Так и есть, – подтвердил Гуннар. Молодец Виги. Наверняка и родной отец у парня был воином не из последних… Из природного раба даже такие наставники, как Ульф и Свартхёвди, доброго хускарла не воспитают.

– А раз погони не было, – продолжал норег, – значит, ловить они нас будут ночью.

– Да уж, – снова поддакнул Парус. – Они такого не спустят. Не успокоятся, пока не отомстят.

– Так и есть. – Гуннар, взяв котелок, снова поставил его на угли. Взвар остыл. – Потому мы ночью их трогать не будем. Зачем их беспокоить, если они и так будут спать вполглаза. А нападем мы, когда надо будет. А сейчас мы с Лепешкой сбегаем да глянем, как да что.

– А я? – жалобно перебил Вихорёк. – Я тоже с вами!

– А ты, хускарл, здесь останешься! – отрезал Гуннар. – На лыжах ты бегаешь не очень-то, а твой лук нам не нужен. Мы не убивать, а поглядеть идем. Бдите!

– Я за ними пойду! – мрачно заявил Вихорёк, когда белые фигуры соратников потерялись в лесу.

– Сиди, – рыкнул Оспак. – Гуннар велел…

– Гуннар ушел! – перебил Вихорёк. – Теперь я – старший!

– Это почему это? – изумился Оспак. Он даже меч полировать перестал – от удивления.

– А потому, что я лучший! – заявил Вихорёк.

– Да ну? – ухмыльнулся Оспак. – А с чего ты взял, малыш?

– Ты скольких вчера положил, Парус?

– Троих – точно, – сказал он.

– А я десятерых, самое меньшее! – гордо заявил Вихорёк. – И отец мой – наш ярл!

Оспак задумался. Последняя фраза сбила его с толку. Он-то считал, что Гуннар оставил старшим его. Это ведь как бы само собой подразумевалось. Для Оспака. Но Гуннар же ничего не сказал. А Виги и впрямь сын ярла…

Пока он раздумывал, Вихорёк уже подтянул ремни, надел налуч и колчан.

– Остаешься за старшего, Парус! – произнес он уверенно. И запрыгал вниз по камням, лыжи в левой руке, копье – в правой.

Оспак поглядел ему вслед, пожал широченными плечами, пробормотал:

– Сын ярла, да… – И вновь взялся полировать меч, клинок которого и без того выглядел безукоризненно. Но Оспаку нравился сам процесс.

Гуннар и Сёльви смотрели на лагерь свеев с расстояния полета стрелы. Обычной стрелы. Той, которую посылают обычные северные луки. То есть свеи располагались примерно в ста шагах.

Они остались на месте скорее всего потому, что свеи решили не брать тела с собой, а похоронить павших прямо здесь. Ну да. Спешить им некуда. Раз противник уже знает о приближении отряда, внезапного нападения не получится.

Гуннар заметил и того, кто, похоже, был свейским вождем. Он сидел на обрубке бревна, прислонившись спиной к дереву. Доспехи у свейского ярла были замечательные, а двигался он не очень уверенно. Гуннар определенно его достал, пусть и не слишком серьезно.

Тела убитых были сложены рядом со штабелем свеженарубленных дров. Убитых было на удивление много. Не меньше двух десятков. Гуннар пихнул Сёльви в бок и показал жестом: мы молодцы. Сёльви заухмылялся. Он тоже сосчитал трупы. И неважное состояние свейского вождя оценил. А ведь еще раненые есть…

– К похоронам готовятся, – прошептал Сёльви. – Лося жарят.

Ну да. Разрубленная на части туша была насажена на несколько вертелов, уложенных на вбитые в землю рогатки. И еще в котлах что-то варилось.

И пара бочонков, порядком обгорелых. С пивом, надо думать. Гуннар надеялся, что эти бочонки – единственное, что уцелело. Жаль, что бочонков только два, а не сотня. Если бы свеи напились, можно было бы куснуть их еще раз. Еще больнее.

Что ж, Гуннар увидел, что хотел.

– Уходим, – шепнул он Сёльви.

– Погоди, воин!

Гуннар вскинулся… и уперся в наконечники копий.

Восемь свеев. Все – бывалые. Старший – с запекшейся бурой отметиной на щеке. Свежей.

Ждали, мгновенно понял Гуннар. Выбрали место, с которого удобней всего наблюдать за свейским лагерем – и обложили. А хорошо они спрятались. Уж какой у Гуннара глаз острый, ведь ни за что не зацепился.

Мысль эту норег произнес вслух. Признал правду.

– Ты тоже был хорош ночью, – сказал свей с раной на щеке. – Едва не отправил меня в Асгард.

– Еще отправлю, – проворчал Гуннар, хотя уже понял, что его путь славы скорее всего закончится здесь, в этом лесу. Оставалось лишь надеяться, что Гуда уже носит в чреве сына. И что у друзей будет возможность позаботиться, чтобы род Гуннара не угас.

Свей засмеялся.

– Я Хейтир, – представился он. – Хёвдинг Сигстейна-ярла, что служит конунгу свеев Эйрику. И он оказался прав, когда сказал, что вы непременно захотите посмотреть на то, что сделали. – А кто ты, воин в доспехах вождя?

– Гуннар, – проворчал норег. – Этого довольно. Асы знают, кто я.

– Пожалуй, – согласился Хейтир. – Уверен, что ты будешь молчать, даже когда я вырежу твои глаза. А вот твой друг не кажется таким крепким.

– Даже не надейся! – процедил Сёльви. – Я еще удивлю тебя, свей! Очень сильно удивлю!

Хейтир усмехнулся. И норег его понимал. Потому что не раз делал то, что собирался сделать с ними этот хёвдинг. Сёльви Краденая Лепешка уже сейчас сказал слишком много. Для того, кто намерен молчать. Гуннар не сомневался: если бы допрашивал дренга он, Гуннар, Сёльви недолго бы упрямился.

Оставалось надеяться, что этот свей не столь искусен. Потому что у Гуннара не было ни малейшей возможности убить Лепешку раньше, чем тот заговорит. Да и самому броситься на копья не получится. Его вмиг зажмут и свяжут.

Гуннар поглядел на темное небо в просветах между соснами. Погода определенно портилась. Если они не вернутся вовремя и у Оспака хватит ума увести остальных к крепости, то свеи их след точно не отыщут. Жаль только, что ума Оспака не на многое хватает. Гуннар тоже усмехнулся. Свейский хёвдинг принял эту усмешку на свой счет.

– Надеюсь, ты будешь так же улыбаться, когда я сожгу твои губы месте с усами! – посулил он.

И Гуннар понял, что спокойствие свея – фальшивое. Хейтир его ненавидел.