Уверенность в обмане (ЛП) - МакДональд Жан. Страница 2

— Я люблю ее, — тихо говорю я, потирая руками лицо.

— Ну, хорошо, младший брат. Мы попытаемся исправить это. Мы поедем к ней.

Моя ступня касается нижней ступеньки лестницы. Я с облегчением выдыхаю. Как мне удалось спуститься по лестнице, не сломав себе шею и любую другую кость, остается загадкой.

Успокоившись от обещания моего брата вернуть ее, я сажусь на нижней ступеньке, стараясь держаться ровно, ведь при каждом движении мой желудок норовит расстаться со своим содержимым.

— Дрю? Ты все еще там?

— Да.

— Я знаю, ты уже отвечал, но Оливия говорит правду, она действительно беременна?

— Да, — выталкиваю я сквозь зубы.

— Ребенок твой?

— Кому еще он может принадлежать?

— Я не знаю. Просто... — Гэвин тушуется. — Просто мне все это кажется не очень правильным.

— О, да ты прав. Только я мог так лажануться.

Гэвин вздыхает. Он ничего не может сказать. Это не единственная моя выходка, и кто может сказать, последняя ли она.

Пока я жду своего брата, опираюсь о лестницу, глядя в потолок. Я недостаточно пьян, не до того состояния, в котором хочу находиться. Если бы я был так пьян, как хотел, я, по крайней мере, мог бы забыть, сколько раздора вошло в мою жизнь, и как много несуразных вещей я делал до этого.

Быстрое дыхание Гэвина и шум мотора успокаивают меня. Одинокая слеза скатывается по щеке. У меня уже нет сил бороться с болью от ухода Маккензи.

— Дрю, вот я и нарисовался у ворот. А ты не смог бы встретить меня у двери?

— Да, — я кое-как поднимаюсь на ноги. Комната плывет перед глазами снова, но я решительно направляюсь к двери. Я должен сделать все, чтоб ее вернуть.

— Ладно, я сделаю это. Я сейчас пойду возвращать свою девушку.

Я направляюсь к входной двери, чтобы открыть ее.

— Черный «эскалейд» Гэвина прибыл, — просто говорит он. Брат опускает стекло в машине. Я знаю, что препаршиво выгляжу, но выражение лица Гэвина без слов говорит мне, что я себе льщу.

— Спасибо, Гэв. Ты всегда меня спасаешь.

Грустная улыбка опускает уголки его губ:

— Ну а для чего еще нужны братья?!

***

— Иисусе, Дрю! Позволь сначала остановить машину, а уж потом ты выпрыгнешь, — орет он, но поздно. Я уже пытаюсь выпрыгнуть и просто грохаюсь. Мои ноги ударяются о землю с последующим приземлением на задницу. Это не останавливает меня. Я чертовски пьян, но все же мне удается подняться и кое-как доковылять до ее квартиры. Свет в комнате горит, так что я понимаю, что она внутри.

Я стучу в дверь, полный решимости. Если только она ответит мне, тогда мы сможем поговорить. Я не люблю Оливию. Я никогда не любил Оливию. И так что, если она носит моего ребенка, я все равно не женюсь на ней. Я просто позабочусь о ребенке. Оливия и ребенок никогда ни в чем не будут нуждаться, но я не позволю Микки бросить меня. Мы были готовы рассказать Оливии все про нас, и мы расскажем. Но Микки придется остаться!

— Микки! — кричу я.

— Уходи, Дрю! — она кричит через дверь.

— Не раньше, чем увижу тебя, — отвечаю я. — Я люблю тебя. Ты не можешь уехать.

Я наклоняюсь над дверью, расположив руки по обеим сторонам двери. Я опускаю голову, потому что кружение в моей башке начинает заваливать меня.

— Дрю, ну не нужно все усложнять, — умоляет она.

Мир вращается вокруг меня. Все плывет у меня под ногами, и я плыву вместе со всем. Я хватаюсь за раму покрепче, надеясь удержать равновесие.

Осматриваю себя и закатываю глаза от досады. Мой внешний вид оставляет желать лучшего. Я обязан был переодеться прежде, чем ехать к любимой женщине. Рубашка мятая, и несколько дырок со спичечную головку красуются на ней. Я сам проделал их, выкручивая нити. Мои джинсы изорванные и грязные. Я выгляжу нищим бродягой, неудивительно, что Гэвин укоризненно смотрел на меня, когда я усаживался в машину.

— Микки, я не заслуживаю твоего прощения. Но я умоляю тебя, не уезжай. Не оставляй меня одного.

Я совершил ужасную ошибку, избегая ее после того, как Оливия вывалила свою бомбу на нас, но это же не означает, что она должна отойти в тень. Мы могли бы работать вместе. Я расскажу ей обо всем. Я даже расскажу о Ребекке и Отэм. Очень мало людей знают о них, но, если она даст мне шанс, я добавлю ее в этот список.

Потерять свою дочь было самым большим горем в моей жизни. И по сей день, я виню себя за то, что случилось с ней. Это была моя вина, что она умерла, и мне до самой смерти нести это бремя.

Слезы наворачиваются на глаза. Я поднимаю лицо вверх, всматриваясь в дверной глазок, как будто что-то могу разглядеть. Потерянный и сломленный. Все, кем я дорожил в этой жизни. И она собирается оставить меня и махнуть в Техас.

— Дрю, пожалуйста, сделай одолжение нам обоим, уходи! Я сделала свой выбор. Ты ничего не сможешь изменить! Прости меня! — ее голос звучит сквозь слезы. Ее слезы разрывают мое сердце.

Теплые руки цепляются за мои плечи.

— Младший брат, она не хочет тебя видеть. Давай убираться отсюда.

Я кладу голову на прохладное дерево двери и закрываю глаза, игнорируя просьбу моего брата. Ночь тихо шелестит вокруг меня. Чем дольше я стою у закрытой двери, тем больше отчаиваюсь. Она не может покинуть меня. И что из того, что я сам уединился на несколько дней? Это ничего не значит. Она просто должна позволить мне войти, и мы все обсудим.

С новой решимостью я грохнул кулаком по двери:

— Черт возьми, Микки! Открой эту чертову дверь. Я не могу жить без тебя! Разве ты не видишь этого?

— Если ты действительно заботишься обо мне, ты просто уйдешь, — плачет она.

— Все, о чем я прошу, это несколько минут. Позволь мне увидеть тебя. Ты так нужна мне, Микки!

— Я не могу, — каждый вдох, что она делает, становится все более неровным.

— Дрю, серьезно. Давай уйдем прежде, чем кто-то вызовет полицию, — Гэвин тянет меня за плечи, пытаясь оттащить меня от двери.

Я отмахиваюсь от него:

— Как бы ты себя чувствовал, если по ту сторону двери стояла Морган?

Гэвин поворачивает ко мне лицо, в освещении коридора казавшееся мертвенно-бледным:

— Я бы боролся за нее, — признается он.

Кивком головы я вновь переключаю свое внимание на дверь, что отделяет меня от любимой. Я снова затарабанил кулаком по двери. Удары не нравятся моим рукам.

— Микки, если ты не откроешь эту чертову дверь сейчас же, я клянусь, я ее вынесу.

— Дрю, ты же слышал ее. Маккензи должна уехать, — авторитетный голос Джареда заменяет голос Микки с другой стороны двери.

Я ошеломленно смотрю на дверь: какого хрена Джаред делает у нее? Ей захотелось поговорить с Джаредом, а меня она просто игнорирует. Этот сукин сын признается ей в своей любви, хотя знает, что она любит меня, и теперь рассиживает в ее квартире как король. О, черт, нет! Теперь нет никакой возможности оттащить меня от ее квартиры. Кровь вскипает, желание ударить Джареда срывает мне крышу с орбиты.

Все вокруг наливается красным. Все, о чем я могу думать, так это о том, что посторонний мужчина заперся с моей девушкой в квартире, и я собираюсь преподать ему урок. Микки моя! Я так толкаю своим телом в дверь, что она трясется и гремит от удара.

— Ну, теперь держись, Джаред, — рычу я.

Тишина.

— Клянусь Богом, если ты не впустишь меня, я выломаю дверь, — пустая угроза. Гэвин фактически висит на мне, не позволяя снова штурмовать дверь. К тому же, мир вращается так быстро, что я совсем не уверен, что смогу просто идти, не то что выломать дверь.

Звук отодвигаемого засова эхом разносится в ночи. Я покачиваюсь на своих ногах, ожидая, пока Джаред откроет дверь. Первым делом я хочу врезать ему в челюсть. В следующей позиции числится возможность проникнуть внутрь квартиры, заключить Микки в свои объятия и никогда не отпускать.

Когда дверь чуть приоткрывается, ярость с новой силой вспыхивает во мне. Этот крысеныш намеривается воспрепятствовать мне войти. Ну, ты еще пожалеешь об этом!