Могильщик. Не люди (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич. Страница 47

Проклятые воры! Мало того, эти ублюдки привели бы других могильщиков, уйди хоть один из них с добычей. Рано или поздно они уничтожили бы поселение, хутор… возможно, выгнали бы выживших жителей на окраины долины, где те влачили бы жалкое существование, ещё худшее, чем даже у пастухов. Потом за могильщиками пришли бы поселенцы, беглые каторжники, разорившиеся крестьяне… человеческий скот, бегущий от своих господ… А за ними потянулись бы и господа, грёбаные солдаты, новые маги, все, все, все!

Могильщик должен сдохнуть. Иначе – крах. Крах исследований, крах всем его социальным экспериментам. Погибнет всё, чего он добивался. Сильгия уже втоптала в землю результаты десятков лет экспериментов в медицине, нельзя, чтобы было уничтожено остальное.

На Урмеру смотрели как на идиота, когда он, превозмогая боль, рассказывал о том, что многих пострадавших братьев и сестёр можно спасти, используя в качестве материала плоть и органы обычных людей. Он стоял напротив наспех сколоченного из переживших бойню старших магов триумвирата, несмотря на все усилия медиков с его лица сходила кожа вместе с мясом, рассказывал о своих планах, а они назвали его безумцем. Сильгия валялась рядом на окровавленных носилках, она блевала кровью и желчью сквозь повязку на лице, а они говорили, будто лучше остановить её страдания. Шемех выл, держась за двух учеников, требуя мести, а они успокаивали его, предлагая остыть и обсудить произошедшее.

«У меня есть три сотни людей, которых считают погибшими, - говорил Урмеру. – Никто никогда их не хватится. Мы может использовать их в качестве подопытного материала…».

Но они говорили, что так не пойдёт. Слишком большие жертвы. Что будет, если про эксперимент узнают?

Тогда Урмеру решил уйти. Единственное, что он забрал – новый Знак. В качестве символа того, как маги были велики когда-то, и как низко они пали после бойни. Шемех и Сильгия последовали за ним. Никто за ними не гнался, никто не пытался вернуть. Их отвергли. А потом про них просто забыли.

Покой, вот чего всегда не хватало любому исследователю. Теперь его было с достатком. Пусть они перессорились с Шемехом. Пусть пришлось экспериментировать с численностью выживших бергаттцев. Пусть ураган тогда едва не разрушил все барьеры, которые Урмеру установил, чтобы туман не заполнил всю долину. Пусть Хасл и Варл при помощи той девки-медиума едва не связались с новым орденом. Пусть… Трудности возникают всегда. Две сотни – идеальное число, чтобы жители долины при имеющихся ресурсах, не имея никаких внешних связей, сыто жили себе в удовольствие. Барьеры всё же выстояли, хотя дед Викле, как там его звали, едва унёс ноги с фермы, и в результате пришлось пожертвовать лишь небольшим куском земли да строить ему новое жильё. А та мелкая сучка настолько верила ему, Другу, Учителю, Урмеру, что Хасл забил её до полусмерти, пытаясь вынудить подчиняться, и девчонка не нашла лучшего выхода, кроме как повесится. Но гнилой плод иногда даёт здоровые всходы, и молодой Хасл убил взбесившегося…

Нет, этот росток тоже сгнил на корню. Но даже он может ещё пригодиться.

Урмеру коротко хихикнул и потёр руки. На эту секунду он отвлёкся от дороги и едва не угодил правой ногой в связку энергетических узлов, намертво вцепившуюся в горку медной посуды.

Чёртова остаточная магия! Ей нельзя управлять, она не связана ни формулой, ни формой, это всего лишь сгусток чистой энергии, да ещё и практически необузданной. Вся эта прорва энергии просто валяется, где ни попадя, напитывает старые обереги и чары, с которыми из-за бьющей через край мощи тоже невозможно работать. Пропасть энергии, выпущенная впустую, и впустую же продолжающая просто быть, оставаться на месте, словно дожидаясь какого-то часа…

Так. Тут налево. Тут прямо, рядом с той стеной… потом направо… Как же тяжело стало вспоминать свободные пути! Годы идут…

Маг шагал по узкой улочке, продирался сквозь деревья, перелезал через груды битого камня. Кости хрустели под ногами. Странно, что они вообще сохранились – должны были давно истлеть в пыль. Возможно, тому виной те же остаточные магические эманации.

Вот здесь он когда-то, молодой и пьяный вдрызг, трахнул жену одного очень почитаемого лорда. Проблем потом было… но трахать ту богатенькую шлюшку он не переставал. На соседней улице был целый черёд кабаков, и в каждом из них молодой и глупый Урмеру снимал шлюх и выпивал галлоны вина. Наверное, старался заглушить боль от потери той самой, первой и, в его случае единственной, любви.

Здесь же они тогда бежали из Башни. Десятка полтора колдунов. Он и ещё один стихийник… как же его звали… тащили носилки с истекающей кровью Сильгией. Глаза выедал едкий дым от пожаров, но даже если бы и не гарь, они с трудом различали бы дорогу – плотные слои тумана застилали улицу. Они бежали, запинаясь об умирающих, от которых кусками отваливалось мясо.

Но эти воспоминания уже практически истёрлись в его памяти. Слишком были тяжелы. То другая жизнь, жизнь Древних, новая началась в тот день, когда они с трудом пробрались через почти непострадавший, но заполненный трупами, Шранкт и вернулись к брошенным ими выжившим, не способным пройти через город, бродящим среди обломков старой жизни в поисках хоть какого-то пропитания… Это стадо несчастных, брошенных агнцев… Урмеру поклялся вести их до конца своих дней.

Так, тут прямо, до самого конца торгового ряда, а потом направо…

С лёгкой ностальгией Урмеру вспомнил, как Шемех гнал три десятка выживших по этой тропе, заливаясь диким хохотом, когда кто-то из них угождал в ловушку. Сколько всего людей погибло, чтобы проделать этот лабиринт безопасности? Семьдесят? Восемьдесят? Не важно. Тогда они с Шемехом ещё оставались друзьями, несмотря ни на что. Но их дружба жила свои последние дни. Если бы Урмеру не вступился за оставшихся после расчистки, Шемех убил бы всех.

Десятки лет назад семьдесят или восемьдесят несчастных погибли ради будущих поколений, и в ближайшие дни эта история повторится.

Урмеру всегда специализировался на стихийной магии. После того как он добрался-таки до Башни, он попытался вырастить этот чёртов лес, надеясь, что деревья впитают магию, но у него не вышло. Вернее, лес-то вырос, и магию деревья впитали, но потом всю вернули, при этом как-то странно изменившись. Наверное, какой-нибудь повелитель растений растолковал бы причину провала… Да где ж его взять?

Это, наверное, первый провал в его начинаниях. Сильгия стала вторым. В медицине Урмеру тоже был профан, но на Сильгии многому научился. Очень многому…

Вот, наконец, площадь перед Башней. Голая, пустая, без следов побоища. Эта площадь единственная защита, которую Урмеру сделал сам. Не считая Дружка, конечно, но Дружок… кхм… не то чтобы сделан им. Только сам маг, Сильгия и тот, кто был с ним, могли пройти здесь. Остальные сдохнут. Быстро, к сожалению – защитные заклинания тоже напитывались свободной энергией из руин. Но не всегда «быстро» значит «безболезненно».

Урмеру как можно скорее пересёк площадь, но в Башню пока заходить не стал, ему нужно было на задний двор. Туда, где стоял скот, где рос его личный огород. Там, где доживали свои дни Познающие Истину.

Истина была одна-единственная и очень простая: жизнь – бесконечная череда мучений.

Они как раз обрабатывали огород. Все работают, хотя его давно нет. Дружок как обычно следит за дисциплиной. Иногда одному удавалось сбежать, и Дружок ловил его, если беглец уходил далеко, но такое случалось редко – обычно беглецы умирали на первой же кучке проклятий.

Нужно доработать защиту площади – глупое заклинание не работало в обратную сторону, пропускало назад любого, кто хоть раз оказывался по эту сторону барьера… Впрочем, какое-то время об этом можно будет не задумываться.

- Здравствуйте, - поприветствовал Урмеру Познающих Истину. Те замычали в ответ приветствия. – Очень плохие новости принёс я для вас. Вы все… все восемнадцать… Дружок, их же было восемнадцать?

«Два солнца… сбежал… догнал… съел…».