Магическая сделка - Звёздная Елена. Страница 7

– Я бы мог воздушника позвать, – меланхолично отозвался древний, – но смысла нет – Главнокомандующий ветер его знает где.

Где бы он ни был, я надеялась, что сможет прочитать, если напишу.

Еще я надеялась, что не сгорю со стыда, когда стану писать. А еще я боялась даже взглянуть на Камали. Но именно она поднялась и тихо сказала:

– Идем.

Кабинет пра-пра-пра-пра-прадедушки Сумори находился на третьем этаже прямо в библиотеке, заполненной в основном книгами на древнем языке. Здесь располагался стол, большой, основательный и широкий, за ним стоял стул, и размером, и крепостью, вероятно, способный выдержать даже дракона в драконьей форме, а вот в остальных местах повсюду лежали подушки и мягкие коврики, коврички, ковры. На подоконниках, между стеллажами книг, на открытом пространстве перед столом.

– Это для детей, – пояснила мне Камали.

Я удивилась.

Библиотека обычно суровое место, куда детей вообще не пускают, а здесь…

– Дети – свет жизни, – улыбнулась мне мама и указала рукой на стол, предложив сесть.

Но я не стала. Медленно обойдя стол вокруг и зачарованно ведя по деревянной столешнице пальцем, я дошла до стула, взяла из пачки в открытом ящике лист, карандаш из стопки, в основном цветных и, видимо, заготовленных тоже для деток, огляделась и как-то сразу выбрала себе место – на подоконнике, где у стены лежала удобная алая, расшитая цветами подушечка, на которую я оперлась спиной, едва на сам подоконник взгромоздилась. Мама подошла и подставила мне под лист книгу, чтобы было удобнее писать, а затем тихо спросила:

– Миладушка, ты уверена?..

Она не договорила, но и не требовалось.

Помолчав мгновение, честно призналась:

– Я не знаю, что будет с Голодом, если не покормлю его сегодня. Просто не знаю. Мы не изучали заклятия подобного уровня, но, учитывая, что его мама все время старалась быть рядом в лесу, боюсь, что ничего хорошего.

– У него есть мама… – протянула Камали.

– Грассы разумны, – пояснила я.

Мама погладила меня по щеке и отошла. Я видела, что, несмотря на все мои доводы, она против подобного. Я чувствовала, что я и сама против, вот всем сердцем против, а еще было безумно стыдно, жгуче, нестерпимо, до такой степени, что хотелось зажмуриться и даже его ответа не видеть в идеале никогда, но…

«Мне очень нужна ваша помощь», – написала я на простом листе бумаги, простым карандашом, кажется, даже черным, а не обычным.

Просто я помнила про кровь, и я надеялась… надеялась… надеялась…

Донадеялась.

«Серьезно?!» – появилась раздраженная, с сильным резким уклоном запись.

У меня возникло почти непреодолимое желание бросить все и убежать подальше. Но я вспомнила Голода и осторожно написала под этой записью:

«Пожалуйста…»

Секундное молчание ‐ и злое:

«Никогда не думал, что скажу подобное круглой сироте, но ты вся в мать!» – последовал ответ.

Я как сидела… так и осталась сидеть. Камали, тактично отошедшая, увидев, как багровеют мои щеки, подошла, прочитала… и неожиданно улыбнулась. Потом, как и я, с ожиданием посмотрела на лист бумаги, где не появилось больше ничего.

Я ждала с замиранием сердца, мама стояла рядом, словно хотела меня поддержать, Черный дракон не отвечал.

Ни слова.

Ни буквы.

Ни знака препинания.

Мы смотрели на бумагу с надеждой, но взяла и открылась дверь.

Зэрнур вошел, не здороваясь, лишь склонил голову в знак уважения к Камали, после чего приблизился и с явным неодобрением передал мне телепортационный браслет.

– Сспаси… – прошептала я, едва не уронив тяжёлое металлическое не-украшение.

Бронзовый дракон молча посмотрел на меня так, что слова благодарности застряли в горле. После чего взгляд его скользнул по моей шее, сейчас закрытой тканью традиционного драконьего платья, и потому цепочку, я надеялась, никто не увидит.

Надеялась зря.

– Несмотря на то что вы не принимали дар, Страж на вас, и я отчетливо его вижу, и он активирован, наири Милада.

– Мы его снимем! – мгновенно заявила мама.

Искоса глянув на нее, Зэрнур все же не стал спорить с Камали, в целом крайне подчеркнуто вежливо ведя себя в отношении драконицы.

– Я к тому, – сказал дракон, обращаясь скорее к ней, чем ко мне, – что жизнь пса этого всего не стоит.

Но Камали ответила:

– У него тоже есть мать.

И Зэрнур отступил. Затем снова поклонился Камали, мрачно глянул на меня, развернулся и вышел. Через мгновение с террасы вертикально вверх взмыл огромный Бронзовый дракон.

Когда он улетел, Камали несколько секунд смотрела в окно, а потом задумчиво произнесла:

– Милада, деточка, я не хотела вчера спрашивать, да и в воду ты зашла, даже не поморщившись, но все же, солнышко, у вас что-то было с Главнокомандующим?

С непониманием посмотрела на маму.

Драконица несколько смутилась, но, все так же внимательно глядя на меня, спросила прямо:

– У вас что-то было?

Мой взгляд стал еще более вопросительным.

И Камали пояснила:

– То, что происходит между мужчиной и женщиной?

Покраснев в единый миг до кончиков ушей, я уже хотела сказать «нет», но… вспомнила все случившееся вчера. То как Черный дракон меня раздел, не просто растоптав, а разорвав всю мою стыдливость в клочья, то как обнимал сзади и прижимал к своему полностью обнаженному телу мое, напрочь лишенное одежды.

– Что-то было! – заключила Камали.

Помолчав, добавила:

– Взять тебя силой он не взял, иначе ты бы вчера в ванной так спокойно не сидела, и это одно уже радует. Так что же случилось?

Я не смогла ответить. Бывают моменты, когда стыдно настолько, что горло перехватывает.

– Милада, я бы не спрашивала, но ит-хан Зэрнур прав – Страж активирован. Я все пытаюсь понять почему, ведь дар ты не принимала и не приняла, я тебя уже знаю.

Ответить я не успела – на листе появилось всего одно слово:

«И?»

Я отложила лист, посмотрела на маму и молча надела браслет на запястье, предусмотрительно зажмурившись.

Когда перенос закончился, я оказалась там, где было холодно.

Безумно, жутко, вымораживающе до самых костей холодно! И ветер завывал совершенно жутко, и в лицо ударила сотня ледяных игл.

Открывать глаза не хотелось вовсе.

– Мм-м, ты все сняла… крайне пренебрежительное отношение к золоту для бывшей сироты, – раздался злой голос.

И я открыла глаза.

И вздрогнула, увидев прямо перед собой морду Черного дракона и его холодные зеленовато-серебристые глаза.

Почему-то почувствовав себя виноватой, поторопилась оправдаться:

– Цепочка осталась.

Если я ждала проявления хоть каких-то положительных эмоций по этому поводу, то просчиталась. Глаза Ирэнарна мгновенно сузились, из груди вырвалось рычание, и Черный дракон переспросил:

– Что?

– Ц-ц-цепочка. – Я опасливо отползла немного и, расстегнув две петельки на высоком вороте, достала украшение и спросила: – Вы сможете снять?

На какое-то время в этом холодном темном месте воцарилась мрачная тишина, а вот затем дракон, у которого как шерсть дыбом поднялась чешуя, хрипло вопросил:

– Что?!

В следующее мгновение я оказалась в Крепости.

Точнее – в ее остатках.

Здесь повсюду сновали драконы и духи, которые были уже знакомы мне по замку Правящих драконов. Кто-то строил стены, кто-то отшлифовывал каменный пол, духи занимались тем, что прямо из воздуха делали железные подсвечники и посуду, мыли полы, вставляли стекла в проемы только что отстроенных стен.

Когда появилась я, все на миг замерли, затем очень как-то укоризненно посмотрели на меня, после снова вернулись к работе.

В этот самый момент в руино-строительный процесс вошел один из стражей, как-то очень тяжело глянул на меня и спросил у одного из драконов:

– А эльфийку куда нести?

Глухо прорычав что-то определенно ругательное, темно-зеленый дракон ответил:

– Верни жителям города.

Страж помялся, снова глянул на меня с осуждением и нервно сообщил: