Подарок (СИ) - "May Catelyn". Страница 9

— Уильям, Вам пора, — коротко сказала Виктория, посмотрев на Мельбурна, который все понял без лишних слов. Где-то в глубине дома раздался обреченный бой старинных часов. Время настойчиво напоминало о своей безграничной власти.

Глава 6

Не включая свет, опустившись в любимое кресло, Виктория наконец-то позволила себе заплакать. Ведь им так и не удалось нормально попрощаться. Медлить было нельзя. Он лишь нежно поцеловал ее руку перед тем, как сесть в такси…

Мистер Финдус как всегда устроился рядом, уткнувшись усатой мордочкой ей в шею, стараясь в своей кошачьей манере утешить хозяйку. В тишине опустевшей квартиры висело разъедающее душу одиночество, колючее зябкое отчаяние. И она знала, что это пройдет не скоро. Уильям Мельбурн не мог быть ее реальностью, так же как она не могла быть его. Надо заставить себя думать, что все это было лишь сном или фильмом, где ей случайно удалось получить роль. Что человек, завладевший ее сердцем — один из любимых книжных героев, живущих только в бесплотных мечтах.

Внезапно она вспомнила, что вещи, которые Уильям на время позаимствовал из гардероба Альберта и носил в Брокет Холле, были в одной из не распакованных сумок. Виктория нашла тот самый джемпер, хранящий его запах, и закуталась в него. Завтра она заставит себя быть сильной, но сегодня можно позволить себе еще немного сумасшествия.

Чтобы разобраться с сумками, Вик пришлось включить свет, и теперь на столике возле дивана она увидела маленькую серебряную табакерку, ту самую, найденную в потайной комнате над библиотекой. На листе для акварели, которые в изобилии попадались в ее квартире, красивым каллиграфическим почерком было написано небольшое послание: «Милая Виктория! У нас не было времени попрощаться и не будет возможности встретиться вновь. Но Вы должны знать, что я был бы бесконечно благодарен судьбе за возможность и далее быть рядом с Вами, слышать Ваш голос, любоваться Вашей улыбкой. Обстоятельства оказались сильнее нас…Искренне надеюсь, что Вы будете счастливы, и эта надежда станет для меня утешением…»

Виктория на секунду перестала дышать, как будто снова почувствовала свои руки в тепле его ладоней, так ясно представив его здесь, пишущим ей это первое и последнее письмо. Ее глаза помимо воли снова наполнились слезами. Злая шутка судьбы состояла в том, что мужчина всей ее жизни родился на двести лет раньше. Они никогда не должны были встретиться. Надо принять это, жить дальше и попробовать снова стать той сильной и независимой девушкой, которой она всегда себя считала.

Из безвольной прострации ее вырвал телефонный звонок. На экране высветился номер матери. Владелица самой престижной художественной галереи в Сохо все-таки нашла время в своем плотном графике, чтобы поинтересоваться делами дочери. От Конроя она конечно же знала и ее новом проекте, и о скоропалительном отъезде из Лондона.

— Виктория! Девочка моя, как дела? Почему совсем не звонишь? Все новости приходится узнавать из вторых рук, — раздался в трубке обиженный голос.

— Рада слышать тебя, мама. Зачем спрашивать, если Джон наверняка тебе уже все рассказал? В остальном, никаких новостей, — дежурно ответила Вик, сегодня у нее не было настроения для разговоров по душам.

— Как всегда, выпускаешь колючки. Пойми, я не могу не беспокоится о тебе! Отдавая все силы только работе, ты скоро превратишься в сушеную офисную воблу! Я в твои годы была уже замужем за папой, а ты даже не пытаешься. Твое необдуманное… Альберт такой… — патетические надрывные фразы матери обрушивались на Викторию из трубки.

— Мам, только не начинай снова! У меня все лучше всех и я вполне себе счастлива. Очень жаль, что тебе кажется обратное, — попробовала она остановить начавшуюся тираду матери.

— Хорошо, как знаешь. Но Рождество ты встречаешь с нами. Я пригласила свою американскую подругу с сыном погостить в нашем доме в Сассексе. Он приятный молодой человек, спортсмен, из хорошей семьи и владелец собственного бизнеса. И пока не женат, прошу заметить! Если ты не приедешь, я буду крайне расстроена! И Джон тоже! — ультимативно заявила мать, не оставляя Виктории путей к отступлению.

— Я подумаю об этом, — коротко сказала она, чувствуя, как от досады застучало в висках. Как она может шантажировать ее, пользуясь своей любовной связью с Конроем! Но желание манипулировать дочерью и держать ее жизнь под контролем после смерти отца всегда было ей присуще. И хотя Виктория давно была самостоятельной, мать не прекращала свои попытки направить ее в «нужное» русло.

— Я надеюсь, моя дорогая, ты примешь верное решение и уделишь внимание своей семье. Да, и не забудь прикупить какое-нибудь потрясающее платье для рождественского вечера. А если не хочешь возиться, я могу выбрать и прислать.

— Спасибо мама, это уже лишнее. До встречи, — Виктория с облегчением закончила разговор. Смогут и они с матерью когда-нибудь понять друг друга? В это ей верилось с трудом.

Все последующие дни Виктория провела в компании Мэттью, который колдовал над тысячами фотографий, сделанными в Брокетт Холле. Он больше не делал попыток приударить за молодой коллегой, увидев, что та полностью увлечена только одной персоной: странным и чудаковатым экспертом, неизвестно откуда появившимся в ее жизни. Потерянное состояние Виктории после его внезапного отъезда тоже не укрылось от внимания фотографа.

Они тщательно отбирали снимки, спорили и обсуждали, как угодить запросам капризных заказчиков. Ведь те требовали главный постер с Лордом и Леди, кадры для которого так и не были сделаны. Наконец, отсмотрев весь материал, Мэттью наткнулся на несколько фото, случайно снятых в перерывах между съемками и запечатлевших их дружную команду. На них чудесным образом Виктория и Уильям оказались рядом и о чем-то мило болтали. Требовалась лишь соответствующая обработка и профессиональный фотомонтаж, который Мэттью исполнил мастерски. Конечно, использовать фотографии человека без его ведома было свинством. Но Виктория успокаивала себя тем, что это никак не навредит Уильяму в далеком девятнадцатом столетии. Он наверняка уже заседает в парламенте или с очередным докладом у королевы, целует ей руку… От этой мысли у нее потемнело в глазах. Ревность? Полный бред! Но все-таки это была именно она.

Вдруг Мэттью пристально посмотрел Виктории в глаза, как будто какая-то внезапная догадка посетила его:

— Вики, ты можешь объяснить мне одну вещь?

— Попробую. А в чем дело?

— Почему этот твой «мистер Дарси» так здорово смахивает на портреты владельца Брокет Холла?

— С чего ты взял? — попробовала отмахнуться Вик.

— Посмотри, какое поразительное сходство! Если бы я был сумасшедшим, то заявил бы, что это один и тот же человек!

— Мэттью, тебе надо поменьше смотреть в свою камеру, иначе ты и впрямь свихнешься. Лорд Мельбурн, возможно, был его отдаленным предком — вот и все объяснение, — с замиранием сердца ответила она, почувствовав, как предательски вспотели ладони.

— Да, наверное ты права. Но все же… Все же… — задумчиво повторил фотограф, возвращаясь к работе.

***-

Дни перед Рождеством, как всегда, были наполнены суетой. Для кого-то она была радостной. Все вокруг одновременно превратились в толпу срочно куда-то спешащих, галдящих безумцев, возбужденно обсуждающих будущие праздники.

Виктория не любила Рождество, ведь в такой же декабрьский вечер не стало ее отца. Он, как и все, спешил попасть домой, чтобы провести сочельник со своими дорогими девочками, но не рассчитал скорость… С тех пор маленькая Вик не верила, что чудеса бывают. А Санта с его оленями и эльфами — это глупые сказки. Эта многолетняя железобетонная уверенность была разрушена чудом, которое недавно свалилось на ее голову благодаря Альберту. Но волшебство растаяло так же стремительно, как и появилось, оставив в душе очередную саднящую отметину.

Она передернула плечами, отгоняя непрошеные воспоминания. Посмотрела на голые деревья за окном, бегущих по своим делам прохожих и еще раз пожалела, что не смогла отказать Энтони в просьбе вместе пройтись по магазинам. Но обещание есть обещание. К тому же она знала, что близкий друг видит ее подавленное состояние, и не могла осуждать его за попытки отвлечь ее от грустных мыслей.