Паладин (СИ) - "May Catelyn". Страница 14

      Глаза Аерин потемнели, ресницы затрепетали от набежавших предательских слез. Но она сдержалась и ответила королю:

— Тогда для меня не будет лучшей доли, чем стать одной из сестер Господа нашего.

      Генрих вдруг изменился в лице. От прежде участливости не осталось и следа. Мутные серые глаза теперь были колючими и жесткими, как у хищника, который не терпел пререканий. Пальцы, унизанные перстнями, сжались подобно когтям сокола на горле добычи.

— Мы считаем, что ты должна послужить английскому престолу, Аерин Мак Кейн. Ведь именно эта земля дала тебе приют. Мелбри не единственный мужчина на свете. Ты должна знать, что если он не выживет, я выберу тебе достойного мужа среди своих приближенных. Он станет моим наместником в Ирландии. А ты вступишь в свои законные права и укрепишь нашу власть в этом краю, произведя на свет здоровых сыновей. Это твое предназначение и долг перед нами. Церковь не осиротеет. Ты еще успеешь принять постриг на склоне лет.

      Генрих дал понять, что дальнейшие вопросы и возражения бессмысленны. Ей стало ясно, что властный монарх сделал ее пешкой в своих политических играх, как и предрекали ирландцы.

      Потрясенная, измученная разговором и полная отчаяния Аерин вернулась в отведенные ей покои и тут же упала на колени перед статуэткой Святой Девы, которую ей прислала Алиенора. Нежный лик, искусно вырезанный мастером из розоватого камня, был полон спокойствия и сострадания. Девушка сложила ладони, обращая к небесам свою горячую молитву.

Лекарь

   Уильям снова ощущал под ногами снежный покров. Он оглянулся и увидел себя посреди знакомой поляны. Вокруг была ясная лунная ночь. Ничто не нарушало царственной тишины леса, который выступал темными зубцами на фоне звездного неба. В этом спокойствии и умиротворении хотелось раствориться. Вдруг он почувствовал знакомый озноб, пробежавший по коже. В лесной чаще притаился зверь, готовый напасть в любую минуту. Мелбри хотел выхватить поясной кинжал. В этот раз он не ошибется! В нескольких шагах от себя он увидел бледное лицо Гилберта де Клера. Тот ничего не говорил, лишь молча смотрел невидящими глазами, а потом исчез. Но посреди заснеженной чащи стояла уже другая фигура, маленькая и хрупкая, которую он сразу узнал.

— Что ты здесь делаешь, Аерин? Уходи! Спасайся! — кричал Уильям, понимая, что не успеет добежать до нее раньше зверя.

---------

      Бледное лицо с заострившимися скулами казалось безжизненным, его покрывали мелкие капельки пота, которые антиохийский лекарь промакивал куском полотна, смоченным в особом растворе. Противоядие действовало очень медленно, его следовало принять намного раньше. Теперь вся надежда была лишь на крепость тела рыцаря и на божью милость. Вдруг старик услышал невнятное бормотание, раздавшееся из плотно сомкнутых одеревеневших губ. Наклонившись к лицу рыцаря, он различил лишь имя, которое тот бормотал в горячечном бреду.

      Антиохиец тут же подозвал к себе своего мальчишку-ученика, отдавая какие-то распоряжения.

      Вся комната, в которой безраздельно царствовал чужеземец-алхимик, была пропитана едкими запахами восточных благовоний и целебных зелий, которые приготавливались его проворными сухощавыми руками, мелькавшими среди многочисленных склянок и сосудов с непонятными обозначениями.

      Несмело переступив порог, девушка вопросительно уставилась на тощую фигуру в длинном пестром одеянии. Пара блестящих любопытных глаз цвета темного янтаря обратилась к Аерин из-под густых белесых бровей. Она подумала, что этот странный человек так напоминает уже знакомую ей лесную птицу. Ей не терпелось задать вопрос о состоянии Мелбри, но она почему-то робела под этим изучающим взглядом. Старик-алхимик ничего не сказал и не задал вопроса, только направился к небольшой двери, ведущей в смежные покои, приглашая ее следовать за ним.

      Он не остановил ее, когда она торопливо подошла к высокому ложу. Душа лучшего мечника двора бродила в неведомых дебрях. Лишь старания лекаря удерживали хрупкую связь плоти и духа, которая могла оборваться в любую минуту. Аерин коснулась тонкими пальчиками лица Уильяма, пробежавшись по его точеным скулам и тонкой линии безжизненных губ.

      Он же все бежал по заснеженному лесу, боясь, что в любую секунду клыки демонического вепря разорвут стоявшую на поляне девушку. Но теперь маленькая размытая фигурка вдалеке стала приобретать очертания. Уильям уже отчетливо увидел большие глаза цвета яркой византийской смальты, наполненные слезами.

— Уильям! — ее крик прорезал хрустальную тишину. — Не оставляй меня здесь одну!

— позвала она снова, протягивая к нему руки.

      Но его ноги сковывала непонятная сила, мешая двигаться дальше. Оставалась лишь пара шагов. Он в ужасе подумал, что сейчас произойдет самое страшное. Она смотрела на него из глубины ночи, взывая о помощи, совсем одна, потерянная во мраке, на алтаре белоснежного покрова, который вот-вот обагрится ее кровью.

      Нечеловеческим усилием Уильям оторвал свои онемевшие ноги от земли и закрыл ее собой в последний миг, отделявший жизнь от смерти. Удар был сокрушительным, но вопреки логике вены вновь стали наполняться живительной силой, тьма отступила, приближение зверя больше не будоражило воспаленный мозг. Все, что он хотел чувствовать и видеть сейчас, это ее горячее дыхание и прикосновение теплой ладошки, которой она коснулась его лица, тонкий весенний аромат ее волос и яблочный румянец на щеках.

      Уильям Мелбри медленно открыл слипшиеся веки и поймал блуждающим взглядом лицо Аерин, уронившую голову на подушку подле него. Несколько часов девушка провела в этой комнате рядом с рыцарем, истово молясь о чудесном исцелении и шепча его имя. Алхимик королевы оставил их почти сразу же, удовлетворенно покачав головой. Он уже не в первый раз был свидетелем того, что любовь может быть сильнее любых зелий и самой смерти. Противоядие врачевало плоть, но одинокой душе нужно было надежное пристанище на земле, чтобы сопротивляться зову сумеречного мира.

      Очнувшийся от забытья рыцарь еще некоторое время с удивлением рассматривал свою маленькую уснувшую невесту. Очевидно, она долго пробыла здесь, наблюдая его состояние, и усталость взяла свое. Но почувствовав на себе взгляд, Аерин открыла свои удивительные глаза, которые тут же наполнились искрящейся радостью, а ее лицо со следами недавних слез преобразилось в ослепительной улыбке.

— Доброе утро, моя будущая жена, — сказал он, все еще не в силах оторвать голову от подушки.

— Доброе утро, будущий муж мой! — ответила она, порывисто прижавшись к его руке горячими губами. Она так боялась, что все это окажется лишь сном.

      Антиохиец был доволен, его план сработал на славу. Но рыцарю еще нужно было восстановить силы. А потому, обнаружив, что тот пришел в себя, он по-прежнему молчаливо дал понять посетительнице, что она выполнила свою задачу, и теперь ей нужно оставить Уильяма.

      Она благодарно посмотрела на врачевателя и покорно выскользнула из покоев. Нужно было незаметно прокрасться в свою постель, чтобы не навлечь на себя темные слухи. Хотя алхимик не проронил ни слова, Аерин верила ему и могла надеяться, что все произошедшее останется тайной.

--------------------------------

  Лекарь посоветовал рыцарю проводить несколько часов в день под огромным дубом около замка, чтобы выздоровление шло быстрее. Некоторые утверждали, что дерево растет здесь со времен короля Артура, и под ним когда-то сиживал сам Мерлин. Как бы там ни было, но мощный ствол и раскидистые, диковинно переплетенные ветви были поистине сказочными. Мелкая молодая листва уже покрывала древнего великана нежной дымкой, вновь возрождая его к жизни. Здесь было тихо и спокойно, лишь редкие птицы наполняли воздух своим прерывистым щебетанием. Бланкарт с жадностью втягивал свежий воздух, опуская голову к земле и пощипывая редкие нежные травинки.