Номер десять (СИ) - Володькина Василиса. Страница 8

— Разве тебе не хочется здесь кружиться и танцевать?

— Я не привык к такому, это неправильно — сухо ответил он.

— Пойдём!

— Аделия, давай лучше покатаемся еще.

— Мы всё время катаемся. Мы всё время сидим в машине. Ну нельзя же постоянно находиться в закрытом помещении. Ладно, если ты не хочешь так, будет по-другому.

Она обхватила руками его шею и прижалась губами к его губам.

— Мятный — шёпотом проговорила она.

— Кто? — тихо спросил он.

— Ты. Мятный.

Аделия снова поцеловала его. Она чувствовала, что его сердце ударяется об её руку. Он был слишком робкий для таких вещей.

— Целуй меня. Не бойся. Это же я.

Одной рукой он обхватил её талию, другую запустил в волосы. Он целовал её смущенно, несмело.

Но скоро поцелуй стал жарче, сильнее. Он осмелел, чувствуя её всем телом. Зацепившись друг за друга, они упали в ромашки.

— Нет — неожиданно произнёс Джереон и закрыл руками лицо — Это неправильно. Это всё

неправильно.

— Что с тобой?

— Я не привык так жить. Это же сумасшествие какое-то. Всё должно быть спокойно и спланированно. Поехали.

— Но, Джери…

— Поехали. Я еще хотел сделать тебе сюрприз.

— Я хочу просто поваляться с тобой в траве. Разве ты никогда не делал такого в детстве? Представь, ты лежишь среди поля, а вокруг нет ни одной души. Ты в своём маленьком мирке. Ничего больше не существует. Просто ты и поле. Нет никаких проблем, ты просто лежишь и балдеешь.

— Я не помню. У меня никогда нет на это времени.

— Теперь есть — улыбаясь, ответила она и снова упала в траву.

Её причёска превратилась в растрёпанные волосы, которые растворялись среди ромашкового поля.

— Ты в таком красивом платье, а лежишь в поле, в котором неизвестно что было.

— Джери, перестань — сказала она и взяла его за руку — Ты можешь хоть на минуту расслабиться? Ляг рядом. Ты поймёшь, о чём я говорю.

Он встал.

— На мне дорогой костюм, а ты предлагаешь мне лечь в ромашки. Хочешь, сиди тут. Я сейчас приду.

Он пошёл в машину и через время вернулся.

— Это тебе.

— Что это? — спросила Аделия, рассматривая красную коробку, перевязанную большим желтым бантом.

— Открой и увидишь.

Она согнула ноги в коленях и, опустив на них голову, аккуратно положила подарок рядом. Медленно развязывая бант одной рукой, уже через минуту Аделия достала из упаковки настенные часы.

— Мм…. Это мне? — спросила она, ничего не понимая.

— Ну да.

— А зачем? Ой, прости, то есть они красивые. Просто… я не знаю, что сказать.

— Увидел их и решил тебе подарить.

— Спасибо. Можем уже поехать, если хочешь, а то я тут что-то засиделась.

— Давно пора. Пойдём.

Настроение было уже не тем. Аделия понимала, что не может до него достучаться. Он словно был человеком из другого теста, приправленный принципами и какими-то стандартами, которых было слишком много. Она знала, что не сможет его исправить, если он сам этого не захочет. А он, видимо, не хотел.

— Хорошо. Твоя взяла — коротко произнёс Джери.

— То есть? — очень грустно спросила она.

— Поедем валяться в траве. И еще, помнишь, ты хотела высунуться в люк и лететь на всей скорости? Сегодня твой шанс.

Он открыл люк.

— Правда можно?

— Да. Здесь совсем нет машин. Только аккуратно.

Ветер ударил её по лицу, растворяя волосы в воздухе. Аделия расставила руки и чувствовала, как по всему телу бегут мурашки. Когда-то она всё была готова отдать ради таких мурашек.

— Быстрее! — кричала она и хохотала.

— Я не могу быстрее. Здесь нельзя.

— Брось, Джери! Разреши себе хоть раз сделать то, что нельзя! Быстрее! — еще громче кричала она.

Он надавил на газ.

Аделия билась о ветер. Она ловила его ртом, руками, платьем, которое развивалось в машине.

— Еще быстрее! — не унималась она.

— Я не могу. Здесь больше нельзя.

— Еще хоть немного прибавь!

Он прибавил скорости и включил какую-то совершенно неизвестную ей песню. Скрипки, басы: всё билось об её сердце. Джереон повернулся, а её юбка тут же ударила его по лицу. Он увидел, как её ноги покрываются мурашками и отпустил одну руку от руля, а потом, наклонившись, поцеловал её колено. Он, еле касаясь, гладил её ноги, а сам пытался сосредоточиться на дороге.

Ей было хорошо. Она летела над пустынной дорогой. Джереон начал сбавлять скорость, пока окончательно не остановился.

— Почему мы стали? — спросила она и села рядом.

Он молчал.

— Что-то случилось?

Он ничего не отвечал.

— Хорошо. Давай помолчим — коротко ответила она и отвернулась в окно.

— Аделия… — шепотом произнёс он.

— М?

— Аделия, Вы… Я.

— Я чем-то тебя обидела? — сразу спросила она.

— Знаешь, сегодня погода такая чудесная, я давно так хорошо не отдыхал. Правда дома уже родители ждут, а я всё еще здесь, с тобой. Я ведь им не говорил, что у меня кто-то есть, да они в общем-то и не поверят в это. Я хотел сказать, что ты очень хорошо смотрелась на этом ромашковом поле. Вот. Надо как-нибудь еще здесь покататься. В общем, я люблю тебя.

— Что? — совершенно не поняв, что произошло, переспросила она.

— Люблю — робко произнёс он.

Аделия растерялась. Рядом сидел прекрасный парень, который очень трепетно и уважительно к ней относился. Который мог исполнять мечты. Который признался, что любит.

— Я тоже — только ответила она.

— Правда?

— Да.

Наступила пауза.

— Мне, наверное, домой пора — коротко сказал Джери.

— Мне тоже, Элли хотела сходить со мной в кино. Мы хотим посмотреть «В джазе только девушки».

— Хороший фильм.

— Я знаю. Уже тысячу раз смотрела, но еще бы не отказалась.

— Тогда по домам?

— Да.

Поездка снова проходила в молчании. Снова никто не сказал ни одного слова.

— Можно я проведу тебя до квартиры? — спросил Джереон, когда они уже подъехали.

— Конечно.

Они медленно поднимались по ступенькам вверх.

— Хороший день сегодня был — не зная, что сказать, произнесла Аделия.

— Это точно. Я позвоню тебе завтра. Может быть сходим погулять?

— Хорошо, конечно. Ты позвони — ответила она и закрыла за собой дверь.

…Дома как всегда царила суета. Элли пыталась что-то приготовить на кухне. Повар из неё был совершенно никакой. Единственное, что она умела делать — это жарить яйца.

— Элл, ты снова что-то спалила? — спросила Аделия, снимая босоножки.

— Идём ко мне — громко ответила та — Это же ты у нас шеф-повар, всё умеешь, а я вот хотела что-нибудь вкусное испечь, а ничего не получилось.

— Я вот тоже погорела — ответила подруга, ставя лилии в вазу.

— Шикарные цветы. О, что-то ты совсем кислая. Всё прошло так плохо?

— Он подарил мне настенные часы.

— Какие часы?

— Настенные.

— Нет. Я в том смысле, что странный какой-то подарок.

— Это ты ему сказала, что я люблю цветы без упаковки?

— Извини, подруга, но да. Я вот тут подумала, что когда ты встречаешь такого парня, как этот твой Джереон, это очень хорошо. Потому что ты сама можешь лепить из него то, что нужно.

— Он сказал мне, что любит.

— В смысле?

— Он сказал мне, что любит меня.

— А ты? Он обиделся?

— Нет. Я тоже сказала, что люблю.

— Ты? Любишь?

— Люблю. Только по-своему люблю. Моя любовь — это уважение. В общем — люблю.

— Что-то только я пылкости в глазах не вижу, Адди.

— Еще увидишь. Всему своё время. Может быть пылкости такой и не нужно.

— Адди, послушай, что ты несешь? Тебе сколько лет? Девятнадцать или тридцать пять? В твоём возрасте нужно купаться в страсти и пылкости. Понимаешь?

— Пойму. Со временем. Ладно. Закончим на этом. Если уж я сказала всё ему так, значит так тому и быть.

Она начала ждать его еще в восемь утра, ведь он обещал позвонить и отправиться с ней гулять. Сердце начало откликаться на эмоции, переполняющие голову.