Леонардо да Винчи - Айзексон Уолтер. Страница 16

“Крещение Христа”

Вершиной совместной работы Леонардо и Верроккьо стало законченное в середине 1470-х годов “Крещение Христа” с изображением Иоанна Крестителя, льющего воду на Иисуса, и двух коленопреклоненных ангелов на берегу Иордана, которые наблюдают за этой сценой (илл. 10). Леонардо написал лучезарного ангела – крайнего слева, – и Верроккьо, увидев его, пришел в такой восторг, что сам навсегда оставил кисть и “не хотел больше прикасаться к краскам”. Так, во всяком случае, рассказывает Вазари. Пускай Вазари любил пересказывать избитые легенды, да и сам был не прочь что-нибудь присочинить, в этой истории все же имеется толика правды. Известно, что после этой работы Верроккьо действительно не создавал собственных новых живописных работ⁴⁹. Впрочем, важнее другое: если сопоставить те части картины, которые принадлежат Леонардо, с частями, написанными Верроккьо, то сразу становится ясно, почему старший художник решился забросить живопись.

Рентгенографический анализ подтверждает, что ангел слева, значительная часть фонового пейзажа и тело Иисуса написаны многочисленными тонкими слоями масляной краски, что красители были сильно разбавлены, мазки наносились с чрезвычайной осторожностью, причем иногда не кистью, а кончиками пальцев и затем размазывались. Именно к такому методу работы Леонардо начал прибегать с 1470-х годов. Масляная живопись пришла в Италию из Нидерландов, маслом уже писали в мастерской Поллайоло, писал и Леонардо. А вот Верроккьо, напротив, никогда не пользовался масляными красками и продолжал работать с темперой – смесью водорастворимых красителей, которые скреплялись яичными желтками⁵⁰.

Больше всего в ангеле Леонардо поражает динамизм позы. Сам он изображен чуть ли не со спины, лицо повернуто в три четверти, шея изогнута вправо, а туловище слегка разворачивается влево. “Всегда применяй фигуры так, чтобы туда, куда повернута голова, не поворачивалась бы грудь; ведь природа для нашего удобства сделала нам шею, которая с легкостью может двигаться в разные стороны”, – писал он в одной из своих тетрадей⁵¹. Как явствует из “Христа и святого Фомы”, Верроккьо мастерски передавал движения в скульптуре, а Леонардо научился виртуозно делать это в живописи.

Сравнение двух ангелов показывает, в чем Леонардо уже превзошел своего учителя. У ангела Верроккьо взгляд отсутствующий, лицо кажется плоским, и, похоже, единственное чувство, какое на нем читается, – это удивление от соседства со вторым, намного более выразительным ангелом. “Он как будто глядит в изумлении на своего собрата, как на пришельца из другого мира, – писал Кеннет Кларк, – и вправду, ангел Леонардо принадлежит некоему сказочному миру, куда ангелу Верроккьо не попасть никогда”⁵².

Как и большинство художников, Верроккьо обозначил четкими линиями контуры головы, лица и глаз своего ангела. А у ангела Леонардо нельзя различить таких разграничительных линий. Локоны плавно переходят один в другой, сливаются с лицом, четкой границы между волосами и лбом нет. Поглядите на тень под подбородком у ангела Верроккьо: она выписана отчетливо видимыми мазками темперной краски, так что хорошо просматривается челюстная линия. А теперь взгляните на ангела Леонардо: у него тень полупрозрачна и постепенно тает (такого эффекта легче добиться масляными красками). Почти неразличимые глазом мазки быстро накладывались тончайшими слоями и изредка размазывались пальцами. Очертания лица ангела получились очень мягкие, резких линий нигде не видно.

Той же красотой наделено тело Иисуса. Сравните его ноги, написанные Леонардо, с ногами Иоанна Крестителя, сработанными Верроккьо. У последнего линии обозначены слишком отчетливо – таких внимательный наблюдатель никогда не увидит в жизни. А Леонардо потрудился придать расплывчатость даже лобковым волосам Иисуса, виднеющимся над повязкой.

Этот метод сфумато – создающий дымку, скрадывающий резкие очертания, – сделался отныне личным клеймом Леонардо. Альберти в своем трактате о живописи советовал художникам делать четкие очертания фигур и предметов, и Верроккьо в точности следовал совету. Леонардо же внимательно присматривался к окружающему миру и заметил, что в жизни все обстоит иначе: когда мы смотрим на трехмерные предметы, то не видим четких линий. “Не делай резко и грубо обозначенных очертаний и контуров, пусть все окутывает дымка, – писал он. – Когда ты изображаешь тени и их границы, которые видны глазу лишь неотчетливо, не делай их резкими или четко обозначенными, иначе твои фигуры будут выглядеть деревянными”⁵³. Ангел Верроккьо как раз и выглядит деревянным. А ангел Леонардо – нет.

Рентгенографический анализ показывает, что Верроккьо, лишенный тонкого понимания природы, первоначально написал фон с несколькими округлыми группами деревьев и кустарников, у которых вид скорее деревянный, нежели древесный. Когда за дело взялся Леонардо, в ход пошли масляные краски: ими он очень реалистично изобразил медлительную, но игристую реку, петляющую между крутыми скалистыми берегами. Этот пейзаж перекликается с видом долины Арно и в то же время предвещает “Мону Лизу”. По контрасту с прозаичной пальмой Верроккьо, созданный Леонардо фон пропитан какой-то магической смесью натурализма с художественным вымыслом.

Пласты горных пород (кроме куска скалы в правом верхнем углу – тут чувствуется чужая рука) изображены с большой тщательностью, хоть пока еще без той тонкости, которая проявится у Леонардо позднее. Отступая вдаль, изображенные предметы постепенно размываются, как это бывает в жизни, и как бы отступают вдаль, к затуманенному горизонту, где голубизна неба постепенно переходит в белую мглу, лежащую на холмах. “Края дымки станут неразличимы на фоне небесной синевы, а ближе к земле они будут походить на клубы пыли”, – читаем мы в одной из записных книжек Леонардо⁵⁴.

Работая над фоном и передним планом, Леонардо выстроил организующую тему всей картины, а именно – сюжет, объединяемый извилистой рекой. Он изобразил, как течет Иордан, с мастерством, говорящим о научных познаниях, и с большой духовной глубиной. Он показал метафорическую мощь реки, подобной течению крови, которая соединяет макрокосм Земли с микрокосмом человека. Вода течет с небес, из далеких озер, пробивает себе путь через скалы, образует и суровые утесы, и гладкие камушки, а потом струится из чаши в руках Крестителя, как бы сливаясь с кровью в его жилах. Наконец, она омывает ноги Христа и мелкой рябью подходит к самому краю картины, словно дотягиваясь до зрителей и приобщая их к этому единящему весь мир потоку.

Вначале вода несется стремительно и неудержимо, а потом, встретив преграду – лодыжки Иисуса, – образует круги и воронки, прежде чем продолжить движение. Выписывая эти точно подмеченные водовороты и по-научному верно изображая мелкие волны, Леонардо наслаждается своим любимым узором, который будет воспроизводить всю жизнь: это спирали, встречающиеся в природе. Локоны, ниспадающие на шею его ангела, похожи на каскад воды, словно река перетекла через его голову и превратилась в волосы.

В центре картины помещен настоящий водопад. И на картинах, и на рисунках в записных книжках Леонардо еще множество раз будет изображать воду, которая низвергается в водоем или поток и там закручивается буйными спиралями. Иногда это строго научные изображения, а порой от них веет мрачными фантазиями. Здесь падающая вода кажется блестящей. Она образует брызги, которые резвятся вокруг водоворотов, совсем как щенок Товия.

Начиная с “Крещения Христа”, Верроккьо из учителя Леонардо превратился в его соавтора. Он уже помог Леонардо овладеть скульптурными основами живописи, прежде всего умением придавать предметам рельефность, а также правдиво изображать тело в движении. Но теперь Леонардо, научившийся писать тончайшими слоями масляной краски – прозрачными и призрачными – и к тому же наделенный необычайной наблюдательностью и воображением, поднимал живопись на принципиально иной уровень. И горизонт в дымке, и тень под подбородком ангела, и вода у ног Христа – все это ясно говорит о том, что Леонардо совершенно по-новому понимает стоящую перед художником задачу – преображать и передавать наблюдаемый им мир.