Пять причин улыбнуться - Градова Ирина. Страница 33

— Нетушки, никаких тебе «баиньки»! Зазвали в номер — развлекайте гостей. Что у нас по программе? — спрашиваю я, обшаривая наш широкий балкон в поисках ответа. Мой взгляд утыкается в глянцевый журнал, лежащий на столе. На нем красуется пышногрудая девица с осиной талией, облаченная в купальник «три полосочки». Две на груди, ну и одна сами понимаете где. Я впиваюсь в журнал глазами и руками, совсем как утопающий за спасательный круг. Начинаю листать. — «Склонны ли вы к авантюрам?» — читаю заголовок. Тест. То, что надо. — Ну что, ответим гламурным психологам? — обвожу я взглядом нашу маленькую компанию.

Леха с Анечкой согласны без вопросов. Куся тоже не возражает. Она знает, что нормальный тест содержит не меньше сотни вопросов, но соглашается ради того, чтобы поддержать компанию. И еще потому, что ей не хочется спать.

С серьезными лицами мы вооружаемся карандашами.

— Первый вопрос, — торжественно объявляю я. — Где бы вы хотели провести свой отпуск?

— А что? — удовлетворенно кивает Анечка. — Очень даже в тему…

— Варианты ответов? — интересуется Леха.

Куся молча грызет карандаш и разглядывает девицу с обложки. Я медлю с вариантами — пытаюсь понять, о чем Куся при этом думает. О том, что у нее самой маленькая грудь, или о том, что у девицы, невзирая на осиность талии и роскошный бюст, целая куча комплексов? А может быть, вообще не о девице, а о чем-то своем, мне недоступном? В такие моменты я злюсь на Кусю: ну почему она молчит и думает, хотя я читаю весь этот бред только из-за нее?

— Варианты, Вась, — торопит меня Леха. — Заснул, что ли?

— Вариант «А», — нехотя зачитываю я. — На романтическом острове, типа Таити. — По лицам слушателей понимаю, что на Таити никому не хочется. — «Б»: соберу старых друзей и отправлюсь в поход. — Тоже не прокатило. — «В»: приеду на вокзал и поеду куда глаза глядят. «Г»: зачем куда-то ехать, когда дома есть телевизор и пульт дистанционного управления?

— Это — к Лехе, — хихикает Анечка. — Чтоб его куда-то вытащить, надо сломать комп и разбить телевизор.

— Да ладно, — обижается Леха. Ему явно не хочется, чтоб его считали неподъемным домоседом. — Поехал же я с вами в Египет…

— Ага, — соглашаюсь я. — После того как Анечка пригрозила, что найдет себе знойного египтянина…

— Так чё выбирать-то? — краснея, спрашивает Леха. — Тупой какой-то тест. Вариантов мало.

— Что тебе ближе всего, — тихо подсказывает Куся. — Главное, не думай над ответом. Выбирай первое, что в голову пришло.

Зная Леху, я почти уверен, что он выбирает «куда глаза глядят». Хотя никогда в жизни не рискнул взять билет в один конец. Разве что в институте, когда его, пьяного в стельку, однокурсники затолкали в экспресс «Москва — Рязань». Леха потом два года об этом рассказывал и, я не сомневаюсь, помнит свою поездку по сей день…

Куся и Анечка останавливаются на Таити, хотя Куся, в отличие от Лехи, могла бы позволить себе роскошь ответить «куда глаза глядят». Она не любит рисковать, но когда ей становится скучно, в ее голове просыпается маленький безбашенный чертик, толкающий на самые необдуманные поступки. Я знаю этого чертика, и временами он мне даже нравится. Но чаще бесит — не люблю вытаскивать из передряг людей, которые сознательно в них попадают. А с Кусей это случается.

Я выбираю походный вариант, хотя не ходил в поход уже целую вечность: Куся не любит ночевок в спальниках и комаров, а без нее я не чувствую себя уютно.

— Ну что, умники, ответили? — вопрошаю я. Народ сосредоточенно кивает. — Следующий вопрос: «Самый яркий день в вашей жизни»… «А»: когда мама надрала вам задницу за гулянку до полуночи; «Б»: ваша первая пьянка; «В»: ваше первое похмелье; и «Г»: ваш первый секс.

Народ смотрит на меня с недоумением. Но это длится всего несколько секунд. Потом Леха начинает ржать, Анечка бросает на меня взгляд оскорбленной матроны, а Куся молча улыбается, продолжая грызть карандаш, испещренный следами от укусов ее маленьких, но острых зубок.

— Красавчег! — возмущается Анечка. — Харе прикалываться, читай нормально.

Я захлопываю журнал и бросаю его на стол, чем в очередной раз отрываю Кусино внимание от предметов окружающей обстановки.

— Вы правда хотите знать, какой день в моей жизни был самым ярким?

Вероятно, никто, кроме Куси, не хочет этого знать, но и Леха, и Анечка кивают. Я их понимаю: гламурный тест на «авантюрность» гораздо скучнее, чем любой из самых скучных моих рассказов. В радужной оболочке Кусиных глаз образуется подозрительно влажная синева, и я понимаю, что подбрасываю ей очередной материал для ее богатых исследований. Меня это немного злит, но я почти привык к тому, что часто представляю интерес для ее научных изысканий.

— Ну, слушайте, умники…

Возвращаюсь из школы рано. На дворе август, каникулы, но нас заставили помыть в классе окна. Настроение у меня удивительно хорошее, даже моим одноклассникам не удалось его испортить. Хотя Дьяк — Борис Дьяченко — изо всех сил старался это сделать. Дьяк — заводила, самый противный парень в нашем классе; он вечно зовет меня «чудилой на букву «м». Своим школьным прозвищем Жук я тоже обязан ему. А все из-за моего увлечения жуками. Как-то раз я набрал в деревне целую банку майских жуков и выпустил их прямо на уроке физики. Часть жуков взлетела, другая — расползлась по партам, а самые смелые майские жуки запутались в волосах моих одноклассничков. Девчонки визжали…

— А чего страшного? — недоуменно развел я руками. — Подумаешь, жуки. У нас в деревне весной они гроздьями на деревьях висят…

Молодой учитель физики, Сергей Васильевич, меня понял и к директору не повел. Только пересадил на заднюю парту, подальше от остальных, чему я даже обрадовался. А вообще-то мне понравилось, когда жужжащие мохнатые красавцы взмыли среди скучных бледно-зеленых стен кабинета физики. Жаль, кроме меня, никто этого не оценил.

К моему удивлению, мама вернулась с работы раньше обычного. Они с сестрой сидят на кухне и пьют чай с «сахаром без сахара» — так я называю заменитель сахара. Мама на вечной диете, сестра только вступает в ряды худеющих. Эту семейную традицию, по слухам, начала моя бабка, Полина Ивановна Уклейкина. Она так боялась растолстеть, что перешла исключительно на морковь и овсянку. Поэтому, когда дедушке понадобилось на несколько дней уехать, а бабке пришлось сидеть с внучатами, морковный салат и овсяную кашу мы получали на завтрак, обед и ужин. Вернувшись, дедушка Семен Арсеньевич очень на нее рассердился. После крупной ссоры бабка несколько месяцев не заглядывала в наш дом.

Я захожу на кухню и бросаю привычное:

— Мам, Оль, привет…

Обе синхронно ставят чашки и рассеянно кивают моей персоне. У сестры особенно отвлеченный вид, кажется, у нее неприятности. Вряд ли в институте: сессия уже давно сдана, а сестричка у меня девочка-умничка, учится без хвостов. Я поражаюсь, как ей удается совмещать гулянки и учебу. Для нее это так же легко, как овощи в салат порезать. Таким мозгам можно только позавидовать. Но вредная она, не приведи господи. И рассудительная, словно ей пятьдесят, а не девятнадцать.

На подоконнике стоит банка с белыми гвоздиками. Я догадываюсь: снова «мальчик с цветами». Так у нас в семье называют Олькиного ухажера, которого она наотрез отказывается знакомить с предками. Я уверен, что Олька стесняется: как же у такой умненькой и рассудительной девушки может быть парень? Наверное, сестричка думает, что парни — это глупо.

А вот я хочу, чтобы у меня появилась девчонка. Ведь мне уже почти пятнадцать, и у многих моих одноклассников есть «телки», как они их называют. Я бы не стал называть свою девчонку «телкой». Но я ни разу не встретил девчонки, которая бы понравилась мне по-настоящему. Все они какие-то… слишком обычные, что ли. Как будто их на фабрике штампуют. Даже одеваются как близнецы: зимой у них на голове дурацкие «капоры» всех цветов радуги, а летом — блестящие обручи размером с толстый палец. И разговаривают все про тряпки и косметику. Но это, считает Олька, — «отмазки». И она права: ни одна из этих «штамповок» на меня не посмотрит. Кто захочет встречаться с чудаком по прозвищу Жук, да еще с фамилией Васильков. Вася Васильков. Даже я понимаю, что звучит глупо.