Вампиры пустыни (Том I) - Мопассан Ги Де. Страница 30

Насторожившись, приготовившись, я ждал нападения. Когда свисающие извивающиеся тычинки и большой, телесного цвета пестик оказались надо мной — даже в тот момент, несмотря на весь страх и волнение, я мысленно сравнил его с боа со зловещей, покачивающейся головой — я изо всей силы нанес удар и бросился в сторону. Острое лезвие, издав негромкий свист, рассекло мягкую массу. Цветок закачался, накренился, перевернулся, как потерявший управление аэроплан. Я продолжал осыпать его жестокими рубящими ударами, пока он не упал на землю. Но победа едва не стоила мне жизни. На меня набросилась третья чудовищная тварь! Ее адские удушающие складки окутали мою голову; центральный орган, свисавший вниз, царапая, обвился вокруг шеи, как канат. Меня спасло лишь то, что в этот момент я наклонился вперед. Я с криком оторвал от себя пестик и тут же почувствовал, будто в руку впились тысячи докрасна раскаленных иголок. Орудуя мачете и пригибаясь к земле, я выбрался из-под удушающих складок.

Я был не в себе, меня тошнило, от пережитого ужаса и сражения с чудовищами я сильно ослабел. Я понимал, что вокруг парит еще множество таких же невероятных, жутких, смертоносных созданий. В любую минуту меня могли атаковать десятки, сотни цветков. Даже на стебле, от которого отделилась эта троица, оставалось еще несколько готовых взлететь и напасть цветков. В неописуемом страхе — я и не знал, что могу испытывать такой страх — задыхаясь и крича, я помчался к открытой местности и лагерю. Раз или два я оглянулся, ожидая увидеть позади призрачные, размытые очертания преследователей. Но за мной никто не гнался — возможно, других не было и той ночью полностью созрели только три цветка. И в ту минуту, когда я бежал, крича так громко, что меня, должно быть, слышали в далеком лагере, мне открылась истина. Я был на волосок от гибели и едва спасся от «ночной смерти», но раскрыл тайну. Я узнал истину и странный, невероятный, кажущийся невозможным секрет этих небывалых растений, этих смертоносных живых цветов. Растения были наземными гидроидами, гигантскими представителями загадочных морских созданий, что служат, вероятно, связующим звеном между растениями и животными. И, как и их маленькие морские прототипы, они порождали живые, плотоядные организмы — гигантских медуз, которые плавали по воздуху, а не по воде.

И, подобно морским медузам, которые отпочковываются от гидроидов, эти гигантские существа-людоеды, эти вампиры пустыни, в свою очередь размножались, производя на свет растения. Из семян или спор последних вырастали гидроиды с живыми независимыми организмами вместо цветов.

Может показаться странным, что я способен был думать и рассуждать последовательно и здраво, пока в страхе, спотыкаясь, мчался к лагерю. Но человеческий мозг способен на всякие странности; мое подсознание предавалось научным размышлениям, в сознании же осталась единственная мысль — поскорее оказаться в безопасности, прежде чем до меня доберутся эти кошмарные вампирические ночные хищники. От ужаса я, видимо, продолжал громко кричать, хоть и не слышал свои крики. Впереди, в темноте, замерцали огни и, когда я достиг первых домов лагеря, в одном из них открылась дверь. Измученный и обессиленный, я бросился внутрь. Даже в своем полубезумном, полуобморочном состоянии я узнал Меривейла и Джонсона.

— Закройте дверь, закройте дверь! — выдохнул я. — Оставайтесь в доме, если жизнь вам дорога! Я… они…

Я пошатнулся и без чувств упал на кровать.

Открыв глаза, я увидел над собой обеспокоенные лица друзей.

— Слава Богу, ты пришел в себя! — воскликнул Джонсон. — Что случилось, Барри? Где ты был? Что за «они»?

С огромным усилием я кое-как взял себя в руки и в ломаных, отрывистых фразах рассказал им о своем ужасном приключении и о чудовищных вампирах пустыни. Они обменялись красноречивыми взглядами: очевидно, они решили, что я лишился рассудка или страдал какими-то галлюцинациями. Их недоверие разозлило меня, хотя, Бог свидетель, у них были все причины сомневаться в моем диком и невероятном рассказе.

— Проклятие! — закричал я и сел на кровати. — Все это истинная правда — каждое слово. Посмотрите сюда… — и я показал им свои ладони, а затем нагнул голову и продемонстрировал затылок. Осмотрев мою шею, Меривейл присвистнул. На ней были такие же мелкие ранки или проколы, что и на телах всех жертв «ночной смерти».

Джонсон пристально посмотрел на меня.

— Клянусь небесами, я начинаю тебе верить, Барри, — заявил он. — Признаться, сперва твоя история звучала как бред сумасшедшего. Господи! Подумать только, гигантские плотоядные медузы, летающие по воздуху в темноте… У меня по всему телу бегают мурашки.

— Это согласуется со всем! Вот и ответ! — воскликнул Меривейл. — Я знал, что то призрачное существо, которое мы с Роджерсом видели над телом мертвого сторожа, мне не привиделось! И Макговерн не был пьян и не спал! Боже мой, Барри, ты раскрыл тайну. Нужно вызвать Роджерса и остальных и все им рассказать.

Я сумел убедить Меривейла и Джонсона, но другим моя история показалась слишком дикой, невероятной и фантастической. Доктор Хепберн зафыркал и посоветовал Меривейлу дать мне успокоительное и уложить меня спать. Вероятно, добавил он, я пережил легкий приступ болезни и вообразил несуразные картины, в чем сам и виноват — нечего было нарушать приказы и разгуливать в темноте. Поверил мне только Роджерс: он, как и Меривейл, был убежден, что в свое время видел призрачное существо и теперь получил доказательства.

— Хорошо же! — заявил я. — Дождемся рассвета и я докажу свою правоту. Как жаль, что некоторых из этих идиотов не было там со мной…

Хотя меня подняли на смех или, по крайней мере, приписали мои «видения» болезни, на следующее утро целая толпа собралась послушать мой рассказ. Всем было любопытно услышать невероятную историю и посмотреть, как я стану доказывать правдивость и точность своих слов. Мы направились в джунгли — и, когда мы достигли места, где я так отчаянно сражался с жуткими чудовищами, когда я указал на разрубленные, мясистые, бесцветные останки, когда они увидели на странных кустах набухшие цветочные почки, их сомнения уступили место уверенности. Один только старик Хепберн продолжал стоять на своем. По его мнению, мы имели дело с обычными цветами, не более; цветы эти вряд ли умеют самостоятельно передвигаться, я же, наблюдая за их цветением, был атакован «микробами» и, впав в бредовое состояние, вообразил все остальное и изрубил в клочки невинные цветы.

— Вы, кажется, считаете себя ученым, — раздраженно ответил я, — и, возможно, понимаете разницу между растительными и животными формами жизни. В таком случае я предлагаю вам осмотреть этих существ, эти ваши «невинные цветы».

Доктор хмыкнул. Но отказаться от вызова в присутствии всех остальных он не мог. Последовавший осмотр вызвал у меня отвращение, и я то и дело вздрагивал, глядя на изуродованные цветы. Наконец Хепберн выпрямился и протянул мне руку.

— Прошу прощения, Барри, — сказал он. — Вы были совершенно правы. Господа, — произнес он, обращаясь к остальным, — Барри заслуживает высочайших похвал и нашей глубочайшей благодарности. Доктор проник в тайну «ночной смерти» и победил призраков. Эти… гм… существа — без сомнения, беспозвоночные животные и напоминают по строению гигантских медуз. Они самые настоящие вампиры-кровососы и, как и их морские родственники, исключительно плотоядны. Эти тонкие нитевидные отростки, которые я сначала принял за тычинки, представляют собой трубки, заканчивающиеся зубчатыми присосками. С помощью их вампиры высасывают кровь жертв. Присоски и оставили на коже жертв так называемой «ночной смерти» отметины в виде маленьких ранок. Вероятно, будучи живыми, эти существа испускают какую-то мощную ядовитую эманацию, благодаря чему добыча почти сразу теряет сознание, стоит хищнику спикировать на нее сверху. Вы согласны со мной, Барри?

Я кивнул и рассмеялся.

— Целиком и полностью. Точнее говоря, это вы теперь согласны со мной. Перед нами колониальные организмы, медузы-полиподы — сообщества животных, похожие на физалий или «португальские военные кораблики».