Выхожу на связь (Очерки о разведчиках) - Колос И.. Страница 36
Сулига решил переправить Юрия в Збраслав на квартиру к Франтишеку Хлада, где он сможет сразу же приступить к работе. А Тадеуш останется пока у полковника. Как раз сейчас создается новая разведгруппа в Жамберке, и он будет радистом при ней.
С конца марта часть информации стала поступать в Збраслав. Юрий жил и работал в сарае на усадьбе Франтишека. В сарае сено и крольчатники. Пищу хозяин приносил в корзине, маскируя ее свежей травой для кроликов. Так же приносил и разведданные. Во время радиосеанса Франтишек всегда работал в огороде и, если что, подавал сигнал. Юрий шифровал донесения ночами в доме хозяина, когда все ложились спать. Радиосвязь была хорошая. Штаб сообщал: «Результатами довольны».
В воскресенье, 3 апреля, Сулига приехал в Неханице, к Колару, привез новые разведматериалы для передачи в штаб фронта. Обсудили, как перебросить Тадеуша во вновь организованную группу в Жамберке. Члены группы, ассистенты генерал-коменданта криминальной полиции Праги Чижинский и Челеда предлагали перевезти его в почтовом вагоне под видом арестованного. Этот вариант устраивал лучше всего. Гитлеровцы к криминальной полиции относятся с доверием. Назначили дату отъезда Тадеуша на пятое.
Сулига собрался уходить.
— Останься, переночуй, — попросил Колар. — Круглые сутки работаю, как проклятый. Даже поговорить не с кем.
Степан остался. Поздно вечером, когда все легли спать, Ян перевел новые донесения с чешского языка на русский, зашифровал. Рано утром, как обычно, забрался на чердак, достал из тайника под соломой рацию, натянул антенну.
Штаб фронта ответил после первых же ударов ключа. «Молодец оператор», — обрадовался Колар.
— Как слышите?
— Слышу хорошо. К приему готов.
— Сегодня передам пять телеграмм.
Рука начала привычно стучать по ключу.
На чердаке сухо, тепло. Рация у оконца, выходящего на поле и дальний лес. У самого леса отель «Рене». В нем штаб гитлеровской дивизии. Если бы они знали!.. Утро солнечное, блестящее. Весеннее.
Радиограммы, как обычно, емкие, с важными сведениями: о размещении штаба командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Фердинанда Шернера в поезде на станции Яромерж, о пятистах танках, прибывших на полигон в Мильовице, о секретном заводе, расположенном в семи тоннелях перекрытой железной дороги от Бранника на Йелове и выпускающем части для Фау-1 и Фау-2, о новых оборонительных сооружениях на рубежах Праги — на Лабе и Влтаве и, наконец, составленный Чижинским список сотрудников пражского гестапо с указанием их домашних адресов.
Колар передавал все утро, часа два подряд. Конечно, нарушение инструкции, по которой полагалось быть в эфире не более получаса. Но ведь эти сведения так важны штабу фронта. К тому же столько недель он ежедневно работал на рации по несколько часов — и все сходило нормально. Чувство опасности притупилось. Правда, во время последнего сеанса при приеме он услышал на своей волне радиопомехи чужой станции. Колар сообщил об этом в штаб, попросил переключиться на другую волну. Начал передавать. Но чужой ключ застучал и на новой волне. Ян попросил штаб изменить позывные и перейти на третью резервную волну. Чужие помехи исчезли. Что это: вражеские пеленгаторы или просто штабные радиостанции, которых так много вокруг?..
Колар отмахнулся от тревожных мыслей: риск есть риск, на то они и разведчики. Тем более что это последняя передача из Неханице. Через день он переберется на другую квартиру, в другое село.
— Как приняли?
— Приняли хорошо. До следующей встречи!
Оператор замолчал. Колар выключил рацию. Листки с зашифрованными радиограммами оставил в аппарате до следующего сеанса. Тоже нарушение правил. Но, если в штабе что-нибудь не разберут, он сможет повторить.
Спустился вниз, в комнаты. На столе уже стыл завтрак.
И в этот момент в дом вбежала сестра Йозефа Глухи Мария:
— Какие-то люди идут к дому от леса!
Со стороны села послышался шум автомашин, лай собак.
Колар бросился на чердак. Через окошко увидел: по полю, по озими, приближаются, растянувшись цепью, люди в военном и в штатском, собаки на длинных поводках.
«Что делать? Оружие здесь же на чердаке. Отстреливаться? Гитлеровцы уничтожат тогда всю деревню. Застрелиться? Но может быть, это обычная облава? А у меня и у Сулиги документы в порядке. Только бы не нашли рацию».
Ян завалил тайник с рацией всяким хламом. Открыл дверь чердака. Стал спускаться вниз.
— Руки вверх!
Два эсэсовца навели на него шмайсеры.
Показать удостоверение или прикрыться «легендой»? Удостоверение могут проверить. Значит, «легенда».
В комнате у стены уже стоят, подняв руки, Сулига, старики Глухи, Мария. Комната, весь дом, двор заполнены эсэсовцами. Главный — сухопарый мужчина в штатском, в пенсне.
Первый вопрос:
— Где рация?
— Я ничего не знаю. Я беженец из трудового лагеря. Его разбомбили…
— Обыскать!
Нашли удостоверение, которое сделал для него Чижинский.
— Ого! — Удивленно поднял брови мужчина в пенсне и прочитал вслух: — «Господин Ян Колар является писарем протекторатской криминальной полиции. Генерал-комендант полиции Праги комиссар Шейнога…»
Мужчина повертел в руках черное удостоверение:
— Подпись и печать настоящие. Любопытно… Откуда это удостоверение?
Все. Теперь только молчать.
С чердака спустился эсэсовец:
— Герр доктор Хорнишер, найдена рация и в ней пять зашифрованных радиограмм.
«Алоис Хорнишер! Сам начальник отдела IV-2!» Только полчаса назад Колар передал о нем в штаб подробные данные: Хорнишер — начальник отдела контршпионажа пражского гестапо.
— Московские гости? Приятно познакомиться.
Хорнишер взял у эсэсовца листки радиограмм, поднес к пенсне:
— Что-то оригинальное. Итак, прежде всего шифр, а потом об остальном.
— Я не знаю никакого шифра.
— Сейчас напомним.
Удар. Еще удар.
— Вспомнил?
— Нет.
Удар. Удар. Его валят на землю, начинают бить сапогами.
— Нет! Нет!
— Раздеть! Применить острый допрос!
Сорвали одежду, поволокли в сарай. Скрутили руки. Гитлеровцы забрались на стреху, натянули веревку, подвесили на вывернутых руках. Выворачивались суставы, рвались сухожилия.
— Шифр!
Нет, пусть лучше убьют — он не может выдать шифр! Этим шифром он передавал не только сведения о враге. Если они перехватили предыдущие радиограммы… В них списки людей, которые сотрудничали с ними, фамилии и адреса патриотов. Нет!..
Они били его — подвешенного, распятого. Он потерял сознание. Спустили на землю. Облили водой. Он открыл глаза.
— Шифр!
Он замотал головой.
Его выволокли во двор. Вдоль забора уже толпились согнанные со всего села жители. На земле валялся окровавленный Сулига.
— Фас!
Черные овчарки, спущенные с поводков, бросились на них. Люди закричали от ужаса.
Хорнишер вытер со лба пот:
— Советские свиньи, тупые животные! Но мы заставим вас заговорить!
Он приказал убрать собак, одеть арестованных. Одежда не налезала на них, пропиталась кровью.
— Во дворец Печека!
Дворец Печека — штаб-квартира пражского гестапо, страшный фашистский застенок.
Их выбрасывают из машины в каменном дворе-колодце, как разделанные туши, и волокут на второй этаж.
Комната № 102. Здесь не так грубы, как в первые часы ареста. Здесь изощренны. Здесь пытают электротоком, а потом усаживают в мягкое кресло, все в запекшейся крови, и предлагают сигарету. Здесь в специальных флаконах кислоты, которыми брызгают в открытые раны. А потом снова в кресло — и бокал содовой.
— Нам нужно только одно: шифр!
— Нет, нет, нет!
— Ну что ж, мы терпеливы. Отвезти в Панкрац. Завтра снова сюда на допрос. Советую подумать и быть более благоразумным.
Герр доктор Хорнишер закрывает папку начатого дела.
«Зеленый Антон» мчится по улицам вечерней Праги. Сулига и Колар лежат, брошенные на пол. Каждый толчок на выбоине дороги пронизывает болью. На скамьях вдоль глухого кузова сидят гестаповцы, держа руки на расстегнутых кобурах.