Товарищ Инесса (Документальная повесть) - Подляшук Павел Исаакович. Страница 21

Всего вышло семь номеров «Работницы»; три из них были конфискованы. Номер восьмой так и не увидел света — вновь по причинам, «от редакции не зависящим». Накануне мировой войны, в июле 1914 года, царское правительство окончательно расправилось с «Работницей». Журнал был закрыт.

ОТВЕТСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Вот и опять Брюссель. Но на этот раз бельгийская столица не показалась Инессе ни тихой, ни провинциальной. Куда там! Брюссель, в ее теперешнем восприятии, бурлит, хотя на самом деле город мало изменился за пять лет отсутствия Инессы. Зато изменилось ее настроение.

Она бродит по знакомым улицам, разгоряченная, захваченная борьбой, готовая отражать удары, нет, сама наносить их.

Расскажем, однако, все по порядку.

Лето 1914 года застает Инессу Арманд в Далмации, на побережье Адриатического моря. Здоровье расстроено, мучает кашель. Сказалось сидение в треклятой петербургской «предварилке», ослабила и парижская гнилая зима. Словом, врачи выгнали на юг, на отдых.

Отдых, правда, весьма относительный. Инесса деятельно готовится к Международному женскому социалистическому конгрессу, намеченному на август в Вене. Готовит к конгрессу доклад. Пишет для «Работницы». Ведет обширную переписку. Но свободные часы проводит с детьми — их она выписала из России, приехало четверо из пятерки, — и какое счастье быть с ними вместе, заботиться о них, отдавать огромную, нерастраченную материнскую любовь!

Тут-то и застало Инессу поручение В. И. Ленина.

Международное социалистическое бюро — исполнительный орган II Интернационала — давно намеревалось вмешаться в «русские дела». Вандервельде, Каутского и К⁰ тревожили успехи большевиков в рабочих массах России, решительная война Ленина с ликвидаторами, оппортунистами и примиренцами всех мастей, создание боевой, революционной партии нового типа. Всего этого вожди II Интернационала боялись как черт ладана… Троцкий и Алексинский, бундовцы и кавказские ликвидаторы, разные группки и группочки (Ленин в письме к Инессе обозвал их всех вкупе достаточно ясным и определенным словцом: «шваль!») апеллировали к лидерам II Интернационала: пора, дескать, положить предел действиям Ленина.

Каутский предложил устроить совещание российских социал-демократов. Якобы для обмена мнений. По сути же, для «объединения» на меньшевистско-ликвидаторской базе.

Соотношение сил в русском рабочем классе было определенно в пользу большевиков; соотношение сил на Брюссельском «объединительном» совещании — такое название получило оно потом в истории нашей партии — складывалось против большевиков. Различные оппортунистические, главным образом эмигрантские, группки требовали мандатов на совещание, настаивали, чтобы их считали «самостоятельными» течениями в русской социал-демократии.

Может быть, вообще отказаться от участия в Брюссельском совещании?

Нет, Центральный Комитет партии решил принять бой — послать в Брюссель делегацию, разоблачить ликвидаторов перед лицом международного социалистического движения, добиться их капитуляции.

Задача перед делегацией поставлена не из легких. Но когда, спрашивается, большевики искали пути, чтобы были протоптанней и легче?!

Ленин пишет И. Арманд:

«По поручению Центрального Комитета обращаюсь к тебе с просьбой согласиться войти в делегацию. Расходы на поездку оплатим. Подробнейшую тактику выработаем… Ты хорошо знаешь дела, прекрасно говоришь по-французски, читаешь Правду… Мы еще не решили и не составили делегацию: ищем. Все предварительные переговоры пока. Но времени мало. Надо ОЧЕНЬ спешить!!» (ЦПА НМЛ, ф. 2, ед. хр. 3295).

Неизвестно, что именно отвечала Инесса. Но, судя по следующему письму Владимира Ильича, она отказывалась от поручения. Не потому — я в этом уверен, — что уклонялась от боевого дела или страшилась ответственности. Потому, вероятно, что сомневалась в своих силах.

Новое письмо Ленина датировано 6 июля:

«Дело, видишь ли, в том, что крайне важно, чтобы хотя основной доклад был прочтен действительно с толком. Для сего безусловно необходим прекрасный французский язык, — прекрасный, — ибо иначе впечатление будет ноль, — французский, ибо иначе 9/10 при переводе пропадет как раз для Исполнительного Комитета, на который и надо повлиять… Конечно, кроме прекрасного французского нужно понимание сути дела и такт. Кроме тебя никого нет. Посему прошу, изо всех сил прошу согласиться хотя бы на день…» (там же, ед. хр. 3296).

После того как ЦК утвердил делегацию (в нее вошли И. Арманд, М. Владимирский и И. Попов), через несколько дней Ленин счел необходимым еще раз поднять дух Инессы, укрепить ее боеспособность:

«Я уверен, что ты из числа тех людей, кои развертываются, крепнут, становятся сильнее и смелее, когда они одни на ответственном посту, — и посему упорно не верю пессимистам, т. е. говорящим, что ты… едва ли… Вздор и вздор! Не верю! Превосходно ты сладишь! Прекрасным языком твердо их всех расшибешь, а Вандервельду не позволишь обрывать и кричать. (В случае чего протест формальный ко всему Исполнительному комитету и угроза уйти, + письменный протест всей делегации.)» (Соч., изд. 4, т. 35, стр. 108).

В этих письмах сказывается не только мудрость Ленина — вождя партии, но и его замечательный педагогический талант. Как прозорливо видит он человека, точно нацеливает его, окрыляет доверием.

Ленин по тактическим соображениям в Брюссель не поехал. Но он написал обстоятельнейшие «Доклад ЦК РСДРП и инструктивные указания делегации ЦК на Брюссельском совещании». Документы эти занимают в ленинском томе сорок страниц убористого печатного текста!

Мы здесь кратко коснемся только ленинских инструктивных указаний. Они делятся на четыре части. Дважды — «Заметки Privées» (т. е. частные); третий, небольшой раздел озаглавлен «Не в доклад», и четвертый — без названия. Владимир Ильич дает делегации и тактические установки, и практические советы, и разнообразные рекомендации. Как бы незримо присутствуя на совещании, он предусматривает всевозможные ловушки на пути наших товарищей и парирует удары, которые может им нанести противник.

Ну, например:

«Если будет сделана попытка (все равно, кем-нибудь из МСБ или из противников) «отвести» или отодвинуть данные о нашем большинстве, объективные данные, то обязательно попросить слово для формального заявления от имени всей, делегации для формального протеста такого содержания…» (дальше дается текст заявления. — П. П.) (Соч., изд. 4, т. 20, стр. 496).

Приведем еще две памятные заметки Ленина:

«За опубликование протоколов конференции бороться изо всех сил, внеся письменный протест при отказе (если откажут вообще, требовать опубликования резолюций наших — мы все равно опубликуем — и контррезолюций…)» (там же, стр. 500).

«Примирительные» формулы надо потщательнее записывать (это — главное), затем немножечко критиковать и отклонять все» (там же, стр. 502).

В письмах Ленин подробно учил Инессу, как вести полемику. «Они не любят, — указывал Владимир Ильич, — когда мы цитируем резолюции. А это лучший ответ: я де пришла сюда главным образом, чтобы передавать оформленные, партийные решения нашей рабочей партии. «Кто интересуется этими решениями, вот я расскажу одно из них»» (ЦПА ИМЛ, ф. 2, ед. хр. 3321).

Далее имеются указания, на какие решения партии надо сослаться. Мало того, Ленин предусматривает, как, «вероятно, поставит вопрос» Роза Люксембург; какими резолюциями отбивать возражения Каутского; как объясняться с французами…

Делегация получила прямую директиву: никаких компромиссов! Идти на окончательный и бесповоротный разрыв с ревизионистами и центристами. Делегация была до зубов вооружена и подготовлена Лениным. И делегация действовала в точном соответствии с мудрыми его инструкциями.