Посол на подмене - Воскресенская Ольга Николаевна. Страница 40

— Что за… — услышал он еще в полете голос Астора.

А после приземления, взглянув в его сторону, обнаружил, что министр сидит напротив точно в такой же позе. Откуда на этой полянке взялись эти две ямы? Не было же — он мог бы поклясться. И соцветия собирал, и с чери Биарном тут дрался. Точно ровная площадка была!

Никоэль поднял левую ладонь на уровень груди и выругался. Колючка репейника вонзилась довольно глубоко, придется вынимать и обрабатывать рану. Если, конечно, фин Астор сочтет, что дуэль можно считать оконченной. По идее кровь на запястье, полученная в процессе боя, уже есть, условие выполнено, он проиграл.

— Поздравляю с победой, — вздохнув, сказал посол.

— Не стоит, — отозвался министр, демонстрируя левую ладонь, из которой торчали колючки точно такого же репейника. И кровь, естественно, сочилась.

И тут — Ник мог бы поклясться! — он услышал тихий женский смех. Но в зоне видимости никаких женщин точно не наблюдалось!

— Не бывает таких случайностей, — категорично заявил посол и пытливо посмотрел на министра, ожидая ответного комментария. Если уж и тому что-то показалось или послышалось…

— Не бывает, — согласился фин Астор. — Богине Аридан захотелось, чтобы победителя в поединке не оказалось. Она явила свою волю. Надеюсь, вы не в обиде?

— А что, кто-то рискует обижаться?

— Ну, вы же иностранец…

— Иностранец, а не идиот. Поэтому меня все устраивает, тем более что, объективно говоря, вы фехтуете лучше. Я видел вас в поединке с зелом Эдельлайном и удивлен, что сам столько продержался. Вы точно не поддавались?

— А я удивлен вашим вопросом. У меня не было необходимости поддаваться! — возмутился фин Астор.

Оба, поморщившись, почти одновременно выдернули колючки из ладоней.

— Давайте залечу магией, — предложил министр и протянул руку вперед — окровавленную, так как в другой все еще сжимал репейник, требующий тщательного уничтожения. Приходилось быть аккуратным, ведь не просто так у валорцев — жителей одной из соседних стран — некроманты во всех государственных структурах привечались. Одно хорошо — с другими странами в этой области они никогда не сотрудничали; ни лернийцы, ни белорцы, заполучи они образцы крови, воспользоваться ими никак не смогли бы.

— Лечите, — сказал Никоэль, вытягиваясь, чтобы подать левую ладонь. Вставать было откровенно лень — устал.

— Не достаю, — пожаловался министр, в свою очередь тоже наклоняясь вперед.

— Сейчас, — отозвался парень, намереваясь или все-таки подняться на ноги, или немного передвинуться, рискуя измазать соком травы брюки.

Однако Астор его опередил. Вставать после интенсивного боя министру тоже не хотелось, но он как-то рывком согнулся почти вдвое, ухватил посла за запястье и дернул к себе.

— Извините, я вам манжету рубашки кровью испачкал, — повинился министр.

— Ничего. Я, похоже, отомстил, — усмехнулся посол, разрывая вынужденное рукопожатие. — Лечите, пока остальная одежда не пострадала.

Эта ответная «месть» полностью исключила возможность того, что белорцы рассчитывали каким-то образом через кровь приобрести влияние на Астора, а то и наложить проклятие, ведь человек, думающий об обращении к некроманту, не станет тут же подставляться сам. Поэтому тариманец расслабился, разместил обе раскрытые ладони с ранами рядом, сосредоточился и…

В следующий момент Ник мог бы поклясться, что увидел обволакивающее их руки фиолетовое облако. Нет, он сегодня явно переутомился или перегрелся на солнце, да и воды глотнуть не мешало бы. Не положено ему такого видеть! Парень зажмурился на миг, а когда открыл глаза, от повреждений не осталось и следа.

— Готово, — подтвердил фин Астор. — Теперь дело за колючками. Кладите свою на землю возле моей, я сожгу. Неправильно это — оставлять собственную кровь для происков валорцев.

Чтобы не обнаружить еще какой-нибудь странной галлюцинации, Никоэль заранее, до применения магии, отвернулся. Он подобрал шпагу, осмотрел лезвие — не затупилось ли — и убрал в ножны. Заодно убедился, что нить вокруг гарды осталась только одна. Правда, в коричневую и фиолетовую крапинку, но на необычную расцветку он решил не обращать внимания. День у него сегодня такой — вечно в глазах рябит. Гораздо больше его тревожила другая проблема. Если Богиня назначила ему три дуэли, одна из которых — мастерства, вторая — доблести, не окажется ли третья поединком силы или чести? Убивать никого не хотелось, но и дать убить себя он не собирался. А условие для окончания боя звучало однозначно: в живых должен остаться только победитель. Просто в поединке силы все средства хороши — и магия, и алхимия, и амулеты, а для поединка чести кодекс довольно суров — только шпага и никаких подручных средств.

— Ларион! — позвал посол. — Отвязывай лошадей, мы закончили с цветами, хватит.

— Я так и не понял, а на чью могилку вы их… — подал голос секретарь. — Нам еще одна дуэль предстоит?

— Тьфу на тебя! Не сглазь! — возмутился Ник. — Цветы мне для другого дела нужны.

Посол подобрал мешок, заглянул внутрь и прикинул, что на дюжину порций этого должно хватить. Хотелось бы большего… Все равно не дадут собрать. Мало ему было ворчливого секретаря, так еще и фин Астор примчался! И ведь определенно доказал своим точным и своевременным прибытием, что за белавскими делегатами установлена слежка. Однако возмущаться бесполезно. Может, конечно, министр будет честен и признается, но вероятнее будет убеждать, что просто выехал с другом на прогулку и случайно заметил дуэль, благо что события происходили не в лесной чаще, а неподалеку от дороги.

— Надеюсь, вы уже в достаточной степени размялись, чтобы не нарываться на другие поединки? — встревоженно спросил министр иностранных дел. — Если нет, наша полоса препятствий к вашим услугам. Можете захватить своего сотрудника и пробежаться.

— Нет! — быстро воскликнул Никоэль и тут же поправился: — У меня на будущее намечена культурная программа — посещение театра.

— У нас нет театра, не пользуется спросом.

— Музея? — выдвинул другое предложение посол, готовый даже потерпеть пытку живописью или скульптурой, хотя и то и иное навевало на него жуткую скуку.

— Только коллекция оружия во дворце, — сообщил Астор.

— Где же хранятся полотна известных художников? — удивился парень, привыкший, что в Белавии все не так. — У нас лучшие полотна собраны в специальных зданиях.

— А кто решил, что именно они — лучшие? В искусстве все субъективно. Так что дома местные граждане украшают на свой личный вкус, кому что нравится. У нас не принято насаждать единую точку зрения и называть что-то конкретное шедевром. Хотите я вам оружейную все-таки покажу? В комнате рядом с ней даже поупражняться во владении оружием можно, мы не держим ржавый хлам, которым в случае нужды нельзя воспользоваться.

Ник представил активный показ, когда Астор будет с восторгом замахиваться на него то одним, то другим, и содрогнулся. Нет уж. Надо найти менее экстремальное занятие, что-нибудь созерцательное. А то он неожиданно начал понимать, почему другие послы выпивали — не иначе как для храбрости. Эх, отвык он от постоянных стрессов и стычек, странно, что оружие в руках держать не разучился. Отца порадовали бы здесь регулярные тренировки с достойными соперниками, а его… Ощущения почему-то приятные, но достоин ли он? Парень до конца не поверил Астору и все еще мысленно сомневался, не был ли долгий поединок инсценирован, чтобы не обидеть его как гостя.

— Давайте лучше отправимся к вам и посмотрим, как продвигается подготовка договора, — внес свое предложение Никоэль. — Можно приставить к делу моего секретаря, да и я вполне способен скопировать несколько страниц текста.

— Нам бы лучше договор о намерениях подписать, — протянул Астор.

— О чем? — не понял посол. — Одного договора о границах разве мало?

— Ну, бумагу о том, что Белавия в вашем лице согласна в качестве гарантии заключения будущего мирного договора с демаркацией границ взять под контроль именно этот участок земли и менять решение не намерена, — пояснил министр. — Так нам в случае… э-э-э… вашего несвоевременного отбытия куда-либо не придется опять переписывать все три пакета документов на выбор, можно будет сосредоточиться на одном.