Степной найденыш - Гарт Фрэнсис Брет. Страница 7

— Сразу, как слезли с фургона, — ответил Кларенс.

— Ясное дело, — сказал мужчина задумчиво. — Он убегал от них или шел сбоку. Индейцы сейчас между нами и тем караваном или же преследуют его.

Пейтон сделал быстрый предостерегающий жест, словно напоминая говорившему о присутствии Кларенса, — жест, который мальчик заметил, но не понял. Потом трое мужчин заговорили вполголоса, но Кларенс отчетливо расслышал последние слова самого бывалого из них.

— Сейчас это бесполезно, мистер Пейтон, вы только выдадите себя, если сниметесь с лагеря ночью. И потом вы же не знаете, кого они выслеживают, может, и нас. Понимаете, если б мы не свернули в сторону, когда испугались этих потерявшихся детишек, то двигались бы дальше и могли угодить прямехонько в ловушку к этим негодяям. По-моему, нам чертовски повезло, так что, если выставить караульных, а я со своими ребятами поеду в дозор, вполне можно остаться здесь до рассвета.

Мистер Пейтон вскоре ушел, взяв с собой Кларенса.

— Завтра, мой мальчик, придется встать чуть свет и сразу же догонять ваш караван, поэтому ложись-ка ты лучше спать. Я уложу тебя в своем фургоне, а сам почти всю ночь не буду слезать с седла, так что тебя не потревожу.

Он повел Кларенса к фургону, стоявшему рядом с тем, куда миссис Пейтон забрала Сюзи, и Кларенс с удивлением увидел там письменный стол, конторку, стул и даже полку с книгами. Кларенсу постелили на длинном сундуке, словно на диване, и белоснежные простыни и наволочки показались ему невиданной роскошью. Мягкая циновка покрывала толстые доски пола, который, как объяснил мистер Пейтон, был подвешен на рессорах, чтобы не было тряски. Борта и крыша были отделаны светлыми деревянными панелями, в то время как на обычные фургоны переселенцев ставился просто сводчатый каркас, обтянутый парусиной, а еще здесь была застекленная дверь и открывающееся окно, дававшее доступ свету и воздуху. Кларенс недоумевал, как это большой, сильный мужчина, который так свободно чувствует себя на лошади, может сидеть в этой конторе, словно какой-нибудь торговец или адвокат; ему хотелось знать, везет ли этот караван товары для других караванов, или же, подобно бродячим торговцам, доставляет их в города, расположенные по дороге; но мальчик не видел здесь товаров для продажи, а в других фургонах было только самое необходимое. Ему хотелось спросить у мистера Пейтона, кто он такой, спросить его так же свободно, как расспрашивали его самого. Но взрослые обычно не замечают, как несправедливо они отказывают детям в удовлетворении самого естественного и неизбежного любопытства, и хотя Кларенса подвергли бесцеремонному допросу без всякого на то права, сам он не мог поступить так же. А между тем мальчик, как все дети, понимал, что если бы его потом расспросили о тех невероятных событиях, которые происходят с ним теперь, он и тогда не избежал бы нареканий за то, что не может толком ответить. Предоставленный самому себе, он улегся меж простынь и некоторое время лежал так, озираясь. Непривычно удобное ложе, так непохожее на застланную суровым одеялом жесткую койку, на которой он спал вместе с одним из погонщиков, новая обстановка, порядок и чистота повсюду, хоть и были привычны и приятны с детства, начали невольно тяготить мальчика. Лежать здесь казалось ему молчаливой изменой его прежним грубым спутникам; он смутно сознавал, что утратил ту независимость, которую обретал, деля с ними поровну тяготы и радости. Было что-то унизительное в том, что он пользовался этой роскошью, которая ему не принадлежала. Он попытался хоть немного припомнить отцовский дом, большие комнаты, широкие лестницы, высокие, как небо, потолки, холодный распорядок жизни, лица окружающих: одни — отчужденные — лица родителей, другие — добрые и мягкие — то были лица слуг, особенно той негритянки, которая его нянчила. Почему мистер Пейтон спросил его про это? Почему, если это так важно для посторонних, мама не рассказала ему обо всем подробнее? И отчего она была совсем не похожа на эту добрую женщину с нежным голосом, которая так ласкова к… Сюзи? И за что они так плохо относятся к нему? Комок застрял у него в горле, но мальчик с усилием проглотил его, тихонько соскользнул с кровати, подошел к окну, отворил его, чтобы попробовать, «как оно открывается», и выглянул наружу. Догорающие костры, тускло мерцающие звезды, дозорные, маячившие поодаль, — все словно еще сильней сгущало мрак, и мысли мальчика приняли иное направление. Он вспомнил, как мистер Пейтон при первой их встрече сказал: «Каков щенок, а?» Ну, конечно же, это была похвала! Он снова забрался в постель.

Заснул он не сразу и все думал о том, что, когда вырастет, станет не разведчиком, а таким же, как мистер Пейтон, и у него будет такой же караван, и он возьмет с собой мистера и миссис Силсби и Сюзи. Завтра же утром он попросит, чтобы им с Сюзи разрешили приходить сюда играть в эту игру. Он будет присматриваться, узнает все и тогда сможет хоть сейчас стать во главе каравана. Ведь он уже имел дело с индейцами! В него даже стреляли один раз, приняв за индейца. Он всегда будет носить при себе ружье, такое же, как вон то, что висит на крюке у двери, непременно убьет множество индейцев и будет вести им счет в большой книге, как вон та, что лежит на конторке. Сюзи будет ему помогать, она вырастет, станет настоящей дамой, и они вместе будут раздавать толпе людей еду и припасы из дверцы фургона. Его будут звать «Белый Вождь», индейское же его прозвище будет «Каков Щенок». А в хвосте каравана у него будет фургон с цирком, в котором он иногда станет выступать сам. А еще у него будут пушки для защиты от врагов. Произойдет ужасная схватка, он бросится в фургон, разгоряченный и окутанный пороховым дымом; и Сюзи запишет про это в книге, а миссис Пейтон — она тоже окажется там, правда, еще неизвестно, каким образом — скажет: «Право же, это наше счастье, что с нами такой молодец, как Кларенс. Я начинаю лучше его понимать». А Гарри, который из каких-то смутных соображений благородного возмездия тоже должен появиться там, буркнет что-то и со словами: «Да, он, без сомнения, сын полковника Бранта, провалиться мне на этом месте!» — попросит прощения. И его мать тоже появится, как всегда, холодная, безразличная, в белом бальном платье, она удивится и скажет: «Господи, до чего же мальчик вырос! Как жаль, что я так мало обращала на него внимания, когда он был маленький». А потом все спуталось, застыло, стенка фургона словно растаяла, он опять поплыл один по пустынной, заброшенной прерии, откуда вдруг исчезла даже спящая Сюзи, и он остался совсем один, всеми покинутый и забытый. И вот уже все смолкло в фургоне, только ночной ветер свистел вокруг. Но что это?! На ресницах спящего Белого Вождя, бесстрашного военачальника, беспощадного истребителя индейцев, блестели слезы!

А когда он проснулся со смутным ощущением, словно вдруг остановился с разгона, ему показалось, что прошел всего один миг. Но он с ужасом увидел, что солнце уже часа три как взошло и светит прямо в окно, и от его горячих лучей в фургоне стало жарко и душно. В воздухе ощущался знакомый привкус и запах дорожной пыли. Доски и рессоры потрескивали, фургон подрагивал, даже упряжь еще бренчала — видимо, караван только что двигался и вдруг остановился в пути. Вероятно, они догнали караван Силсби; через несколько секунд все переменится, и удивительному приключению придет конец. Надо встать. Но его, как всякого здорового звереныша, одолевала утренняя лень, и он понежился еще немного, свернувшись клубком на своей роскошной постели.

Как тихо было вокруг! Только вдалеке слышались голоса, но какие-то приглушенные, торопливые. В окно он увидел, как мимо быстро пробежал один из погонщиков, с каким-то странным, тревожным и озабоченным выражением лица, остановился на миг у одного из задних фургонов и снова пробежал вперед. Потом раздался приближающийся глухой стук копыт и два голоса.

— Тащи сюда мальчишку, пускай он скажет, — глухо и нетерпеливо произнес один голос. Кларенс сразу узнал голос Гарри.

— Погоди, вот подъедет Пейтон, тогда, — тихо отозвался другой голос. — Пускай он сам.