Горных богатств Хозяйка (СИ) - Савская Елена. Страница 13

Значит, придётся топать до Полевского самой.

Алёнка снова посмотрела на солнце. Навскидку времени было около пяти или шести вечера. При расстоянии до Полевского в 55 километров и скорости пешехода 5 км/час, время я её пути равнялось 11 часам. Хех… А светового дня оставалось… примерно 6 часов.

«Ну что ж», — подумала она, заплетая волосы в кривую косу, — «значит, придется заночевать в лесу… А ещё можно выйти на дорогу и попробовать поймать какую-нибудь повозку».

С этими мыслями она сначала бодро пошла по той же дороге, по которой приехала в город. Но потом вспомнила про местный «паспортный контроль» и поняла, что нужно искать прореху в стенах крепости.

Она прошла ещё несколько десятков метров, не понимая, как лучше это сделать — обходить город по периметру, учитывая предстоящий долгий путь, очень не хотелось.

И вдруг ей повезло — из-за домов на обочину дороги высыпала орава мальчишек лет от шести до десяти. Судя по разговору, они шли на реку рыбачить. Аленка обратилась сразу ко всей толпе и по существу:

— Ребята, а ребята, помогите доброй тётеньке найти дырку в крепостной стене. — Лицо её при этом было настолько шкодным, что мальчишки с радостью и наперебой начали рассказывать, как найти лаз, да не один, и как потом выбраться на дорогу до Полевского, про которую Аленка тоже упомянула, активно участвуя в детских дебатах.

Когда она поняла, что путей много и все они изрядно извилисты, то попросила мальчишек, проводить её.

— А то заблудиться могу, — подытожила она.

— Ага, и к волкам на обед угодить, — пошутил светловолосый мальчуган, и вся орава дружно засмеялась.

Тем не менее, двое вызвались проводить тётю до самой дороги на Полевской.

Примерно через час петляний по переулкам, двух переходов неглубокой речки вброд и ползания на коленках сквозь густой кустарник, который прикрывал дырку в стене, Аленка наконец-то оказалась, по мнению пацанят, в версте от стен крепости на нужной ей дороге. Она от всей души поблагодарила своих помощников и потопала по обочине.

День клонился к вечеру. Путь предстоял нелёгкий. Поначалу Алёнка даже попробовала бежать, но быстро поняла, что ноги так и не привыкли к ходьбе босиком. И она по-прежнему ойкала каждый раз, когда наступала на острый камушек.

Но всё это было неважно. В голове её тупыми ударами бился только один вопрос — как такое вообще возможно! Она и в России 18 века. Задачка для яйцеголовых физиков. Или изотериков…

А перенесли её однозначно украшения из шкатулки. То, что они стали горячими, как утюг, и яркий свет, будто от тысячи лампочек, не было обморочным бредом.

И всё-таки, как?..

Зачем она здесь? А самое главное — как вернуться обратно?

У самой Алёнки не то, что ответов — догадок не было. Поэтому она решила убивать вопросы по мере их поступления. И сначала собрать как можно больше информации об этом мире и о своём месте в нём. А уж потом искать какие-то выходы.

Она всё ждала, когда кто-нибудь проедет мимо. Но дорога оставалась пустой. Видимо, все старались успеть домой засветло. В лесу что-то заухало. От неожиданности Алёнка дёрнулась, а сердце учащённо застучало. Должно быть, филины начали просыпаться, или ещё какие-то звери. Она горестно вздохнула — идея заночевать в лесу перестала казаться удачной. Это был не тот полупустой, напуганный наступающей урбанизацией, лес, который остался в её времени. В дикой чаще таилось неизвестное. И этим неизвестным, Алёнка совсем не хотела встречаться.

Ещё около часа она шла по пустой дороге без приключений, хотя и боролась со своими страхами изо всех сил. А потом её догнала повозка, которой правил мужик лет пятидесяти. В повозке спиной к дороге сидела немолодая женщина в темносинем сарафане. Алёнка обрадовалась, заулыбалась и замахала руками. Мужик приостановил рыжую лошадь и обратился первым:

— Куда путь держишь, девица?

Алёнка, сияя глазами, ответила:

— Добрый вечер… — дальше она хотела сказать «дедушка», но осеклась — какой он ей, в самом деле, дедушка? — До Полевского не подвезёте? — Вопрос прозвучал, будто от заправской автостопщицы.

Алёнка тут же мысленно себя одернула — в 18 веке люди так не разговаривали! И если она не хочет привлекать к себе лишнее внимание, то следует вести себя, как местная. Спасибо остаткам школьных знаний по истории и славянскому фентези — кое-что из старорусской речи и традициях, она всё же знала. Но говорить по-старорусски было ужасно непривычно!

Женщина в телеге сделала недовольное лицо.

«Ну, вот, Алёна, теперь эта тётка тоже думает, что ты странно балакаешь».

— Мы до Мраморского путь держим. До поворота поедешь? — спросил мужик.

— Я согласна, — ответила Аленка и начала взбираться в повозку.

«Выбирать всё равно не из чего», — но эту мысль она оставила при себе. Дальнейший разговор Алёнка вела со спиной мужика — тётка хоть и сидела напротив, не проронила ни слова. Только смотрела неприветливо. «Мне бы тоже не понравилось, если бы муж подобрал на дороге молодую деваху», — Алёнка женщине сочувствовала, но помочь ничем не могла.

— А от Мраморского до Полевского какое расстояние?

— Чего-чего?.. Какое стояние?.. — мужик задумчиво погладил бороду.

А Алёнка снова мысленно хлопнула себя по лбу рукой.

— Сколько вёрст? — уточнила девушка.

— Вёрст десять с лишком будет, — ответил мужик и замолчал.

А Алёнка решила, что десять километров она может пройти за два часа и успокоилась.

Ехать молча было скучно, но пара попалась не особо разговорчивая. Сначала Алёнка рассматривала содержимое повозки, состоящее из мешков, коробов и свертков ткани. «С рынка едут,» — заключила она. А потом взгляд скользнул по женщине в повозке. Было ей лет сорок. Не молодая, но и не старуха. Не худая, но и не толстая. Широкие рукава серой блузы, присборенные у горловины, подчеркивали мощные плечи. Женщины в те времена работали так же тяжело, как и мужчины. Блуза была украшена тесьмой с простой вышивкой, как и сарафан, ткань которого была окрашена не в пример ровнее, чем у Алёнки.

Но по-настоящему попаданке понравилась вышивка на платке. Толстоватыми зелеными нитками искусно и как-то воздушно была вышита широкая мережка с растительными мотивами. Между листочками распустились синие цветы с серединками, украшенными грязно-желтыми мелкими бусинками. Орнамент был очень симпатичным и немного освежал суровое загорелое лицо тётки.

— Красивый у вас узор на платке, — обратилась Алёнка к женщине, чтобы как-то разрядить обстановку, но та только губы поджала.

А ответил, как ни странно, мужик:

— Матрёна до сих пор на сестру свою в обиде, за то, что та вышивать мастерица. И не носила бы энтот платок. Да только охота ведь в городе щегольнуть… Эх, бабы…

— с усмешкой закончил он.

Матрёна ещё больше надулась. И Алёна в который раз себя мысленно выругала за умение ляпнуть вовремя. Дорогой она размышляла о том, что вот вроде бы и время другое — 18 век — а люди те же. И зависти у них, и обиды. Но хороших ей, всё же, больше встретилось. Может, просто пока везло?

К повороту на Мраморское они подъехали засветло, но солнце уже вовсю касалось верхушек деревьев.

— Может, у нас переночуешь, девица? — предложил вдруг мужик.

Алёнка хотела было согласиться, но Матрёна с такой злостью на неё посмотрела, что девушка всерьёз начала опасаться за свою жизнь. Кто его знает, чего можно ожидать от суровой обидчивой бабы? Такая во сне удавит и не поморщится. А судов со следственными отделениями, насколько Алёнка помнила по историческим фильмам и книгам, тут для простого народа не было.

— Я лучше пойду поскорее, — ответила она, спрыгивая с повозки, а когда обернулась, впервые увидела на лице Матрёны надменную улыбку.

— Да куда ж ты пойдешь? — удивленно спросил мужик. — Давеча девка у них в лесу пропала. Камнерез Михей это на рынке сказывал. Полдня всем поселком искали. Даже костей не нашли. Всё на волков думают. А я так скажу: у волка летом другой еды много. Человека они по осени таскать начинают, когда им голодно… — и прошептал, округлив глаза, — нечистая сила это по лесам бродит!.. Подумай, девка,