Прощание на Поцелуевом мосту - Островская Екатерина. Страница 11

– Какие вам нужны данные, если и так все ясно? – возмутился седой.

Он посмотрел внимательно на Веру. Очки у него были с толстыми стеклами, и казалось, что один глаз смотрел в сторону.

– Сейчас уже около десятка девочек заявили, что ждут детей от Иноземцева, – напомнила Бережная. – Им что, тоже верить?

– Это другое. Личная жизнь Дмитрия Захаровича не явилась причиной убийства. Основная и главная причина – это его политическая позиция. Как вы сказали, вас зовут?

Вера достала из сумочки визитную карточку и протянула седому. Тот прочитал и обратился к соратникам:

– Агентство «ВЕРА». Друзья, кто-нибудь о таком слышал?

Все промолчали.

– Ну ладно, – примирительно произнес седой. – Я – секретарь городского комитета нашей партии. Моя фамилия Геллер. Зовут Михаил Борисович. Сейчас мы… – он покосился на бутылку, – мы обсуждаем проведение протестной акции против преступного бездействия властей, не желающих расследовать это жуткое преступление. Мы предпримем самые активные методы противодействия, пройдем маршем к мэрии и там устроим им всем Варфоломеевскую ночь.

– Кого собираетесь резать? – усмехнулась Вера.

– Это образно говоря, – нахмурился Геллер. – Но мы призовем всех этих казнокрадов к ответу! Они должны понять, что народ уже устал терпеть унижения, бесправие, нищету, голод…

Он посмотрел на одного из соратников:

– Лева, принеси еще закусочки из холодильника.

Мужчина вышел из комнаты.

– Я тоже считаю, что смерть Иноземцева связана с его партийной деятельностью, – произнесла Вера со значением. – И возможно, опасность угрожает всем активистам.

Геллер побледнел и посмотрел на своих коллег:

– А мы-то здесь каким боком? У нас нет никаких амбиций. Мы для народа стараемся… За него, то есть за народ, переживаем и болеем. Я, например, не собирался в президенты, как Дмитрий Захарович.

– А он собирался? – спросила Вера.

– Ну да, мы на учредительном съезде партии поставили цель – получить большинство в Думе и выдвинуть кандидатуру Иноземцева на выборах в президенты. Он после раздумья дал согласие. И мы все поддержали его.

– И какова была вероятность, что Дмитрий Захарович занял бы этот пост?

– Высокая вероятность, – произнес лысый мужчина. – Народ бы за него проголосовал. Лично я – сотрудник аппарата мэрии и беседовал с коллегами на эту тему. Многие были за него, но боялись выражать свои симпатии открыто.

– Но ведь голосование у нас тайное, – напомнила Бережная.

– Кто вам сказал такую глупость? – рассмеялся Геллер. – Честных выборов у нас никогда не было. Вот если бы они были, то Иноземцев давно был бы президентом и мы давно жили бы иначе.

– Кто мы? – спросила Вера.

Геллер не успел ответить: в комнату вошел тот, кто ходил за закуской.

– Там есть колбаса и сыр двух видов, – доложил он. – А еще консервы: печень трески, шпроты, семга в вакуумной упаковке, фрукты.

– А чего ты с пустыми руками? – удивился Геллер. – Почему не принес?

– Так вы не сказали конкретно, что нести.

Геллер всплеснул руками и посмотрел на лысого, словно ища поддержки. А лысый рассматривал стоящего у дверей.

– Что у тебя на щеке? – поинтересовался он.

– Где? – переспросил мужчина без тени смущения.

– Это печень трески, – объяснила Вера, еле сдерживая улыбку.

Мужчина, ничуть не смущаясь, потер щеку.

– Неси все, – велел лысый. – Там, кстати, еще буженина есть.

– Нет там никакой буженины, – буркнул мужчина и скрылся.

А Геллер посмотрел на Веру и вздохнул:

– Как с такими работать? Представляете, как тяжело нам приходится: с утра сегодня был почти килограмм буженины, а теперь куда-то этот килограмм делся… И такой бардак в пределах офиса, а что творится в стране?!

Наконец закуску принесли, и Геллер представил лысого:

– Это мой заместитель по городскому кабинету – Виктор Тарасович Коробейник. – Он переглянулся с заместителем. – Ну что? Разговор будет конфиденциальным: побеседуем втроем с глазу на глаз без посторонних ушей. – И кивком указал двоим соратникам на дверь: – А вы пока идите буженину искать, ведь была же, я помню.

Двери закрылись, и Коробейник обратился к гостье:

– Это даже хорошо, что вы следователь, хоть и бывший. Значит, кое-какие связи у вас в том мире имеются.

– Вы на какой мир намекаете? – улыбнулась Вера.

– Я имею в виду следствие, дознание, полицию. Другими словами, репрессивные органы.

– В репрессиях не участвовала, – призналась Вера. – Но следователей знаю многих.

– Это хорошо, – с удовлетворением произнес Геллер. – Значит, вы сможете нас держать в курсе всего.

– Всего вряд ли получится, но постараюсь.

– Михаил Борисович имел в виду ход расследования, – уточнил Коробейник.

– А если… – начал было Геллер.

Но Вера решила взять инициативу в свои руки и не дала ему договорить:

– У вас какие-то собственные предположения по поводу этого убийства имеются?

– Есть, – произнесли оба мужчины одновременно, переглянулись, и закончил один Михаил Борисович: – Виновата преступная власть.

– Вы можете персонифицировать эту власть и назвать конкретное должностное лицо?

– Все знают это лицо, – шепнул доверительно Геллер. – Но я не могу заявить об этом открыто, потому что меня тут же убьют на другом мосту.

– Возможно ли такое, что убийство связано с финансированием вашей партии? – спросила Вера.

Партийцы переглянулись, и Геллер перешел на едва слышный шепот:

– Очень даже может быть. Деньги на нашу партию направлялись большие. И не только из России… Вы понимаете?

– Координатором был Иноземцев?

– Да, только он один распределял, в какую региональную организацию отправить и сколько. Например, нам никогда не хватало средств. Вы представляете, сколько стоит организовать митинг, собрать хотя бы три тысячи человек? А как тут доверять людям, когда даже буженина из-под носа пропадает?

– На завтра был назначен митинг, – напомнила Вера. – Сколько ожидалось народу?

– Тысяч тридцать, – ответил Коробейник и кашлянул.

– Где-то так, – согласился с ним Геллер. – Мы, подавая заявку, заявили именно такое количество.

– А если бы пришло меньше, как бы оправдывались перед Иноземцевым?

– Никак. Он бы, конечно, покричал, а потом бы понял, как нам тяжело. Но завтра, я вас уверяю, после этого злодейского убийства народу придет куда больше. Это преступление сплотило наши ряды, привлекло к нашей партии новых сторонников – теперь все знают, на чьей стороне правда, а правду убить нельзя.

– То есть это убийство помогло партии увеличить число своих сторонников? – поинтересовалась Вера.

– Несомненно, – подтвердил Коробейник.

Геллер тоже кивнул.

– То есть смерть Дмитрия Захаровича в какой-то степени принесла выгоду?

– Ни в коем случае! – возмутился Геллер. – Гибель Иноземцева – это тяжелая утрата для всей страны, для народа. Ну, для народа – ладно. У нас ведь такой народ, что ему плевать на все. А вот для партии гражданского большинства эта потеря невосполнима, потому что второго Иноземцева нет и не будет никогда. Не забывайте, что это был реальный кандидат на пост главы государства. И теперь будущее России – темно.

– Но незаменимых людей нет, – с самым серьезным выражением лица произнесла Вера. – Возможно, кто-то из региональных политиков, кто-то из руководства регионального комитета сможет стать во главе и выдвинуть свою кандидатуру на этот важный пост.

– Это так, – согласился Геллер. – Этот вопрос, кстати, можно обсудить на ближайшем заседании городского политсовета нашей партии.

Он посмотрел на Коробейника, ожидая поддержки, но тот сидел, погруженный в размышления.

– Простите, но у меня вопрос, – начала Вера. – А военнослужащие могут быть членами вашей партии, если ваша партия гражданского большинства?

– Ни в коем случае! – с возмущением ответил Геллер. – Армия – это анахронизм, рудимент тоталитарного прошлого! Когда наша партия придет к власти, то мы распустим армию. Флот тоже распустим, а корабли и подводные лодки продадим. И тогда не будет никаких войн, гигантские деньги будут сэкономлены, и эти средства можно будет израсходовать на культуру и на образование. Народу сейчас в первую очередь не хватает культуры и образования. Мне порой приходится сталкиваться с некоторыми, к немалому моему сожалению, представителями этого, так называемого, народа. Меня приглашают в качестве эксперта для участия в различных политических ток-шоу. Что они там вытворяют! Боже мой! Вы даже представить себе не можете! А как они оскорбляют нас – людей, бьющихся за их свободу и отдающих свои жизни в этой неравной борьбе. Один козел недавно назвал меня прохиндеем… И это в прямом эфире центрального канала! Но я его запомнил. Когда придем к власти, я его в бараний рог, этого козла… На нары к уголовникам отправлю…