Доля слабых (СИ) - Рымин Андрей Олегович. Страница 35

***

За прошедшие трое суток восемнадцать несчастных отправились своей последней дорогой в ненасытные чрева чудовищ. Арил до последней морщинки запомнил каждое из старческих лиц. Они снились ему ночами, они мерещились ему днем, но охотник и не был против. Когда придет время, эти лики придадут ему сил. Вопрос только - сколько к тому моменту их скопится?

Сегодня предстояло погибнуть еще шестерым. Чернюки после первого раза почему-то решили забирать на двоих людей меньше. Но хотя количество ежедневно уводимых на смерть изменилось, это никоим образом не улучшило настроение выжившим. Вот и сейчас все только того и ждали, когда же “капюшоны”, наконец, появятся на поляне и приступят к выбору очередных жертв. Старики уже начали, как и каждый день до того, прощаться с родными, готовясь к возможной трагической участи. Женщины плакали. Напряжение порождало дрожь. Страх крепчал. Люди, не признаваясь в том даже себе, мысленно торопили приход чернюков, желая побыстрее закончить мучение ожиданием. Традиционный смертельный жребий проходил каждое утро, затем родичей целые сутки не трогали, и можно было хоть ненадолго расслабиться.

Прошедшие дни никаких существенных изменений в положении пленников не принесли – народ круглые сутки теснился в кругу на поляне. Разве что с едой стало лучше. К сырому зерну, которое родичи приспособились нажевывать в полусъедобную кашицу, прибавились овощи и сушеное мясо - видно, нелюди все же смогли догадаться, для чего при землянках накопаны погреба. Теперь хоть голодная смерть пленникам не грозила. Да и вода подносилась исправно - пары десятков больших горшков людям хватало с запасом. Пополнялись же еда и питье дважды в день во время замены зубастой охраны другими такими же тварями.

Скотский быт в беззаборном загоне уныло тянулся. Мучительно медленно ползло солнце по небу. Отчаяние нарастало. Тем не менее бежать никто не пытался - все стоически ждали прихода своих. И Арил больше всех - его руки нещадно чесались в желании отомстить чужакам. Ежедневная смерть стариков все сильнее разжигала костер лютой ненависти, что пылал в душе Лиса. Его счет к чернюкам, зародившийся после гибели Зака, рос, рос и рос. Казалось, что ему и вовсе не будет конца. Той жестокости, которой он уже насмотрелся от проклятых пришельцев, хватило бы на несколько жизней. Чего только стоил недавний поступок чужинцев, что крепко и навсегда въелся черным пятном в память Арила.

Еще во вторую ночь, не выдержав тягот неволи, от голода, от некой болезни, или просто пришло его время, но, навсегда откричавшись, умер крохотный грудничок. Мать была безутешна. Женщина выла, как зверь, взывала к молчавшим богам, клялась отомстить и держала в дрожащих руках, прижимая к груди, остывавшее детское тельце. Время шло, но несчастная, потеряв от горя рассудок, двое суток пролежала, рыдая, так и не выпустив трупик из рук. Родичи, понимавшие, что вечно так продолжаться не может, попытались отнять тело ребенка у матери и по-тихому придать земле в маленькой ямке, что вручную уже выкопали в центре поляны. Но обезумевшая женщина воспротивилась, принялась дико кричать, отбиваться и умудрилась-таки привлечь внимание черных уродов, обычно не проявлявших интереса к исходившим из людской толпы звукам.

Прямоходящие чудища, прибежав на поляну, полезли в человеческий круг. Разобравшись в причине криков, нелюди сделали очевидное – силой вырвали детское тельце у матери и утащили с собой. Через несколько ударов сердца булькающие рыдания женщины заглушил громкий, полный отвращения, многоголосый стон, грянувший над поляной, когда один из нелюдей, походя, бросил маленький трупик в сторону охранявших пленников тварей. Сразу два зверя, кинувшись с разных сторон, вцепились в нежное мясо. Пара мгновений, и твари закончили трапезу, в очередной раз явив родичам судьбу тех, кто рискнул бы бежать.

Удрученные люди молчали, стараясь осмыслить увиденное. Гнев и страх боролись за первенство в душах родичей. И без того отвратительные во всех отношениях чужаки в глазах пораженных людей опустились значительно ниже любого ужасного зверя. Зубастые прислужники – и гиганты, и те, что поменьше, были просто животными – хищными, агрессивными, ненасытными, но все же понятными. Черные же хозяева своры осмыслению не поддавались вовсе. Просто в голове не укладывалось, как этих извергов вообще земля носит! В таком прекрасном, полном жизни и радости мире, каким он был прежде, желтоглазым пришельцам не было места. Но мир изменился…

Арил не забыл этот случай и мысленно часто к нему возвращался, снова и снова переживая былые события. Такие ныряния в память не давали угаснуть тому всепоглощающему чувству ненависти, которое, зародившись при первом знакомстве с хозяевами орды, постоянно росло и крепло в сердце юного охотника. Арил уже осознал, что твари, показавшиеся ему когда-то чем-то похожими на людей, в своей извращенной сути были скорее сродни насекомым, чем человеку. Невероятно чуждые эти создания вызывали у парня такую ярость, что дисциплинированный разум с трудом умудрялся сдерживать сжимаемые до судорог руки, жаждущие лишь одного: задушить, разорвать, уничтожить ненавистных уродов. Либо они нас, либо мы их – всех, под корень! И иначе никак.

***

Безжалостный перст судьбы указал “капюшонам” на очередные шесть жертв. Стариков утащили. Родные поплакали. Жизнь пошла дальше. Как ни странно, но и Раст и Мараг, первыми заявившие о своей готовности к смерти, до сих пор оставались в живых. Раз за разом злой рок обходил этих мужественных старцев стороной, но количество дряхлых людей уменьшалось, и вероятность быть выбранным с каждым днем постоянно росла. Ужас когтистыми лапами все сильнее вцеплялся в людские сердца. Давеча одна из старух, прям во время последнего выбора, не смогла пережить столь высокого напряжения и рухнула замертво, когда поняла, что один из уродов лезет именно к ней. Этой женщине повезло – когда чудища принялись поедать еще не остывшее тело, ей было уже не страшно. Не страшно, не больно и все равно. Она отмучилась быстро.

Обычно, закончив кормежку зверей, черные гады пропадали из виду на целый день, занимаясь какими-то своими, неизвестными людям делами. Но сегодня двое из них задержались и сунулись внутрь землянки старейшины. Эльм этого видеть не мог – он был съеден вчера. Пробыв там какое-то время, нелюди вылезли обратно и не с пустыми руками, а захватив с собой все оружие, что, видимо, им удалось отыскать. Добыча была немалой – два копья, три ножа, пара луков и стрелы.

Сердце наблюдавшего за выходом тварей из дома Арила сжалось в груди при виде целого и невредимого Рогатика. Будучи большими ценителями изделий из кости, пришельцы внимательно разглядывали непонятное им оружие и, передавая лук из рук в руки, о чем-то перерыкивались между собой. Наконец, закончив осмотр и сделав какие-то выводы, нелюди двинулись к следующей землянке, захватив с собой все оружие. Арил с жалостью провожал глазами свое детище. Явив себя напоследок хозяину, Рогатик издевкой судьбы угодил прямо в лапы врагам. Не дай боги, теперь еще повернется против создателя!

Чернюки тем временем разделились, и теперь обыск проходил гораздо быстрее. Деловитые нелюди шастали от землянки к землянке, постепенно отдаляясь от центра поселка. Найденное оружие скидывалось в общие кучи, которые потом уносили куда-то на южную сторону. Для себя чужаки собирают трофеи, или чтобы просто сломать, из их действий было не ясно. Верно, вдруг запоздало решили, что не стоит вводить в искушение пленников, оставляя оружие рядом.

Арил, внимательно наблюдавший за работой пришельцев, чуть не подпрыгнул от радости, когда несший оружие черный урод, остановившись между двух далеких, но еще видных отсюда землянок, вытащил из общей охапки Рогатика и оставил его, прислонив к стене хижины. Немного подумав, он извлек и Арилов колчан, бросив его рядом с луком и только потом широченными шагами отправился дальше. Похоже, костяной лук вызвал у нелюдей настолько большой интерес, что его отложили для дальнейшего изучения, избавив от неизвестной судьбы остального оружия.