Попасть в прошлое – не напасть, как бы в прошлом не пропасть! (СИ) - Мех Сергей Леонидович. Страница 60

Нет, конечно, как истинный профессионал, он сначала взял часы, вооружился своим моноклем и на некоторое время просто выпал из реальности, внимательно их осматривая. Причем настолько внимательно, что чуть ли их не обнюхивал. Даже, по-моему, попытался попробовать на вкус, но, видимо, передумал. Но вот вопрос, все таки прозвучал:

- А позвольте полюбопытствовать, - спросил часовщик, - откуда у вас эта вещь?

- Трофей! - коротко и ясно, а главное тоном пресекающим дальнейшие расспросы, отрезал я.

- В боях на Халхин-Голе доводилось участвовать? - теперь в его голосе явно слышалось заискивание.

- Нет, я попал в те края несколько позже. На замену тем, кто получил бесценный опыт этих боев и вследствие чего были переведены в другие части для передачи опыта. Но вот такие вещи там еще можно найти. Вот и приобрел при случае. В подарок родственникам. Но вынужден с ними расстаться. Если, конечно, вы решитесь их у меня приобрести.

- Да-да, разумеется. В наших краях такие вещи крайне редки. Поэтому я могу предложить вам за них, - он немного подумал, пожевал губами и наконец выдал, - ажно пятьсот рублей.

- Ну что вы уважаемый, я собирался выручить за них как минимум вдвое больше. Именно в силу их редкости. Можно было бы и больше, но, к сожалению, крайне ограничен во времени. Поэтому, только по этой причине, а также из-за уважения к вам - тысяча!

- Семьсот, - набавил он.

- Девятьсот, - скинул и я.

- Семьсот пятьдесят, - торг продолжался.

- Восемьсот, - пошел на встречу и я.

- Семьсот семьдесят! По рукам?

- Ну хорошо, - сдался я, - по рукам.

После того как он, тщательно мусоля каждую купюру, выдал мне оговоренную сумму, теми самыми, заветными червонцами, я небрежно засунул их в карман и, развернувшись, вышел на улицу. Звон колокольчика сопроводил мой уход.

Теперь, имея на руках довольно значительную по нынешним временам сумму, равную, примерно, двум зарплатам квалифицированного рабочего или месячному должностному окладу военнослужащего, можно было подумать и о хлебе насущном.

Причем не просто наполнить свою утробу чем-нибудь, более менее съедобным. После современной мне повсеместной химии в продуктах, нитратов в овощах, стимуляторов роста в мясе, а тем более замены всего и вся соей, любой продукт этого времени может показаться и нектаром, и амброзией. В общем два в одном, как в растворимом кофе, который в пакетиках. Купить все это можно было без особых проблем. Особенно с учетом того, что как раз на привокзальной площади и располагался довольно крупный по современным меркам гастроном. Но мне все же хотелось чего-нибудь большего, чтобы вместе с удовлетворением физиологической потребности организма, насытить еще и потребность духовно-нравственную. Как любят выражаться лингвисты, погрузиться в языковую среду, причем желательно с головой.

Как и в мое время, все это можно было получить не отходя от кассы. То есть прямо на вокзале, который был оборудован всей необходимой инфраструктурой. Включая в том числе, и привокзальный ресторан, по интерьеру больше смахивающий на станционный буфет или какую-нибудь третьесортную заводскую столовую. То есть минимум ассортимента блюд в меню при довольно большом перечне горячительных напитков в местном аналоге "винной карты", который меня в данный момент абсолютно не интересовал. Жизненный принцип: на задании ни капли в рот, ни сантиметра в ж..., хм, м-да, был для меня главенствующим, и не раз выручавшим в сложных ситуациях.

А вот обслуживание, в отличие от меню, приятно удивило. Только я успел сделать заказ подошедшей официантке в накрахмаленном передничке и таком же чепчике, неизвестно как держащийся на довольно пышной прическе, видимо, на честном слове. А может быть на шпильках, или еще каких-нибудь невидимках. Только приготовился к длительному ожиданию, скрашивая время лицезрением находящихся на платформе пассажиров, как вот оно уже здесь. Я имею ввиду и официантку и сам заказ, и дежурно-вежливое: "Приятного аппетита!"

- Спасибо! - стандартная фраза ответа тоже вылетела из меня чисто автоматически. И не успел я опомниться, как это эфемерное создание упорхнуло, а я остался в одиночестве наедине со своим заказом. Ознакомлению с ним я и отдал должное, благо что на моем аппетите никак не сказался ни межвременной переход, ни изнуряющая жара, ни новизна впечатлений.

Не прекращая работать столовыми приборами, успевал отслеживать окружающую обстановку. Официантка, закончив обслуживание, переместилась к барной стойке, ну или как она здесь может называться, ну не прилавок же. Неподалеку резвилась, изредка бросая на меня, вернее на мои комиссарские нарукавные звезды, стайка молоденьких лейтенантов в летной форме. По всей видимости, свежевылупившиеся выпускники летных училищ, отбывающие к месту службы, и стремящиеся с пользой провести время нечаянной свободы периода межвластия. Когда из под крыла училищного начальства выпорхнули, но под бдительное око полкового командования еще не попали. Да и дорожные приключения, судя по всему, они понимали правильно. И к таковым не относили, ни близкое знакомство с военным патрулем, который то и дело мелькал в окнах, неспешно прохаживаясь по перрону, ни уж тем более со случайно, на их голову, забредшим в этот буфет батальонным комиссаром.

Причем еще неизвестно, что на их взгляд, хуже.

Мысленно про себя усмехнувшись раскладу, который явственно, время от времени, проступал на их лицах, я не торопясь, но и не затягивая удовольствие, неспешно уничтожал свой поздний обед, или ранний ужин. Это смотря с какой точки зрения посмотреть. Но, к счастью, все хорошее, как в прочем и плохое, рано или поздно имеет свойство заканчиваться. Поэтому покончив с едой, я неспешно встал, не забыв прихватить свой чемоданчик, и проследовал на выход.

Выйдя на улицу и, небрежно отмахнувшись от приветствия, проходящего в данный момент мимо патруля, пошел вдоль перрона, задыхаясь в густом аромате испаряющегося на жаре креозота. Этим составом, получаемым из каменноугольного дегтя, пропитывают шпалы для предохранения их от гниения. Но он имеет очень нехорошее свойство. При высокой температуре дает большое испарение, которое, к сожалению еще и ядовито. Действует подобно фенолам, но слабее влияет на нервную систему; усиливает чувствительность кожи к свету (фотосенсибилизация).

Поэтому, чтобы свести это воздействие к минимуму я отошел подальше, а чтобы еще вдобавок и не получить тепловой удар, переместился в привокзальный сквер, где и расположился на садовой скамейке по сенью березы, дающей неплохую тень своей раскидистой кроной. Чтобы совместить приятное с полезным, решил ознакомиться с содержимым местной прессы, которую приобрел заблаговременно в газетном киоске, стоящем у входа в вокзал. Выбор был не велик, а так как сегодня был выходной, то мне и достался только номер "Правды" за вчерашнее число.

Содержание передовицы было вполне ожидаемо, из-за даты выхода тиража. Газета была за 14 июня 1941 года. И главной новостью являлось сообщение ТАСС. То самое сообщение, о необходимости опубликования которого спорят современные историки. Обвиняя, в том числе Сталина, за то что он этой публикацией, дезориентировал высшее военное руководство страны, что в результате и привело к крайне печальным последствиям, и как итог - трагедия 22 июня.

Но так могут рассуждать только дилетанты. На самом деле смысл и содержания заявления, а также, самое главное, время его опубликования было очень хорошо продуманной акцией советского руководства. Сам ли Сталин принимал такое решение или же он просто одобрил такой политический ход, остается загадкой. Главное другое. Дело в том, что ровно за месяц до этого события, в середине мая, Сталин обратился к фюреру германской нации с просьбой объяснить причину развертывания такого количества германских дивизий в непосредственной близи советской границы. На что Гитлер в ответном послании привел в качестве аргумента необходимость дезориентации англичан перед планируемым вторжением на остров, и что не позднее 15-20 июня он начнет отвод войск с территорий, прилегающих к границам Советского Союза. По сути дела, тем самым Гитлер САМ выболтал Сталину реальное время нападения. Не конкретную дату и точное время, а именно примерные сроки. Фюрер полагал, что тем самым ему удалось обмануть и усыпить бдительность Сталина. Но не тут то было.