Даринга: Выход за правила (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна. Страница 12

С маху они вылетели на поляну. Кибер замер над костром и завертелся волчком, распрыскивая вонючую субстанцию, словно взбесившийся фонтан, из всех имеющихся дырок. Главного с мечом и чернобородого с березы Риндир подстрелил на бегу из парализатора. Командир брякнулся удачно, на сушу, а вот мужика пришлось вылавливать в мути бочага. Штурман среагировал мгновенно, и воды беспамятная жертва не нахлебалась. Лежала, сопела с остекленевшим взглядом. Небось, станет рассказывать потом, как побывала живьем в царстве мертвых.

— Их хищники тут не сожрут? — послал мысль Риндир. Люб нервно захохотал: хищники! Да небось первые, учуяв, порскнули во все стороны. Над болотом вон хотя бы ветерком повевает. Значит, и мошкара парализованных не сожрет. По крайней мере, не сразу.

Березка избавленная от лишних семидесяти кило, слегка распрямилась, утянув нёйд вверх, так что Риндиру пришлось отвлечь кибера от фиксации происходящего и взлететь, чтобы перерезать веревку. Люб принял оборотня внизу.

— Убираемся.

— Куда?

— На тот холм в болоте. Даже если они знают тропу и за нами туда попрутся — отсрочка времени есть. А первую помощь ей надо оказать.

И перерезал петлю, частично сдавившую покрытую жесткими черными перьями шею. Освободил и клюв — Риндир неодобрительно поморщился, но смолчал. Прижал рукою грудь гигантской птицы:

— Сердце бьется. Давай, грузим ее.

— Вместе с этой палкой?

Люб потянулся микротомным ножом к веревке, потряс обрезанным куском:

— Ты глянь! И впрямь с вплетением серебра.

— Или металла, похожего на серебро, — Риндир присоединил махрящийся конец к собранным образцам. — Дай мне пару минут. Я парализованных измерю и сфотографирую. Жаль такой шанс упускать. Ведь это некритично?

— И воды пробу возьми.

— И пива. По-моему, в опрокинутом горшке все же что-то осталось…

Отягощенный тройной ношей, кибер стал вещать об упавшем на четверть заряде.

— Потерпи, браток, — сказал Люб, задавая навигацию, — долетим — распустишь на солнышке свои батареи и аж до вечера.

— Оптимист, — хмыкнул Риндир. — Мы ее разве на «Твиллег» не заберем?

— Нам в контакт с ней надо вступить, а не напугать до смерти, — Люб следил, как под ними мягко стелется, убегая назад, болото, загораживая песчаную гриву, деревья… Не такой романтичный штурман напрягал усиленное биноклем зрение, пытаясь разобрать, что происходит позади, на оставленном ими пятачке. Все было спокойно. Ветром и легким стрекотом кибер спугнул семейство серых длинноногих цапель. Громко ругаясь, те поднялись на крыло. Мелькнули, вертясь и падая, в воздухе, серебристые рыбки. С плеском ушли в водяное окно. Люб, сдвинув маску, втянул сладковатый болотный дух. И поднял кибера выше. Покружив птицей, тот уперся в склон холма и стал взбираться, упираясь лапками в расщелины камней. Люб придержал нёйд, Риндир спрыгнул и взбирался сам, чтобы не разряжать киберу аккумуляторы.

Наверху выяснилось, что сдвинься они чуть к востоку — нашли бы почти удобную почти тропинку, что изрядно облегчило бы штурману подъем. А холм оказался чуть ниже и не настолько отвесным, как им представлялось по фото и видео. Каменные столбы наверху стояли вкривь и вкось, один был даже повален. И похоже было, что кто-то когда-то притащил их издалека через болото и зачем-то установил здесь, потому что на горе подобного материала не было. Счистив мох, можно было увидеть следы обработки. Да и сама вершина была местом примечательным: с нее открывался роскошный вид на болота и далекие, синими ступеньками уходящие к небу леса. Над горой в вышине парили птицы, какие, отсюда не разобрать. Нарезали неспешные круги. Ветер ерошил траву. Солнце, давно перевалив зенит, не спеша спускалось к горизонту.

— Мир, гладь и в облоцех благоволение, — опустил бинокль Риндир, глядя, как Люб, поставив резак на минимум, разрезает и отбрасывает в сторону кандалы. Голые птичьи ноги с ороговевшими когтями дернулись.

— И как вот ее лечить? — бормотал Люб, водя сканером над оперенным телом. — Липат ветеринар, не я.

— Он не по птичкам, он по рыбкам. Можно вызвать его сюда.

— Чтоб полпланеты флаер увидело?

— Если пойдет повыше…

— Долго. Вроде кости не сломаны.

Риндир наклонился над другом и экраном сканера, рассматривая плавающие в синеве ребра и киль грудины.

— А крылья вывихнуты. Оба.

— Надо их как-то зафиксировать.

— Сперва анализ крови возьму, — полез Люб в сумку за инструментами.

— Что, без аппаратуры в поле не привык работать? — подколол его Риндир. — А прихвати мы не ворону, а этих парализованных парней — задача бы изрядно упростилась.

— Если у них оружие отобрать и связать как следует. Что контакту не споспешеству… — Люб так и застыл с инжектором в руках, потому что птичье тело поплыло, буквально повторяя присущую им самим метаморфозу, и вот уже на траве лежит абсолютно нагая, истерзанная женщина. Дышит с присвистом, тяжело, ходят вверх-вниз ребра.

— Подержи-ка красавицу. Я ей руки вправлю и зафиксирую.

Со щелчком встали на место суставы. И тут же спасенная, укусив Люба за руку, буквально отлетела к одному из столбов и, словно черпая силу, прижалась к каменной шершавой поверхности спиной.

— Mitte kunagi!

— Что она говорит?

— Обещает превратить нас в лягушек, — не удержался от шутки Риндир. — Или не хочет, чтобы ты брал ее кровь на анализ.

— Заткнись.

— Хорошо.

— На корточки.

Люб и сам присел, чтобы оказаться ниже направления взгляда оборотня. Обратил кверху пустые ладони и с четкой артикуляцией произнес на языке аборигенов:

— Хлеба хочешь?

Глава 10

— А у тебя есть хлеб? — прохрипел Риндир, давясь смехом.

— Я думал, ты его прихватил, — отрезал Люб.

— Я только пиво! Я тебе что, мародер какой? Отогнали гадов, и ладно.

Описывая умственный уровень друга, врач стал яростно стучать себя кулаком по лбу. Очами души штурман прекрасно видел это, даже ветерком потянуло, но больше он ничего не видел. И покосился на спасенную женщину: она все так же жалась к каменному столбу, лицо застыло, и только зрачки метались в больших глазах — словно на старинных ходиках.

— Сьялан! Она же нас не видит!..

— А укусила так, точно видела, — огрызнулся Люб.

— Маскировку убери, — ехидству тона штурмана могла бы позавидовать сама госпожа Бьяника-старшая. Врач отключил хамелеон и продолжал сидеть неподвижно, как обычно ведут себя, чтобы не спугнуть зверюшек или птиц, добиться любопытства, а со временем и доверия. Только хлеба в руке не хватало.

— Мы не духи, не призраки. Не надо нас бояться, — сказал Риндир негромко.

— Зубы не суши, за агрессию может принять, — прошипел Люб, не двигаясь, снова используя мыслеречь.

— Накормить ее надо. Обещал хлеба, жмот…

— Чем?

Спасенная, переводя взгляд с одного спасителя, на другого, украдкой их рассматривала.

— Шоколадом. Вонь скунса на них подействовала, значит, не так уж мы и отличаемся. Да и нам от их птички ничего, кроме радости не было.

— Сравнил хрен с пальцем! Я клятву давал спасать людей, а не гробить! — взорвался Люб. — Без анализов не дам! Птичка? Ты сказал, птичка? Я отложил для образцов кусочек. А воду дадим из проб.

Приманив все еще незримого кибера, он стал копаться в образцах

— По-твоему, она съест сырую? — навис над ним Риндир.

— Запеченную, я поздно спохватился. Вот. И образцы для «слепой» торговли.

— Самое время… А давай я под хамелеоном сзади к ней подкрадусь и парализую, тогда и анализы возьмешь, и подлечишь, — изложил он тактический план, старательно сохраняя на лице нейтральное выражение.

— Я тебя самого парализую, бодох, — яростно прошипел Люб и стал выкладывать на траву птичье крылышко, воду в крышке от термоса, ручное зеркало, гребень, низку молочного янтаря. — Пяться задом…

— И откуда ты это все знаешь?