Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - Мамаева Надежда. Страница 19

— Хочешь сказать, что родовая печать наследницы равнинных земель добровольно свернулась кольцом на шее проходившей мимо голодранки без роду и племени?

— Проплывавшей, — педантично поправила я.

— Она издевается, — не выдержал Йон, поворачиваясь к Броку. — Побратим, можно я ее убью?

— Думаешь, я об этом не мечтал? — сокрушенно отозвался дракон. — Но если она умрет, то клятва меня задушит.

— А ты точно запомнил все слова зарока? — уточнил блохастый, словно меня здесь и рядом не стояло. — Может, там есть лазейка?

— Конечно. Целая сотня, — саркастически откликнулся Брок.

— Я вам не мешаю? — вмешалась в диспут.

— Изыди! — в один голос взвыли дракон с оборотнем.

Мне бы радоваться такому единодушию между только что готовыми драться мужиками… Но почему-то я не чувствовала себя счастливой от столь быстрого примирения Брока и Йона. Может, потому, что они сплотились против несчастной меня?

— С радостью бы, но я пока жить хочу. А это у меня одной в лесу навряд ли получится. Так что… — «терпите» не прозвучало. Я лишь развела руками, чем окончательно разочаровала шкуру и Брока, рьяно мечтавших прикопать меня под ближайшей сосной.

Увы, я хоть и умела плести ажур слов (в данном деле мне удалось стать кружевницей пятого разряда с почти красным дипломом), но простой жест вышел красноречивее любых реплик.

Блохастый даже не заругался — он просто употребил всю известную ему богатую ненормативную лексику, дабы в полной мере передать гамму испытанных им чувств. Брок же оказался куда менее эмоционален:

— Лекса, я понимаю, что мозгами юных дев небо по традиции обделяет, но хоть совесть-то у тебя есть?

— Совесть есть, но с собой не ношу, поскольку боюсь потерять, — честно ответила я. — К слову, эта самая совесть в моем ремесле — вещь не то что ненужная, а, скажем так, рьяно мешающая продвижению по службе.

— И что же за ремесло? — с прищуром осведомился шкура. Он даже подался вперед.

С таким его рвением еще два шага — и я упрусь носом в грудь оборотня.

— Я сплетничаю за деньги, — попыталась охарактеризовать свою профессию коротко и точно, и лишь потом спохватилась, что вроде как Броку я говорила, что не могу ничего рассказать о себе. Впрочем, дракон, если и заметил, то вида не подал, зато Йон поперхнулся на вдохе. Прокашлявшись, недоверчиво вопросил:

— За это еще и платят?

Не успела просветить оборотня по поводу тарифов на нервную читательскую дрожь, как дракон перебил:

— Выходит, ты у нас мастерица словеса плести? — обманчиво спокойно начал он. — Получается, и слова клятвы подобрала да нанизала, словно бусины на нить, чтобы нельзя было подкопаться?

Я лишь смущенно улыбнулась с самым невинным выражением на морде лица: дескать, не я такая, а обстоятельства вынудили. Йон в сердцах сплюнул, а дракон, словно подводя черту, со вздохом произнес:

— Как видишь, побратим, со спасением ты слегка опоздал. Я умудрился вляпаться хуже некуда. Не хочу еще и тебя с собой утянуть.

— Ты вежливо намекаешь, что мне стоит развернуться и, поджав хвост, потрусить в кусты? — понимающе протянул Йон.

— Я не это имел в виду, — посуровел Брок.

— Но сказал то, что сказал, — отрезал оборотень. — И хорошего же ты мнения о побратиме, если думаешь, что я брошу тебя на растерзание этой рыжей заразе.

Я про себя аж поперхнулась: то есть, по логике хвостатого, я еще и виновата?

— Значит, не уйдешь? — обреченно уточнил Брок.

— А ты меня во время боя под Льдистыми пиками бросил? То-то же! — хмыкнув, Йон окатил меня презрительным взглядом и выдал: — Но если и не смогу спасти тебя, то хоть отомщу. Я-то этой рыжей никаких клятв не давал.

— Да сдались мне твои клятвы, перевертыш! — Я тоже не осталась в долгу.

Наши взгляды сошлись, как клинки на дуэли. Выпад. Туше. Безмолвный поединок, в котором ни один не намерен уступать.

Не знаю, сколько бы это длилось, если бы не заголосила желна. Я вздрогнула. Йон скривил губы.

— И все же я не верю тому, что ты не Раана, — процедил упрямо.

— Я не она!

Оборотень сделал проклятые два шага. Я инстинктивно отпрянула и вжалась спиной в ствол. Злой взгляд голубых глаз, что сейчас стали и вовсе кобальтового оттенка, сжатые в нитку бескровные губы, белые скулы — все в блохастом говорило о том, насколько теплые чувства он ко мне испытывает.

Йон сжал кулак и ударил резко, без замаха. Я, за мгновение до этого успевшая втянуть голову в плечи, зажмуриться и сжаться, почувствовала, как на макушку посыпалась кора.

Глаза открывала медленно и по одному. Успела увидеть удаляющуюся широкую прямую спину.

Мне захотелось закричать, что эта самая Раана уже давно мертва. Но смысл? Все равно ведь не поверит. Перед глазами встала картина девушки в мужском наряде, чью грудь пробила навылет стрела.

— Тебе стоит переодеться, — из омута воспоминаний меня выдернул голос Брока.

— Скажи, ты тоже веришь, что я Раана? — спросила и сама пожалела. А вдруг в ответ прозвучит короткое «да»?

— Йон горяч, он привык делить мир на черное и белое, на друзей и врагов. — Брок начал издалека, и я утвердилась в мысли, что он, как и побратим, считает меня хладнокровной стервой. — Скажем так, я не определился до конца: мне почему-то кажется, что ты не кнесса, хотя печать равнинников на твоей шее — прямое свидетельство обратного.

— А что, если она и вправду не моя? Почему ее не могли просто мне передать? Ты же шипел ей что-то… — Я закусила губу, чтобы не сорваться на банальную истерику — закономерный итог всего пережитого. «Нельзя терять голову под натиском эмоций. Только не сейчас. Не время. Не место». Дала сама себе мысленное наставление, как затрещину.

— Печать — всего лишь артефакт, а не живое существо.

— Тогда почему она стала живой?

— Не знаю, — честно ответил Брок. — Возможно, ты напомнила ей о причине, по которой она оказалась у тебя. Может, она почувствовала угрозу. А иногда… печати просто просыпаются и ведут себя самовольно. Если не чувствуют сильной хозяйской руки.

— Ты о них, о печатях, столько знаешь. — Меня озарила догадка. — Носил такую же?

Простой вопрос. А показалось — воздух вокруг заледенел. Брок стал холодным и далеким.

— Довелось, — отрезал он и сменил тему. — Одевайся. Йон скоро остынет и придет. А мы за разговорами и так много времени потеряли.

Я почувствовала себя до жути неуютно, но все же подхватила свои вещи, лежавшие рядом с костром. Однако перед тем как уйти за куст, глянула на тот ствол. Там, чуть выше моей головы, красовалась вмятина, расписанная каплями крови.

Переодевалась в зарослях, которым была отведена почетная роль ширмы. Когда вышла из своего укрытия, ни Брока, ни бурдюка у костра уже не было.

Покачала головой: его умение бесшумно передвигаться когда-нибудь доведет меня до инфаркта. Пока же я, предоставленная сама себе, аккуратно сложила развешанные накануне на просушку вещи, причесалась и села ждать.

Первым пришел Йон. Как и предсказывал Брок — остывший. Во всяком случае, убивать меня сразу он уже не хотел… Скорее уж отравить по-тихому, с невозмутимой миной.

— Учти, Раана… Или все же Лекса? — Мое настоящее имя он выдавил из себя, как эскулап — гной из фурункула. — Я буду за тобой следить. И если с Броком что-то случится, то тебя, последнюю сволочь, я убью без сожаления.

— Начнем с того, что я не последняя сволочь, за мной как минимум уже трое занимали, — вздернула подбородок и сощурила глаза.

Провоцировала. Специально. Не от излишней дури — от подобного добра я старательно избавлялась, а моя жизнь этому лишь потворствовала — а для того, чтобы понять: приступ гнева — это редкий случай, когда оборотень не сдержался, или вспыльчивость — его кредо? Чем руководствуется Йон: рассудком или чувствами? На что опираться, чтобы добиться нужного результата? Здраво рассудила: лучше провести тестирование сейчас, пока Брок поблизости.

Оборотень скривил губы в усмешке. Что же, исчерпывающий ответ. Сдержался. Не поддался. Уже хорошо.