Амаре. Избранная жить (СИ) - Ситчихина Диана Григорьевна. Страница 39

Я испуганно остановилась, замерев на тропинке парка, по которому мы шли. Я чувствовала его боль, которая до сих пор не прошла. Такое никогда не проходит, может лишь затихнуть, засесть где-то глубоко в сердце, лишь изредка напоминая о себе. Я обняла его, прижавшись к его крепкой груди, а он осторожно вдыхал запах моих волос, слегка сжимая руку на талии, но очень осторожно, боясь причинить боль.

— Когда я начал править, то ввел Запрет. Я не хотел, чтобы кто-то повторил судьбу моей матери. Он лишил ее собственного счастья, а после отобрал и жизнь. Она не была счастлива, хотя заслуживала этого.

— А как ты познакомился с Редриком? Вы очень близко общаетесь, постороннему человеку ты явно не позволил бы такой дерзости, — спросила я о чем-то более веселом. Угадала, так как Влад тихо рассмеялся, от чего у меня по коже прошлись сладкие мурашки.

— Мне было тогда лет семь. Я гулял возле дворца, когда на меня налетел какой-то парень, сшиб с ног и извалял в земле. Когда же я осознал, что случилось, хотел было возмутиться, но он попросту заткнул мне рот, а после и вовсе утащил вслед за собой в кусты. Почти тут же мы услышали приближающиеся голоса. «Где этот дрянной мальчишка?! Вы видели, что он сделал с моей Мисси? Для нее это наверняка большая травма! Как он посмел протянуть к ней свои мерзкие лапы?!» — громко кричала какая-то истеричная дама. Наше счастье, она прошла мимо. Но я тогда все еще был зол на такого наглеца. Я спросил, что это все значит, тогда он рассказал, что подстриг собачку этой дамы, причем так, что исправить его творение можно будет, только доведя собаку до лысого состояния и начать заново отращивать шерсть. Я знал и эту женщину, и ее Мисси. Обе славились заносчивым характером, так что я вместо злости стал испытывать к нему уважение. После этого мы подружились.

— А кто из вас старше? — спросила я, повеселев от этой истории.

— Редрик. На два года. Из-за наших особенностей мы привыкаем к узкому кругу людей, но идем бок обок уже до конца жизни. Мой круг доверия еще меньше чем обычно из-за моего положения, так что глупо терять близких друзей из-за мелких ссор. Я воспринимаю Редрика как равного, поэтому он может позволить себе все то же, что и я в его отношении. Но стоит отдать ему должное, на людях он этого не демонстрирует. Кажется, он даже больше заботится о моем авторитете, чем я сам. Он стал мне как старший брат. Он заменил мне семью.

— А у Редрика она есть? Кто-то из близких?

— Да, у него очень большой и влиятельный род. У него есть младшая сестренка и два брата, отец и мать, три дяди, четыре тетушки и прочие дальние родственники. Но общается он только с самыми близкими. Тот единственный раз, когда он нарушил Запрет… Я говорил, что у него была причина, по которой он сорвался. Несколько дней назад до этого у него как раз погиб один из членов семьи. Он очень тяжело переживал это и поэтому не смог сдержаться. Нервы у всех порой сдают, вот и он не смог. Это не оправдывает его поступок, но объясняет, почему он не смог сдержать контроль, — Влад тихо, еле заметно вздохнул.

Мы некоторое время медленно шли по парку, встречая таких же гуляющих людей и бросающих на нас удивленные взгляды. Он держал меня за руку, а я не хотела, чтобы он меня отпускал. Через некоторое время мы вышли к ажурному мостику через реку и остановились.

Он приобнял меня за талию, а я еще осторожно и как-то нерешительно положила голову ему на плечо. На его губах тут же возникла легкая улыбка. Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах какую-то детскую, невероятную радость и трепетную нежность.

— Скажи, ты веришь мне? — осторожно спросил он, а я кивнула. Да, несмотря на все, что произошло, я верю ему. Несмотря на ссоры, я, кажется, все равно влюбилась в него. Странного, невозможного, нереального, но такого родного.

— Расскажи мне о вас, ваших особенностях. Чем вы отличаетесь от людей? — спросила я, а он почему-то тихо рассмеялся.

— Довольно многим. Мы выросли в разных мирах с разными порядками и укладом, с разной историей. Нас, как вид, называют алиумы. Главная наша особенность — это длительность жизней. В вашем мире очень многие стремились к бессмертию. Мы живем так долго, что это почти вечность. Вот только со временем она теряет свою привлекательность. Наше бессмертие — это не подарок, это кара и плата за все остальное. Для нас смерть становится желанным подарком, избавлением от скуки, мы принимаем ее с великой радостью. Это связанно с еще одной способностью — мы не можем умереть сами, когда захотим. Нас могут убить, но мы не позволим, иначе это ляжет тенью позора на наше имя, а для нас честь имеет большое значение. Мы не можем проявлять слабость, показывать боль посторонним людям. Это считается крайне неприличным, к тому же, это опасно. В нашем мире все решает сила. Покажешь слабину — и тебя уничтожат. Возможно, это не лучшая система, но сломать ее очень сложно. Еще одна наша особенность — возможность менять окружающие, способность создавать и разрушать. Ты называешь это магией. Но для нас это не дар, а просто такая же способность, как зрение. Только у кого-то оно лучше, у кого-то хуже. Об избранных парах ты уже слышала. Это, пожалуй, самое главное. Сложно рассказать обо всем сразу. Сама ведь знаешь, обычно все так сразу и не вспоминается.

— Ну, хорошо. Тогда расскажи о себе. О своих интересах и увлечениях, что тебе нравится, — попросила я, когда мы вновь отправились гулять, только в обратном направлении. Я хотела узнать, понять этого человека.

— Ладно, я расскажу, но с ответным условием. Ты тоже ответишь на мои вопросы! Согласна? — с озорной улыбкой спросил он, а я кивнула в ответ. — Итак. Что же я люблю? Во- первых, простор и свет. Как ты могла заметить, у меня дома всегда много воздуха и света. Не люблю мрак и холод, как, например, во дворце, потому и не живу там. Я люблю природу. И тоже простор в ней. Мне нравится ездить верхом, иногда я уезжаю на несколько дней, чтобы отдохнуть он всех проблем. Еще я люблю шоколад. Однажды поспорил с Редриком, кто из нас больше съест. Я победил, — он сказал это с такой довольной улыбкой, что я не смогла сдержать смеха. Сейчас он мне напоминал хулигана — ребенка, каким был, кажется, в детстве. — Еще я люблю воздух. Мне нравится ветер, в нем так же скрыта свобода. Мне нравится больше быть одному или в компании близких людей, чем в огромной шумной толпе. В людях я ценю доверие и умение им дорожить, а также честность. Я не потерплю рядом с собой лжецов. Именно поэтому я тогда так рассердился на Редрика, он почти солгал мне. А что любишь ты?

— Я? Ну, во-первых, тоже шоколад. Хотя много его есть вредно. Но, да и ладно! Еще я люблю читать, могу днями не вылазить из библиотек. Я люблю гулять по ночному городу, когда не так много шума, но очень красиво. Что касается шумных обществ… Не знаю. В целом я не против современных клубов, так как все окружающие там, в принципе, равны, они пришли отдыхать, и им нет никакого дела до тебя и твоих друзей. Чаще всего. А еще мне нравится музыка. В детстве мама отдала меня в музыкальную школу на фортепиано. Вот только после гибели родителей я почти перестала играть. Так, изредка что-то играла, когда бабушка просила. Но больше мне нравится не фортепиано, а гитара. Я люблю ходить в походы. В школе часто с классом ходили. Особенно здорово — уйти на ночь с палатками. А еще мне нравится море, была там пару раз с родителями. Свободное, неподвластное и бескрайнее. И, кажется, мне понравилось кататься на лошадях! Вот только метод обучения в первый раз был не очень! — рассмеялась я, вспомнив безумные скачки по лесу. Влад улыбался, глядя на меня, и от этой улыбки я чувствовала себя самой счастливой. Понимать, что нравишься, что нужна кому-то. Давно забытое чувство…

Мы гуляли с ним до позднего вечера, я очень устала, когда мы, наконец, вернулись назад. Влад проводил меня до моей комнаты, подарив на прощание осторожный поцелуй в щечку, на большее он пока не настаивал, боясь меня оттолкнуть. Когда я вошла в комнату, то с облегчением растянулась на кровати, заметив, что счастливо улыбаюсь. На этот раз я не собираюсь упускать своего шанса на счастье с этим невероятным мужчиной.