Мурена - Кузьмин Сергей Трофимович. Страница 15
БПК «Симферополь» со ста пятнадцатью матросами «Мурены», прикомандированными ракетными инженерами и специалистами с Дружного-4, забрав всю секретную документацию об испытаниях экспериментального оружия, прибавил оборотов и, набрав полный ход, торопился в Североморск. Оттуда на транспортном самолете всех отправили в Ленинградский морской госпиталь при военно-медицинской академии. Все остались живы, получив разные дозы облучения; были комиссованы и переведены на пенсию по инвалидности, как и ликвидаторы последствий Чернобыльской катастрофы.
Старшину первой статьи Чукина и матроса Василия Носа долго держали на гарнизонной гауптвахте. Следствие подробно разбиралось в причинах случившейся трагедии. Как в дальнейшем сложилась судьба этих двоих, неизвестно.
* * * * *
Ранним туманным утром 27 июня 1989 года, в серые холодные воды Ара-губы, на малом ходу вошел атомный подводный крейсер «Мурена». Медленно пробирался по извилистому заливу, часто перемигиваясь со скрытыми в сопках постами. Наконец показались такие знакомые, покрытые свежей зеленью родные берега базы. Доложили о прибытии и получили ответ: следовать к позиции 07 в одну из штолен. Возвратились ровно туда, откуда чуть более полутора месяцев назад торжественно уходили на боевое задание. Лодка вошла в длинный узкий коридор и медленно скрылась в граните…
Глава 12
О случившейся аварии в Видяево узнали 26 июня, накануне прибытия лодки с неуправляемой реакторной установкой. Командование гарнизона собрало семьи моряков экипажа в Доме Офицеров. Успокаивали, что ничего страшного не произошло. Лодка идет своим ходом на дизелях и уже завтра будет на базе. Все члены экипажа живы. На вопрос о полученной дозе облучения отвечали уклончиво. Сказали, что команду после возвращения сразу доставят в поселок Росляково, где стоит полк морской авиации. Оттуда отправят в Ленинградский научно-исследовательский институт, где будут проходить дезактивацию и дальнейший курс реабилитации. Уговаривали женщин не волноваться, а спокойно ждать. На вопрос о причинах аварии ответить не смогли, действительно не знали сами.
Люди просили хотя бы на несколько минут увидеть близких, в чем им было категорически отказано. И следовать за машинами на аэродром также запретили. Пообещали собрать всех здесь же через несколько дней, когда обстановка несколько проясниться и обязательно сообщить о результатах.
На следующий день по идущей через поселок дороге в Росляково на большой скорости следовал кортеж из пяти мощных, наглухо закрытых брезентом грузовиков «Урал». На шоссе выставлены частые, никого не пропускающие посты, дающие возможность машинам беспрепятственно мчаться, мигая синими маячками и завывая сиренами.
В Видяево трассу оцепили с обеих сторон сплошным строем матросов. За оцепление не пускали, несмотря ни на какие мольбы. Особо настойчивых сразу же уводили в комендатуру. Люди стояли поодаль беспокойной взволнованной толпой.
Наконец показалась колонна. Подъезжая к поселку, заметно увеличили скорость движения. Натужно грохоча выхлопами, быстро неслись тяжелыми мрачными тенями. Народ кричал встревоженными голосами. Из-под пыльного брезента кузовов махали кому-то чьи-то руки.
Грузовики ушли. Женщины плакали, вытирали измученные горестной неизвестностью, вмиг постаревшие, но прекрасные в своей мужественной терпеливости, созданные для счастливой жизни, мокрые от слез, печальные лица. Все были здесь. И Людмила, и Ольга, и Жанна Олеговна, и Ирина, и остальные жены подводников. Заплаканные и несчастные. Кричали и махали вслед, провожая, будто в последний путь своих выполнивших воинский долг, верных присяге и боровшихся до конца далеких уже теперь мужей, неумолимо несущихся к вечности…
Люся вспомнила пророчества таинственной девушки Лукии. До нее только сейчас дошел страшный смысл предсказания. Ей опять стало нехорошо. Мутило, голова кружилась, сердце разрывалось от горя…
Вместе, поддерживая друг друга под руки, медленно побрели домой к Ольге. Пили таблетки, корвалол, что-то еще принесенное из госпиталя Людмилой. Пытались успокоиться, утешить разболевшиеся горящие души. Нужно было что-то делать, чтобы не сойти с ума. Долго говорили, обсуждали страшное событие, плакали. Наконец решили оставить детей с Ириной, а самим лететь в Питер к Ольгиной матери. И там узнавать судьбу мужей.
На следующее утро вместе с такими же несчастными женщинами ехали рейсовым автобусом в Мурманск. Вечером, с трудом получив через комендатуру аэропорта билеты, летели в Ленинград.
Поселились в большой квартире, где жила Ольгина мама. Здесь Ольга родилась и провела юность, встречалась с Сергеем. Остальные прилетевшие женщины также разместились у своих родственников.
Обзвонили проходящих в Питере службу знакомых офицеров. Они обещали помочь и все узнать подробнее. К вечеру следующего дня жены подводников знали, что их мужья находятся в закрытом НИИ при медицинской военно-морской Академии. Вход воспрещен всем, кроме сотрудников института. Команда из двадцати двух человек проходит активный курс терапии. Больше ничего узнать не удалось, все данные о больных строго засекречены. Сообщили адрес и уговорили начальника Академии генерал-майора Тихомирова принять делегацию из Видяево.
На следующий день восемь женщин сидели в генеральском кабинете. Разговор вышел совершенно бестолковым. Тихомиров не имел права сообщать ничего конкретного, отделывался общими фразами, пряча глаза за темными стеклами очков. Людмила выясняла подробности лечения, пыталась хоть по таким признакам определить дальнейшую судьбу моряков.
Генерал уводил разговор в сторону, ссылаясь на абсолютную секретность. Женщины все же поняли, что доза облучения высокая и как минимум подводников ждет инвалидность. Хотели узнать главное, – будут ли живы? Когда можно увидеть? Услышать по телефону? Ни одного ответа по существу, ни одного дающего надежду слова. Лишь умолчания да недомолвки. Генерал Тихомиров был человек порядочный, совестливый и он не мог врать им в глаза. С другой стороны был скован инструкциями. Пообещал принять через две недели, сухо попрощался…
Расстроенные женщины в тяжелом молчании покинули приемную. Что делать дальше, они не знали.
Ядерный реактор «Мурены» совсем выходил из-под контроля. Урановые стержни продолжали оплавляться и никакие мероприятия по остановке процесса не давали результатов. Радиационный фон усиливался и ситуация грозила обернуться новой катастрофой. Люди в тяжелых защитных костюмах снимали с ракет, в первую очередь «Тангарры», все ядерные боеголовки, вынули детонаторы торпед, вытащили шифровальные диски с ЗАСовских аппаратов.
Из Североморска пришел БПК «Адмирал Юмашев». Чистым ранним утром взяли разоруженную, извергающую несчетное количество радиации лодку на длинный буксир и в траурном молчании повели «Мурену» в свой последний поход к Новой Земле, где и остановились в 18 квадрате. Обрубили трос и на полном ходу вошли в боевой разворот. С дальнего расстояния выпустили торпеду. Промахнулись. Торпеда прошла в нескольких метрах от носа лодки. Опять легли в развороте…
«Мурена» мягко покачивалась на волне. Одинокий гордый корабль погибал не в бою. Его убивали свои, как смертельно больное существо, как