Академик В. М. Глушков – пионер кибернетики - Деркач В.П. Страница 108

Второй синтез – это автоматизация рассуждений с автоматизацией языковых построений.

Одновременно, я забыл сказать, мы начали работы по распознаванию смысла фраз на русском языке, т.е. в области семантических сетей, как теперь это называется. Занимался у меня непосредственно А. А. Стогний этим делом, и частично А. А. Летичевский, но потом я Летичевского переключил на автоматизацию доказательств. И они хорошую работу сделали, между прочим. В работе, которую выполнил Стогний, были мои алгоритмы, а Стогний сделал хорошие программы. В 1962 г., когда это было сделано, работа в мире произвела очень сильное впечатление, сенсацию, можно сказать. По потоку предложений на входе алгоритм этот строил семантическую сеть, т.е., какие слова с какими корреспондируются. Скажем "Стул стоит на потолке”, хоть и правильно грамматически, но семантически неверно. И так далее. А потом Стогний оттуда ушел в работу по распознаванию дискретных образов, а я сам оставил это задачу, и у нас это захирело. Надо было это с машинным переводом связать, но опять-таки не хватило людей, а у меня тоже не было времени для того, чтобы полностью заниматься алгоритмикой всего этого дела. А в общем, когда я сделал в 1962 г. в Мюнхене на IFIP доклад на эту тему, то это среди американцев вызвало сенсацию, у них ничего подобного не было. И тогда же меня избрали в программный комитет IFIP. Это такое большое направление, которое подразделяется на ряд более мелких.

Следующее направление – это управление технологическими процессами. Поскольку этих процессов существует неограниченное количество, то я здесь считал, что наша задача состоит не в том, чтобы конкурировать с технологическими институтами, которые занимаются автоматизацией, а в том, чтобы дать машину или, скорее, серию машин управляющих, дать учебники для технических вузов, которые научили бы программировать на таких машинах и их использовать, и монографии для конструкторов, описывающие как проектировать системы дискретного управления. И для того, чтобы не отрываться от земли, самим вести несколько сложных систем, потому что если фундаментальная работа делается абстрактно, не опираясь на практику, то она всегда уходит в сторону, и практики ее потом не воспринимают. Они задают ехидные вопросы, на которые авторы фундаментальных исследований не могут ответить, после чего практики эти исследования отбрасывают в сторону, не считаясь, даже если в них и есть рациональное зерно. Поэтому у нас вот такая линия была взята. В соответствии с этой линией мы сделали машину "Днепр-1”, затем машину "Днепр-2”, но в целом, после образования Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления ответственность за создание и выпуск управляющих машин легла на них, а они, к сожалению, взяли линию такую, чтобы в качестве управляющих машин использовать универсальные мини-компьютеры, причем серии ГДР, т. е. СМ-3, СМ-4, а не Хьюлит-Паккард, которые более приспособлены для этого. Конечно, это нас выбило из колеи. Поскольку у нас не было промышленности, то мы уже не могли свои работы продвинуть. Надо было какую-то принципиально новую идею дать, которая намного опередила бы американские разработки. Но такая идея пока не вырисовывается в управляющих машинах, и поэтому мы переключились, в основном, на теорию управления технологическими процессами и на автоматизацию выборочных сложных технологий.

Теперь об идеях. В области архитектуры управляющих машин пока действительно принципиально новых идей нет, но я выдвинул в 1970 г. понятие программно-технического комплекса, ориентированного на классы применений, исходя опять-таки из общефилософского подхода, из истории техники. Вначале всё пытаются решить универсальным средством, а затем, когда расширяются области применений, то выделяются более узкие участки, в которых возможно массовое производство соответствующих технических средств, и для них делаются уже более специализированные комплексы. Вот, в частности, у нас были такие понятия, как машина и система. Система уже приспособлена к конкретному процессу с конкретными устройствами, конкретными программами и т.д. А ничего промежуточного не было. Я поэтому предложил следующее. Надо сделать анализ применений и найти такие из них, в которых технический комплекс имеет общие черты. Например, для управления информационными технологиями, скажем, книгопечатанием и т.д., где датчики и обратные связи с объектом не требуются, а нужны устройства подготовки данных на дискетах, допустим. И так далее. Все процессы, таким образом, развиваются по классам техники, а затем по классам программного обеспечения. Далее сделать всю технику и программное обеспечение для такого класса один раз, а затем приспосабливать к конкретным объектам. Когда я высказал эту идею, то ее, конечно, встретили в штыки, как и все остальные. И даже в Госплане сказали: "Нет, этого не может быть, потому что у американцев такого понятия нет”. А у американцев этого нет, потому что оно спрятано внутрь фирм, которые разрабатывают такие вещи, но я-то знаю, что у них это есть. Так я что тогда сделал. Для того чтобы внедрить у нас такое понятие, я, когда ездил в Финляндию, встретился с представителем Шведской компьютерной фирмы, а они страшно заинтересованы в нашем рынке. Но их собственные машины плохие, они покупают американские и пытаются нам перепродавать. А американцы их ловят за руку. Я им сказал, чтобы они вооружились понятием программно-технического комплекса и заявили, что их фирма специализируется на этом. Мол, вы покупаете у Хьюлит-Паккард машину, у другой фирмы память, у третьей – диски, собираете, делаете программы и продаете нам заготовку. Никто вас не может обвинить в перепродаже – вы делаете новый продукт.

Ох, как они схватились сразу за эту идею, немедленно термин перевели на шведский язык. Оттиски я направил в Госплан, а там воскрикнули: “Как, уже Швеция! Не только в Америке, но уже и в Швеции это есть!”. Спешно стали трубить в трубы – мол, давайте догонять. И сейчас уже есть решение по СЭВ (А. А. Стогний как раз возглавляет комиссию), но они определили чересчур узкие классы – у них получилось больше ста классов, это слишком много, надо меньшее количество выбрать. И уже все страны СЭВ работают над этим, и мы опять со шведского переводили термин на русский язык.

В последнее время мы решили, что будем потихоньку смещаться от технологий непрерывных, производственных в область информационных технологий, таких, например, как автоматизация выпуска газет, работа сберкасс и т.п. Это та область как раз, которой в СССР почти не занимаются. А автоматизацией непрерывных технологий занимается Институт автоматики АН СССР и много других.

Следующее направление – это автоматизация научных исследований.

Первоначально это были экспериментальные исследования, и тут велась только обработка результатов, т.е. автоматические измерения и обработка. Я сказал уже, что мы это делали еще в начале 60-х годов, на расстоянии обрабатывали данные, поступающие