Академик В. М. Глушков – пионер кибернетики - Деркач В.П. Страница 23
А вечерами часто усаживались, кто на что, вокруг тихого костра и подолгу, не отводя глаз от тлеющих углей и танцующих на них желто-голубоватых язычков пламени, о чем только ни вели речь. И тут уж почти всегда были стихи и песни, без которых в те времена не обходилась почти никакая группа собравшихся друзей, хоть молодых ребят, хоть пожилых людей: “Реве та стогне Дніпр широкий”, “Дивлюсь я на небо…”, “Рідна мати моя”, “Алеша”, “За того парня”, “Два кольори”, “Місяць на небі”, “Журавли”, “Дороги”. А сколько еще других мелодий разливалось над гладью успокаивавшейся от дневного волнения реки и до боли волновали наши сердца! И обязательно песня со словами: “А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг” (песня из кинофильма “Земля Санникова”), которую кто-нибудь запевал почти всегда. Виктор Михайлович словно попадал в родную стихию. А иногда он с увлечением читал “Фауста” или только что привезенные из Москвы стихи Высоцкого. Это было прекрасно и незабываемо.
Он во все времена жизни учил разные стихи и таким образом тренировал свою память, благодаря чему легко разучивал новые.
В этой обстановке я просто не мог не приобщиться к поэзии и вскоре в минуты ожидания утреннего и вечернего клева, в другое свободное время начал запоминать строфы “Евгения Онегина”, сочинения других авторов. Власть стиха настолько захватила меня, что я перечитал заново всего Пушкина, Лермонтова, Маяковского, Некрасова, Байрона и многих других поэтов. А когда уже не стало учителя, меня потянуло сесть за стол и взять в руки перо. Плодом этих моих трудов стал посвященный Виктору Михайловичу роман в стихах “Звезды не меркнут”, которым я полностью обязан этому великому и замечательному человеку.
Виктор Михайлович Глушков умер 30 января 1982 г. на пятьдесят девятом году жизни. Первого февраля того же года вечером к главному корпусу Института кибернетики АН Украины, расположенному на окраине Киева в Теремках, из Москвы был доставлен гроб с его телом. Мне и Т. П. Марьяновичу поручили сопровождать автобус с телом покойного в центр города к дому, в котором жил ученый. Мы сели на сидении у изголовья. Поскольку гроб был открыт, перед нами, как живой, был тот же, совсем недавно энергичный, деятельный, дорогой и близкий человек. Лицо его мало изменилось, и не хотелось верить, что он, глава отечественной кибернетики, ученое слово которого звучало в десятках стран мира, никогда отныне не выйдет на трибуну или кафедру и не появится нигде, чтобы, как прежде, в переполненном зале своим творческим огнем зажечь благодарных слушателей, что он, с которым мне посчастливилось вместе работать и быть в близких отношениях более четверти века, мертв.
Всего лишь несколько месяцев тому назад мы вместе рыбачили на Днепре и там на живописном берегу отпраздновали его день рождения. Именинника приехали поздравить супруга, дети, коллеги и сотрудники института. Он совсем не собирался умирать. “Спрячь, пожалуйста, Виталий Павлович, в кустах получше мой якорный камень, – попросил он меня, уезжая, – на это чудное место мы обязательно вернемся в следующем году”.
Но, увы. Не только к тому камню, но и к шариковой ручке, оставшейся лежать на его письменном столе в институтском рабочем кабинете, к многочисленным книгам, сиротливо покоящимся ныне на домашних стеллажах, как и ни к чему другому, теперь никогда не прикоснется его рука. Он перед нами, но его нет. И хоть сообщение о смерти не было внезапным, поскольку мы знали почти о каждом дне его тяжелой болезни, душа и разум не хотели согласиться с его уходом навсегда. Одна за другим всплывали в памяти живые картины совместной работы и отдыха, сжималось сердце от боли, не позволяя рассудку смириться с тяжелой безвозвратной потерей.
Его нет, но он есть. В то время, когда мы везли навек уснувшего Виктора Михайловича к его дому, из Москвы и других городов Советского Союза в Киев уже приехали и продолжали съезжаться многие десятки выдающихся ученых, директоров крупных предприятий, специалистов, руководителей отраслей промышленности, культуры и научных учреждений, чтобы засвидетельствовать свою признательность и благодарность за его героический творческий труд и незаурядные качества личности. В “Правде”, “Известиях” и в 33 других газетах страны срочно верстали некролог с подписанным первыми руководителями СССР и Украины, другими видными деятелями текстом, в котором сообщается: “Советская наука понесла большую утрату… В. М. Глушков внес значительный вклад в развитие фундаментальных исследований в области математики, кибернетики и вычислительной техники. Он создал теорию цифровых автоматов, дискретных преобразователей, макроконвейерных вычислений, которые вошли в основу общей теории вычислительных машин и систем. Под его руководством разработан ряд отечественных образцов вычислительной техники и систем управления на базе ЭВМ, предложены новые технологии проектирования машин и производства их элементной базы, программно-технических комплексов и систем обработки данных, нашедших широкое применение на практике”. Обращалось внимание на то, что “В.М. Глушков вел активную педагогическую деятельность, уделял постоянное внимание переподготовке руководящих кадров, был блестящим и неутомимым пропагандистом новейших достижений науки. Ему было свойственно чувство нового, в нем гармонично соединялись талант ученого-теоретика с незаурядными способностями организатора внедрения достижений науки в народное хозяйство”.
Одна за другой в адрес семьи и института поступили телеграммы. Их почти полтысячи: 54 правительственных, 32 от партийных и государственных органов, 137 от научных учреждений, 45 от высших учебных заведений, 73 от предприятий, 20 от военных организаций, 33 международных и множество личных. В них коллективы, знаменитые и обычные люди выразили соболезнование и скорбь.
На следующий день утром, как только открылся доступ в большой конференц-зал АН УССР на перекрестке улиц Ленина и Владимирской, для прощания с покойным, в почетную вахту стали В. В. Щербицкий, другие руководители республики, министры, видные деятели науки, промышленности, культуры. У гроба побывали представители дипломатического корпуса. В зале огромное количество венков. В короткое время образовалась очередь желающих проститься с великим ученым, оставить в своем сердце память о последних мгновениях расставания с Виктором Михайловичем. Несмотря на то, что это было в февральский морозный день, очередь растянулась до Бессарабки, на четыре квартала. Не сосчитать всех киевлян и жителей многих других городов, которые испытывали в это время чувство глубокой скорби по умершему Глушкову. Многие, кто не сумел приехать в Киев в этот день, побывали на Байковом кладбище, где он похоронен на центральной аллее недалеко от входа, позже. Спустя некоторое время, например, в знак признания его больших заслуг перед Болгарией ее лидер Тодор