Ветер времени - Кочетков Виктор Александрович. Страница 9
Отношения в труппе были доброжелательные. Часто после репетиций устраивали капустники, читали стихи, в лицах изображали всякие смешные миниатюры из жизни. Серега упивался общением с актерской братией. Это была его стихия, его среда обитания. Оказалось, что таких престидижитаторов здесь немало, и он будто расправлял крылья, перенимая опыт и оттачивая актерское мастерство. Конечно, дамы в труппе были искушенными и весело смеялись его шуткам, понимая все неумело завуалированные желания искусителя. Но соблазнить себя совсем не спешили, изящно отшучиваясь и уходя от двусмысленных тем. Это не касалось четырех красавиц. Думать об этом считалось крамолой, хотя девушки были со всеми очень приветливы.
Неугомонный Малыш решился попытать счастья у костюмерш, но почему-то не сложилось. Он пугался, жалуясь Виктору, что теряет квалификацию, но друг справедливо замечал, что народ тут непростой, а более высокого уровня, и рассчитывать на что-то можно только при серьезности намерений. Напрасно тратить чувства здесь никакая девушка не захочет, ибо не обделена мужским вниманием. Про античных богинь нужно совсем забыть, потому, что в круг их интересов спортсмены никоим образом не входят.
Премьера приближалась. После трудной репетиции и легкого безалкогольного застолья, засидевшись за разговорами в клубе допоздна, Екатерина Карловна попросила Виктора проводить ее домой. Он оробел, но не подал вида.
Медленно шли по ночному городу. Женщина говорила о своей работе, о предстоящем спектакле. Затем незаметно перешли на разговор о нем. Виктор искренне и подробно рассказывал о себе. Она слушала внимательно, сочувственно кивая, задавая иногда уточняющие вопросы. Ему было приятно, что интересуются его жизнью и он не таясь, открывал душу. Когда подошли к ее подъезду, она предложила зайти в гости выпить чаю. И Витя не смог отказаться. Вообще чудилось, будто бы между ними установилась невесомая связь, что-то нематериальное и бестелесное, какая-то энергетическая близость.
Долго беседовали в ее однокомнатной квартире. Когда он собрался уходить, она сказала:
– Подожди, Виктор, мне нужно с тобой поговорить. Посмотрела на него внимательно и вдруг выпалила:
– А ведь я ведьма!
У Вити от изумления открылся рот:
– Как?
– А что тебя удивляет, я с четырнадцати лет ведьма, – она спокойно, наслаждаясь эффектом, смотрела в его глаза. – Может, ты думаешь, что все ведьмы старые противные бабки?
– Н-нет! Не знаю, – лепетал он от неожиданности. – Но ведь вы добрая!
– Добрая?.. Да, я добрая. И хотя знаю многие заклятья и обряды, могу навести порчу, болезнь и саму смерть наслать, но могу и исцелить, убрать проклятье, в делах помочь. Еще ни разу не использовала я свои знания во зло.
Витю взяла оторопь, он как-то сразу забоялся.
– Я позвала тебя, хочу погадать. Прошлое расскажу, а о будущем умолчу, будущее узнаю только я. Давай посмотрим на ладонь, – она взяла его левую руку. – Ну вот, все видно… – легко поворачивала кисть. – Здоровье у тебя отличное, но ты должен за ним ухаживать. Проживешь долго. Жизнь получится насыщенной событиями. Ой-ой, что я вижу, но промолчу… – колдунья с улыбкой смотрела в лицо.
– Что там? – Витя смутился.
Он заинтересовался, но она молчала. Долго водила острым лакированным ногтем по линиям ладони.
– Был у тебя недавно удар!
– Да, отец…
– Умер, – продолжила она. – Я вижу. Вижу твою сестру, маму, их судьбы, но тебе не скажу. Передавай матери, чтобы не волновалась и не жила прошлым.
Взяла правую руку и стала с интересом изучать:
– А это что? Ну-ка, не может быть! – удивленно качала головой. – Ну, дорогой!.. Я, конечно, знала, но не думала, что настолько!
– А что? – испугался он.
– Все нормально! – она лукаво смотрела на него. – Давай-ка я кофе сварю покрепче, – и ушла в кухню.
Витя сидел растерянный, осмысливая услышанную информацию. Екатерина Карловна вскоре вернулась, неся на подносе две дымящиеся чашки кофе и горсть сухих бобов.
– А давай бобы раскинем, – улыбнулась обаятельно. Виктор долго встряхивал в руках сухие, твердые как камень плоды. Раскрыл ладони, и бобы упали, образовав некий узор. Женщина склонилась, изучая получившийся рисунок. Он долго смотрел на ее рыжие волосы и думал, что не такая уж она и взрослая и не особо полная. И если… И сам ужаснулся таким мыслям. Екатерина Карловна резко подняла лицо, внимательно вгляделась в его ускользающие глаза.
– Я знаю, о чем ты сейчас думал! Отвечу тебе очень коротко – нет!
Витя смущенно пожал плечами, не зная, куда спрятать взгляд. «Как она догадалась? И вправду настоящая ведьма!»
Она весело рассмеялась:
– Ладно. Будь проще, зови меня Катей, не такая уж у нас разница в возрасте, лет семь, не больше. Но на людях я для тебя Екатерина Карловна!.. А об этом со мной забудь!
– Извините… – Витя стыдливо покраснел.
– Ничего, ничего, мы же друзья. Мне очень приятно, что ты увидел во мне женщину, а не упитанную тетку.
– Что вы! – Виктор зарделся.
– Давай кофе пить, – Катерина уселась напротив, не сводя с него темно-серых глаз. Неторопливо повела удивительный рассказ:
– Когда-то, очень давно, девятилетней девочкой я с матерью гостила у бабушки. Она заболела, и мы ухаживали за ней, помогали по хозяйству, смотрели за скотиной. Однажды вечером сразу после захода солнца поднялся сильный ветер, и началась настоящая пыльная буря. Мы видели из окна, как по двору гуляют крутящиеся смерчи, поднимая в воздух всякий сор, щепки, обрывки бумаги. Весь этот кружащийся вихрь полностью закрыл небо. Село едва виднелось, окутанное пыльной пеленой. В небе сверкали ослепительные близкие молнии, раскаты грома не умолкали, раздаваясь сплошной канонадой, но дождя пока не было. В оконные стекла будто кто-то стучал, умоляя впустить, лампочка мигала раскачиваясь.
Вдруг раздался громкий жалобный стон, и мы с мамой, испуганные, побежали в спальню бабушки. Она сидела на кровати, схватив себя за горло. Худая, косматая, с глубоко провалившимися глазницами.
– Уйди! – сдавленно захрипела она матери, бешено вращая зрачками и задыхаясь. – Уйди, сейчас же! – указала черной костлявой рукой на дверь. Мать в страхе попятилась. – А ты, детка, обожди!.. – вцепилась в меня пальцами, будто клещами.
Я стояла полумертвая от ужаса. Мама вышла, и мне стало очень, очень страшно. За окном бесилась пыльная вьюга, в трубе пронзительно ревел ветер, лампа погасла, мы находились в темном сумраке озаряемые лишь синими вспышками молний.
– Я умираю, ухожу, – бабушка говорила с большим трудом. Лицо заметно осунулось и на глазах быстро чернело. Нижняя челюсть уже не закрывалась и я в ужасе