Каузальный ангел - Райяниеми Ханну. Страница 50

Она прикрывает глаза.

— Возможно. Мне очень жаль, что я не была там с ней в самом конце.

Вор, пошатываясь, делает шаг вперед.

— Вот последнее, что я видел. Не убивай меня пока, прошу тебя. Она оставила тебе это.

Он целует ее в лоб. Она видит, как сгорают бабочки, образующие лицо корабля, которое представало перед ней только в потустороннем мире ее предков. Скажи ей, что я люблю ее. Позаботься о ней. Ради меня. Обещай.

Воспоминание о поцелуе оставляет на ее губах вкус огня и пепла. А потом только темнота.

Я впервые вижу, как Миели плачет. Я не осмеливаюсь к ней прикоснуться, а просто сижу, сложив руки на коленях.

У меня в груди все еще зияет бездонная пустота, но пока я удерживаюсь на краю.

Я вызываю аватар корабля, кота, и приказываю начать замедление. Возвращение займет некоторое время: я запустил двигатели Хокинга, и мы успели уйти довольно далеко от Сатурна. Затем я посылаю кват с командой самоуничтожения программы помех для зоку. Возможно, образовывать новое сообщество уже поздно, но это не повредит. И наконец, приказываю коту собирать всю информацию и переговоры, относящиеся к сражению вокруг Сатурна.

К тому времени, когда я все это заканчиваю, Миели успокаивается.

— Мы возвращаемся, — сообщаю я. — И как только мой сигнал дойдет, система волеизъявлений зоку восстановится. Это произойдет не сразу, но будем надеяться, что не слишком поздно. — Я делаю паузу. — Мне кажется, мы оба знаем, что бы она в этом случае сказала. Что мы оба полные идиоты. И надо исправлять допущенные ошибки.

Миели кивает и поднимается.

— Пойдем, — говорю я и предлагаю ей руку. — В данный момент мы больше ничего не можем предпринять. У меня здесь есть Царство в режиме быстрого времени, так что можно не торопиться. И нам обоим не помешает выпить.

Вор ведет Миели сквозь серебряные врата в Царство корабля — настоящего старинного морского корабля с людьми в тяжелых замысловатых костюмах. Она впервые на океанском судне. Поверхность планет, как правило, ее раздражает, но свежий морской ветерок немного прочищает мозги, а плеск волн успокаивает. Она смотрит на полосу пены, оставляемую кораблем на темной глади моря. Здесь наступила ночь, и на воде пляшут мерцающие отражения корабельных огней, перекликающиеся с круглой желтой луной в бархатно-темном небе.

Они садятся в шезлонги на корме у самых перил. Мужчина в белой форме приносит два бокала.

— Это лучший односолодовый виски во всей Вселенной, по крайней мере, мне так говорили, — сообщает вор. — Твое здоровье.

У него все еще дрожат руки. Вор одним глотком выпивает половину бокала и прикрывает глаза. Миели осторожно делает маленький глоток. Сначала это просто крепкий алкоголь с привкусом дыма, но, подержав его во рту, Миели чувствует, как он становится мягким и теплым, с финальной ноткой какой-то незнакомой пряности.

Вкус виски смешивается со вкусом прощального поцелуя «Перхонен».

Некоторое время они пьют молча.

В душе Миели остается только отголосок прежней ярости. От усталости и беспомощности сжимаются зубы. Вор был прав. В Супра, вероятно, идет война, но какое ей до этого дело? Прежде она сама воевала с зоку. Наверняка ее мозг был просто опутан квантовыми цепями камней зоку. Она делает еще глоток.

Зинда не должна была говорить мне правду. Но она это сделала. Все остальные всегда меня обманывали.

— Так вот, значит, каков теперь Жан ле Фламбер, — говорит она вслух, чтобы отделаться от этой мысли. И добавляет, немного помолчав: — Тебе действительно пришлось кого-то убить, чтобы завладеть этим кораблем?

— Что? Нет! Ты, наверное, наслушалась Барбикена? Возможно, имело место нарушение имущественных прав, но и только. Это он пошел на убийство, чтобы сохранить лицо. Барбикен законченный мерзавец. А я никогда не был склонен к убийствам, как к истинным, так и к временным. Это слишком грубо. — Он бросает на Миели любопытный взгляд. — А ты была сильно занята.

Миели пожимает плечами.

— Честно говоря, я уже подумывал о том, чтобы удалиться от дел, — продолжает вор. — На этот раз — по-настоящему. Твое освобождение должно было стать моей последней миссией. Но, похоже, нам придется озаботиться кое-чем еще. — Он наклоняется вперед. — А как насчет тебя? Чем ты занималась после того, как скормила меня Охотнику?

Миели понемногу отпивает из бокала и рассказывает вору свою историю. Выслушивая описание ее поединка с Абсолютным Предателем и самопожертвования Жозефины, он от изумления широко раскрывает глаза.

— Почему же она на это решилась? Я неплохо ее изучил, и склонен думать, что своего гогола, даже низшего уровня, она ценит больше, чем твою жизнь. — Он пристально смотрит на Миели. — А если уж она боялась за тебя сильнее, чем за свою копию...

Он задумчиво потирает переносицу.

— Ты ведь знаешь, что «Перхонен» рассказала мне твою историю. Не прими за оскорбление, но мне всегда казался странным ваш побег на Венеру и то, как ты нашла Пеллегрини. Как будто все было спланировано заранее. Понимаешь, Жозефина не ищет нужных людей, она создает их. Ей потребовался агент, которому можно было бы доверять, и она вытащила меня из тюрьмы Сантэ и вылепила то, что ей требовалось. — Он поднимает взгляд к небу и улыбается далеким воспоминаниям. — Ну, все получилось немного не так, но начинались наши отношения именно с этого. Я недавно... кое-что узнал о камне Каминари. Он принимает тебя только в том случае, если у тебя альтруистическое желание, и еще оно должно быть неизменным для всех твоих будущих сущностей. Например, сингулярный двигатель. Это должно быть нечто всепоглощающее. Вроде спасения кого-то от края черной дыры. — Вор опять поворачивается к Миели и смотрит на нее блестящими глазами. — Я думаю, что нужен был Жозефине, чтобы похитить камень. Но для его использования ей нужна была ты. Ей требовался человек, испытывающий желание, которое принял бы камень Каминари. И потому она не могла допустить, чтобы ее инструмент погиб от рук Абсолютного Предателя.

Миели удивленно моргает.

— Это какое-то безумие!

— Разве? Зато в таком случае можно сделать выводы, которые тебе вряд ли понравятся. Могу я посмотреть цепочку, подаренную тебе твоей подругой Сюдян? — Он смущенно усмехается. — Обещаю, что на этот раз не стану пытаться ее украсть.

Миели хмурится, но нашептывает песенку для цепочки, снимает ее и передает вору. В его руке она изгибается наподобие ДНК какого-то загадочного хрустального животного.

— Знаешь, Царства обладают замечательным свойством сохранять квантовую информацию обо всем, что сюда попадает. Отличный способ изучения некоторых предметов. Я давно должен был внимательно ее рассмотреть, но ты всегда давала понять, что это угрожает моему здоровью.

Над цепочкой разворачивается спайм, в цифровом потоке мелькают столбики примечаний. Камни оказываются обычным интеллектуальным кораллом, сформированным в память о Большой Работе, над которой давным-давно вместе трудились Миели и Сюдян. Вор хмурится и увеличивает изображение. Сначала камни превращаются в хрустальные горы, затем в решетку переплетающихся молекул. Их рисунок кажется знакомым, и Миели хватает одного мгновения, чтобы понять почему. Прометей. Они как на поверхности Прометея. Слишком правильные.

— Скрытая пикотехника, — заявляет вор. — Возможно, что-то похищенное Жозефиной у зоку: она никогда не придерживалась идеологических правил. Теперь ты могла бы спросить у своих друзей зоку, что это такое, но, по-моему, это что-то вроде анализатора волеизъявления, вроде камней зоку. Под какую дудочку будет плясать Миели, дочь Карху? Что она хочет? — Вор вздыхает. — Миели, мне очень неприятно это говорить, но я думаю, что Сюдян могла работать на Жозефину с первого дня вашего знакомства.

Миели резко поднимается и выхватывает у него цепочку. Она смотрит на сидящего в шезлонге вора и видит на его лице грустную улыбку. Ей снова хочется его ударить, но ни гнева, ни сил уже не осталось.