Мятежная страсть - Гарвуд Джулия. Страница 41

– Я уверена, что Мария взяла у кого-то это письмо, а теперь боится в этом сознаться, – пробормотала Мэри Маргарет. – Да, получается неладно. После отъезда Бенджамина еда в доме снова стала несъедобной. Эта глупая женщина так ничему и не научилась! Думаю, Дейтону следует ее уволить.

– Не будь так строга, – урезонила ее Кэролайн.

Она подумала о семье Марии, Тоби и Кирби, понимая, что кухарка старается изо всех сил.

– Будь снисходительна к ней, Мэри Маргарет. Мария не проживет без этого места. Я сегодня поговорю с ней, – быстро добавила она, заметив, что служанка хочет возразить.

Кэролайн чувствовала, что теряет свою уверенность под грузом неразрешимых проблем. Мало того, что над ней нависла опасность, так еще и кухарка удручает своей бездарностью!

Она решила не говорить отцу об анонимном письме. Если он узнает об угрожающей ей опасности, то просто-напросто отправит ее обратно в Бостон. А это значит никогда больше не увидеть Бредфорда. Хотя, напомнила она себе, это уже не имеет значения, так как Бредфорд совершенно ясно дал понять, что больше не желает ее знать.

К тому же ей было совершенно не с кем поговорить. Обсудить что-либо с Черити нечего и думать, потому что та пришла бы в ужас и рассказала обо всем каждому встречному и поперечному. Возможно, Кэролайн оказалась игрушкой в политической игре, в которую был втянут ее отец. Бредфорд упомянул, что в былые времена граф Брэкстон слыл отчаянным радикалом, и Кэролайн чувствовала, что это предположение многое объясняло.

Всю эту бесконечно длинную неделю Кэролайн пыталась осмыслить свое положение. Она совершенно не спала и сильно измучилась. Девушка вздрагивала от малейшего шума, отклоняла все приглашения и покидала дом только ради традиционных визитов к дяде Мило.

Граф не мог смириться со странным поведением Кэролайн и самостоятельно принял от ее имени приглашение в театр от Милфорда. Он снова и снова убеждал свою упрямую дочь, и в конце концов она сдалась.

Кэролайн согласилась пойти, потому что устала спорить и хотела порадовать отца. Она хотела повидаться с Милфордом и в то же время боялась этой встречи. Он нравился ей, она любила слушать его остроумные суждения, но каждый раз, когда она думала о Милфорде, ее мысли возвращались к Бредфорду.

Она оделась к вечеру, после долгого раздумья выбрав строгое платье цвета мяты. Мэри Маргарет завила ей волосы и украсила прическу цветной лентой. Из-за постоянного недосыпания Кэролайн стала очень раздражительной, и любая мелочь приводила ее в отчаяние.

– Мэри, у нас еще почти час до прихода Милфорда. Сходи-ка ты за своими ножницами, – произнесла Кэролайн тоном, не допускающим возражений. – Я видела, как ты красиво подстригла Черити, и я хочу, чтобы ты сделала мне похожую прическу. Прямо сейчас.

Продолжая говорить, Кэролайн сняла через голову платье и принялась вытаскивать из прически шпильки.

– Поторопись, Мэри. Я не передумаю. Мне надоело таскать на голове такую тяжесть.

Мэри Маргарет подхватила юбки и выбежала из комнаты. Кэролайн, не обращая внимания на ее невнятные возражения, внимательно оглядела себя в зеркале. Гордо выпрямившись, она всмотрелась в свое отражение и произнесла, обращаясь к себе:

– К сожалению, вы довольно высоки, Кэролайн Ричмонд.

Входившая в это время в комнату Черити услышала, как Кэролайн беседует сама с собой.

– Что это ты делаешь? – спросила она.

– Непосредственно сейчас я готовлюсь к посещению театра, – важно провозгласила Кэролайн. – Помнишь, ты сама говорила мне, чтобы я не засиживалась дома?

Черити кивнула, радостно улыбаясь.

– Значит, у вас с Бредфордом снова все хорошо?

Кэролайн покачала головой.

– Нет. Но у меня есть приглашения от других поклонников, – уклонилась она от прямого ответа и пообещала:

– Я все тебе объясню на следующей неделе. А пока поверь мне на слово: я еще в своем уме.

Черити нехотя кивнула головой, соглашаясь, но взгляд ее оставался растерянным. Мэри Маргарет вбежала в комнату, и Кэролайн мягко подтолкнула сестру к двери.

– Нам с Мэри Маргарет еще много надо сделать. Как только я буду готова, я спущусь вниз.

Служанка категорически отказалась укоротить волосы Кэролайн больше, чем на дюйм, и не решалась приступить к делу до тех пор, пока Кэролайн не выхватила у нее из рук ножницы и не принялась нещадно щелкать ими.

Тогда служанка вздохнула и, смирившись с неизбежным, принялась за работу. Но закончив, она улыбнулась и признала, что новая прическа куда больше идет Кэролайн. Исчезли тяжелые волны, сменившись короткими (чуть ниже ушей) мягкими локонами. Тряхнув головой, Кэролайн почувствовала такую неведомую ранее свободу движений, что рассмеялась.

– Просто чудесно! – воскликнула Кэролайн.

– И очень идет вам, – ответила Мэри Маргарет. – Ваши глаза стали вдвое больше, и вы выглядите куда более женственной, миледи. Вы произведете фурор.

Новая прическа подняла настроение Кэролайн.

– Что ж, если я переживу этот вечер, мне кажется, я завоюю весь мир.

Мэри Маргарет нахмурилась, услышав эти слова, но Кэролайн не стала больше ничего объяснять. Милфорд пришел чуть раньше условленного часа, и, пока Кэролайн переодевалась и приводила себя в порядок, ему пришлось подождать.

Милфорд стоял посередине гостиной и ласково смотрел на спускающуюся по ступенькам Кэролайн. Он немедленно расхвалил ее новую прическу, и платье, и все остальное, но про себя подумал, что хотя Кэролайн и выглядит прекраснее, чем когда бы то ни было, но усталость дает себя знать. По всей видимости, она глубоко переживала что-то.

Когда они устроились в экипаже и двинулись к театру «Друри-лейн», Милфорд улыбнулся Кэролайн и произнес:

– Давненько не виделись, верно, тыквочка?

– Тыквочка? – переспросила удивленная Кэролайн. – Вы никогда меня так не называли.

Милфорд шутливо поклонился.

– Вы хорошо чувствуете себя? – спросил он.

Взгляд его был исполнен сочувствия, и Кэролайн насторожилась. «Неужели он жалеет меня?» – подумала она. Подобная мысль возмутила ее.

– Все живы и здоровы, Милфорд. Не стоит жалеть меня. Я себя прекрасно чувствую.

– Бредфорд тоже почти не спит, – заметил Милфорд.

– Не упоминайте при мне его имени! – воскликнула Кэролайн. Поняв, что почти кричит, тут же понизила голос. – Обещайте мне не говорить о нем, Милфорд, иначе я немедленно выйду из экипажа и вернусь домой.

– Обещаю, – поспешно ответил он. – Я больше не скажу ни единого слова о… вы знаете, о ком. Я только подумал, что вам следует знать…

– Милфорд! – воскликнула Кэролайн. – Я не хочу ничего о нем знать. Все кончено! А теперь, – с тяжелым вздохом произнесла она, – расскажите, как живется вам.

Это была почти безнадежная попытка сыграть роль светской дамы. Нервы Кэролайн были расстроены, а в театре она изо всех сил пыталась изобразить совершенное блаженство. Но получалось это довольно неуклюже, да и в фойе во время антрактов толпилось чересчур много людей, с которыми приходилось общаться.

Кэролайн не переставала улыбаться, чувствуя, что ее лицо постепенно превращается в неподвижную чужую маску. В какое-то мгновение ей показалось, что среди публики прогуливается Бредфорд, и сердце ее сжалось от тревожного предчувствия. Человек этот повернулся и оказался совсем незнакомым, но сердце Кэролайн продолжало учащенно биться, и ей стало совсем уже невмоготу притворяться.

Они с Милфордом стояли среди прогуливающейся по фойе публики, и Кэролайн вдруг пришло в голову, что она сделала чудовищную ошибку, появившись открыто в обществе. Лучшую мишень было трудно придумать. Девушка вспомнила анонимное письмо с угрозами и поежилась. Когда кто-то из публики случайно задел ее, она резко отшатнулась и испуганно сжалась, но тут же овладела собой и улыбнулась.

И все же Милфорд заметил выражение испуга, промелькнувшее на ее лице, и не смог скрыть удивления.