Теоретик (СИ) - Корн Владимир Алексеевич. Страница 30

- Так сразу и внушает?

- Именно! У него свой, особый язык для общения с владельцем. Например, в числе прочего, мозг постоянно следит за водным балансом организма. И в случае обезвоживания, во рту появляется сухость. Причем сухость не настоящая - фантомная. Таким образом, он дает тебе понять: выпей воды! И чем больше обезвоживание, тем сильнее фантомная сухость во рту. В итоге мозг своего добивается: попил ты водички и все, баланс восстановлен, а сухость исчезла. А вообще знаете, если сказать честно, до сих пор толком непонятно, кто кому на самом деле принадлежит: мозг нам, или мы мозгу.

- С водой разобрались, но мы про мясо говорили, - не унимался Гудрон.

- С мясом такая история. На корне нашего языка имеются особые рецепторы, которые реагируют на глутамат.

- Это который усилитель вкуса? - Янис слушал разговор Гудрона со Славой с интересом. - Его повсюду пихают. И в лапшу быстрого приготовления, и в приправы всяческие, и вообще куда угодно, в те же бургеры.

Янис слушал, не забывая налегать на еду. Впрочем, как и Гудрон, и все остальные. Но не Слава, который, едва только речь зашла о любимой ему теме, совершенно забыл, что находится за столом, и что у нас ужин. Он даже ложку на стол бросил.

- Глутаминовая кислота - совсем не усилитель вкуса, и вообще к нему никакого отношения не имеет. Она - самая распространенная среди аминокислот, и потому является для мозга маркером: ведь если в пище есть белок, обязательно имеется и она. Если объяснять на пальцах, глутамат дает ему знать, что пища богата белком. И он, мозг, в свою очередь поощряет тебя тем самым чувством удовольствия: правильную пищу ешь, дядя Боря! Мне белок во как нужен! Потому-то производители всяческого фаст-фуда, да и не только, так охотно и суют везде глутамат. Наш мозг принимает все за чистую монету, и в итоге мы получаем удовольствие, поедая всякое дерьмо.

- Плевать бы я хотел на фантомные ощущения, когда с бодуна такой сушняк, что язык шершавым как напильник кажется! - высказался Гриша.

- А вот не надо жабать как слепая лошадь при первой же возможности! Незачем свой мозг алкоголем травить. Проф, правильно я говорю?

Слушая Гудрона, мне не удалось удержаться от улыбки: тоже мне трезвенник нашелся!

- Ну, если алкоголь некачественный и выпито его много - тогда правильно.

- А в других случаях? Если качественный и в меру?

- Каждому - индивидуально. Все зависит от ферментов, которые разлагают молекулы этанола. И тут уж кому как генетически повезло. Хотя с возрастом их становится все меньше и меньше, и в этой связи бодун, по выражению Сноудена - все злее и злее. Кстати убежденные трезвенники - в подавляющем большинстве своем люди, чьи организмы нужных ферментов практически не вырабатывают. А вообще некоторое количество алкоголя производит и сам организм. При приеме пищи. Именно это и дает мозгу понять, что прием пищи состоялся. Так сказать, сигнал.

- То-то когда долго не ешь, а затем от пуза, такое ощущение, как будто немного захмелел! Жаль, что недолго, - высказался Гриша, который выпад Гудрона полностью проигнорировал.

- Так, Слава, все это очень интересно, но ты и есть не забывай,- Грек, который прислушивался к словам Славы не меньше других, придвинул сковородку к нему вплотную. - Иначе твой мозг во сне тебя кошмарами замучает, в отместку, что ты его не накормил. Маркерами, - В первый раз я услышал от Грека шутку. - Все, доедаем и спать. Завтра нам идти каньоном, и преодолеть его мы должны одним броском.

Ночью, в который уже раз, мне приснился странный сон. Множество людей смотрят на меня с непонятной надеждой. А я лишь улыбаюсь им в ответ, совершенно не представляя, чего именно все они от меня хотят.

Глава 12

Денек выдался на редкость жарким, и когда мы подошли к входу в каньон, мне казалось, что весь путь наш лежит в бесконечной парной. Одежда пропиталась потом настолько, что щипало кожу. В берцах разве что не хлюпало, а во фляжке вода плескалась на самом донышке.

- Привал, - объявил Грек.

И мы ненадолго уселись в тени, ловя ртами раскаленный воздух, и мечтая о роднике с ледяной водой, от которой заломило бы зубы.

Вход в каньон не представлял собой ничего особенного. Длинный пологий спуск, каменистый, как и все вокруг. Но сам каньон поражал своей грандиозностью. Высоченные отвесные стены, казалось, достигали небес. И не удивительно, что внизу царил полумрак.

- Это путь хорош тем, что вряд ли за нами сюда кто-то сунется, - пояснил Гудрон.

Что как раз и понятно: слишком ценен наш груз. Этакие капли янтарного цвета, способные вбирать в себя эмоции. И ценятся здесь они превыше всего другого. За исключением, конечно же, пикселей. Но те являются местной валютой, и на нее, впрочем, тоже самое с деньгами и на Земле, можно купить все, что угодно.

Как мне удалось понять из разговоров, вся та груда жадров, которая, разделенная поровну, покоилась до поры до времени в рюкзаках, за исключением моего собственного, досталась Греку и остальным случайным образом. Они не скупали их где только можно, а получили, так сказать, одномоментно. Каким именно образом - не очень-то они об этом и распространялись. Но зная, пусть и немного этих людей, с уверенностью можно было заявить: крови на жадрах быть не должно. А если она и есть, то непременно тех, кто полностью свою участь заслужил. Теперь только и оставалось, что жадры заполнить. У лучшего, кто способен это сделать.

Что будет потом... Насчет будущего строилось много планов, но общей договоренности пока не было. Все верно, сейчас это называется - делить шкуру неубитого медведя. Вначале необходимо прибыть на место, не потеряв при этом ни жадры, ни людей.

Как я понимал, на Вокзал можно добраться и другим, более коротким путем. Но самый короткий далеко не всегда означает самый безопасный, и потому Грек вел свой отряд так, чтобы запутать возможного преследователя. А заодно не позволить устроить ему засаду в самом подходящем месте где-нибудь впереди.

Что касается меня самого... ну а что мне еще оставалось, как не идти вместе со всеми? И надеяться - если все сложится удачно, мне тоже кое-что перепадет. Как выразился Грек - в зависимости от личного вклада в общее дело.

- Никто не сунется, говоришь? Нам самим бы здесь не остаться, - высказался Гриша.

- Стены могут обрушиться? - глядя на них, такая мысль напрашивалась сама собой.

- Не исключено, конечно, но дело не в этом.

- А в чем тогда?

- Понимаешь, здесь попадаются такие участки, когда люди как будто сходят с ума.

- И что тому причиной?

- Не знаю.

Я покосился на Славу, но тот лишь пожал плечами.

- Возможно, ультразвук, возможно, испарения, возможно, что-то еще. Да и не это главное.

- А что именно?

- Держать себя в руках. А то бывали случаи.

- Какие еще случаи?

- Когда на своих начинали кидаться. Мало того, еще и хватались за оружие. Так что ты и себя контролируй, и на других не забывай поглядывать.

Гриша со Славой говорили и выглядели вполне убедительно. В том, что они не шутят, заверяла и серьезность лиц остальных. А когда все вдруг начали щелкать предохранителями, мне стало совсем не по себе. В той ситуации, когда кто-нибудь вдруг сойдет с ума, и начнет палить в своих, куда логичнее было бы не ставить оружие на боевой взвод. Наоборот, следовало бы его разрядить. И тогда Гудрон пояснил.

- В каньоне птеров хватает с избытком. Любят они на карнизах гнезда себе вить. Целые колонии попадаются. Помимо других тварей. Так что не лишним будет.

- Так, - после часа ходьбы, остановился Грек. - Сразу за поворотом на бег переходим. И бежим до тех пор, пока не поравняемся до белых отметин на скале. Там выходы кварца, и их хорошо будет видно.