Кукушка (СИ) - Резник Юлия. Страница 34

— Как бы то ни было… Сделай это! Пожалуйста, Макс… Я хочу обо всем забыть.

Его взгляд пробирал меня до костей. Наполненный силой, горящий огнем!

— Хорошо. Снимай одежду. Я сейчас все приготовлю.

— Прямо сейчас? Но… ты ведь работал.

— Ничего. Это подождет. Раздевайся и ложись на диван.

Не глядя на Макса, я сделала все, что он мне велел. Легла на живот, сняв футболку, и приспустила трусы.

— Я сниму их. Они будут мешать.

Его руки поддели резинку трусиков и дернули их вниз. Сжав зубы на костяшке большого пальца, я чуть приподняла бедра, чтобы ему было удобнее. Мое тело жаждало его прикосновений. Возможно, Макс даже видел предательскую влагу между моих ног, но ничего не сказал. Скрипнули пружины дивана, послышались его легкие кошачьи шаги. Он вышел, вернулся, снова прошел по комнате, подготавливая все необходимое. Я знала, что обычно тату-мастер бьет по заранее переведенному на кожу рисунку, скачанному, например, из интернета. Но… Макс… он взялся сам нанести узор. Он учился в художественной школе! Подумать только…

— Ты научился этому в художке?

— Да. А технику отрабатывал уже в армии. На пацанах.

— Ты бьешь всем, кто об этом попросит?

— Нет. Не всем. Далеко не всем…

Эскиз не отнял у Макса много времени, он предложил мне зеркало, чтобы посмотреть на то, что получилось. Я понимала, что он меня испытывает. И… не могла ударить лицом в грязь. Я встала с дивана, демонстративно прошествовала через всю комнату к висящему на стене зеркалу. Также демонстративно повернулась к нему спиной, стрельнула в Макса вызывающим взглядом и, наконец, оглянулась. Что ж… это было красиво. Ни слова больше не говоря, я проделала обратный путь до дивана и снова расположилась на нем:

— Бей… — скомандовала я.

— Я нанесу анестетик. Но может быть больно, — предупредил меня Макс чуть охрипшим голосом. Выходит, моя демонстрация себя, красивой, не прошла даром. Вот и хорошо! Будет знать, как бросать мне вызов! Собственная смелость наполнила меня бесшабашной звенящей радостью.

Макс трудился надо мной, наверное, пару часов. Как он и предупреждал, не обошлось без боли. Отгораживаясь от нее, я представляла нас будто со стороны. Как он работает, вбивая в мою кожу узоры, делясь со мной частичкой собственного мастерства. Как розовеет моя кожа под его руками, как он жрет… поедает меня своим черным голодным взглядом сантиметр за сантиметром… попку и между чуть разведенных ног. Мне казалось, я даже слышала, как шумит, разогнавшись по венам, его горячая кровь.

— Готово… Когда заживет, и мы поймем, как лягут краски на твою кожу — подкорректируем, а пока можешь вставать.

Я медленно оглянулась через плечо. Как я и думала, Макс выглядел довольно пугающе, черты его лица обострились, в них проступил голод…

Глава 23

— Макс… — шепнула Марта.

Ее подрагивающий голос немного отрезвил меня. Похоть овладела телом, но еще не подчинила себе мой мозг, и я отступил.

— Алиса вот-вот проснется, — выдавил с трудом, собирая со стола разложенные краски, использованные ватные диски и септик.

— Да… Да, конечно, — неловко пробормотала Марта.

— А еще мне нужно поработать. Потом… — пообещал я и вышел прочь из гостиной подальше от искушения. Сейчас мне следовало сконцентрироваться на другом. На том, что мне стало известно от Сеничкина. На контору давили. Ни о какой операции на территории Германии уже даже речи не шло. Главному ненавязчиво дали понять, что Вуича следует арестовать незамедлительно на основании уже имеющихся у следствия данных. Кто-то очень торопился. Очень… Вуич явно мешал и определенно знал слишком много. Его боялись. Так сильно боялись, что их не волновало даже то, что у нас не было прямых улик. Лишь пленки Марты, да ее же показания. И тонны информации, собранной нами за годы слежки. Косвенные улики, которые, по факту, ничего не значили… Черт знает что!

Сеничкин снова связался со мной, когда я вновь и вновь просматривал имеющиеся у нас документы.

— Вам нужно возвращаться, — сказал он.

— Почему?

— Это твоя операция. Команда сверху — арестовать Вуича незамедлительно.

— А дальше? Пару месяцев промариновать в СИЗО, чтобы потом отпустить за отсутствием состава преступления?

— Макс, задействованы такие люди, что тут уж не о торжестве закона и справедливости стоит мечтать, а о том, чтобы это дерьмо тебя самого не запачкало!

Я ударил кулаком в стену. По факту, сейчас мы находились, словно между двух огней. Здесь и дураку было понятно, что главной целью происходящего было обнародование записей Вуича. Тех самых записей, на которых отчетливо слышен голос одного из кандидатов на главный пост страны. Которого, очевидно, нужно было убрать из предвыборной гонки. Известно, кому убрать… Все во мне противилось этой мысли. Я хотел справедливого наказания для виновных, а не очередной пиар-акции с громкими задержаниями фигурантов. К тому же Марту пытались устранить. Зачем бы это стали делать те, кому выгодны ее показания? А значит, крот у нас был не из них…

— О чем думаешь?

Я отвел взгляд от погасшего монитора. На пороге комнаты с дочкой в руках стояла Марта. Она подошла очень тихо. Неужели перенимала мои привычки?

— Вуича со дня на день арестуют. Нам нужно возвращаться.

Ее глаза удивленно расширились. Она отвернулась, как-то нервно поправила волосы и спросила:

— И что это даст?

— Ни черта! Ни черта не даст… в том-то и дело. Из предвыборной гонки хотят, во что бы то ни стало, убрать Мартынова. Рейтинг премьера стремительно падает, вот он и суетится.

Марта сглотнула. Погладила носом светленькие волосики дочки.

— Но… ведь мои показания зафиксированы? А значит, я могу остаться и здесь.

— Нет! Нет… не можешь.

— Почему?

— Ты в своем уме? Я не оставлю тебя без защиты!

— Но именно там меня хотели убить…

— Возможно, они боялись, что тебе известно больше, чем следует.

— Например, то, что до раскола политической силы Пешина, Мартынов в ней играл не последнюю роль?

Я резко вскинул голову и процедил сквозь зубы:

— Что тебе известно на самом деле?

— Ничего нового! Ничего, о чем бы ты сам не думал!

— Считаешь, в этом замешан Пешин?

— Я ничего не считаю! И не хочу считать! Я хочу только, чтобы это как можно скорее закончилось. Если Вуича арестуют — он станет мишенью. Его просто уберут, опасаясь, что он сможет заговорить. А следующей на очереди буду я!

— Я… этого… не… допущу!

— Ты ни черта не сможешь сделать!

Я был порядком взбешен. Марта во многом была права. Во многом! Проблема в том, что мы ввязалась в это дерьмо по самые уши. Отступить было некуда. Я медленно-медленно выдохнул. Подошел к ней поближе, погладил Алису по пухлому кулачку своим огрубевшим пальцем.

— Его все равно арестуют. Со мной или без меня. Это — вопрос решенный.

— Господи, зачем я вообще дала эти проклятые показания? Зачем?!

— Т-ш-ш… Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю, обещаю.

— У тебя не будет времени. Ни у кого не будет…

Заглушая ярость, я пытался себя убедить, что Марта имеет полное право во мне сомневаться, но это ничуть не притупляло боли в груди. Мне бы хотелось, чтобы она доверяла мне чуть больше. Я бы многое за это отдал. Возможно, если бы Марта знала, сколько операций мною было спланировано, как мой мозг заточился под это дело, ей было бы спокойнее, но в сложившихся обстоятельствах ее тревоги я мог отодвинуть только одним… древним, как мир, способом. Жаль, что Алиса теперь нескоро угомонится.

— Послушай… У нас есть преимущество. Я тысячи раз выкручивался из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Я знаю, как работает эта система, да и Сеничкин… он поможет нам, в случае чего. Верь мне! Ты только мне верь…

Я обнял их обеих: Марту и малышку, осторожно прижал к себе. Я знал, что для их счастья сделаю все, расшибусь в лепешку! Но как бы было хорошо, если бы и она это понимала!